предисловия к своему изданию Жиль Блаза!"
повернул обратно и еще раз прошел мимо красавицы. На этот раз он был очень
бледен. По правде говоря, он испытывал неприятные ощущения. Теперь он
удалялся от скамьи и от девушки, однако стоило ему повернуться к ней спиной,
как он вообразил, что она смотрит на него, и начал спотыкаться.
затем, чего раньше никогда не делал, сел и принялся посматривать в ту
сторону, полагая, что вряд ли особа, чьей белой шляпкой и черным платьем он
любовался, могла остаться совершенно нечувствительной к шелковистому отливу
его панталон и новому сюртуку.
лучезарной скамье. И вдруг застыл на месте. Впервые за пятнадцать месяцев
ему пришло в голову, что, наверное, господин, ежедневно приходивший в сад,
чтобы посидеть на скамейке вместе с дочерью, тоже обратил на него внимание и
находит странным его постоянное присутствие здесь.
называть незнакомца "г-н Белый".
его дочери, и пошел домой.
часов вечера, а так как идти на улицу Сен -Жак было уже поздно, он сказал
себе: "Не беда!" и съел кусок хлеба.
Глава пятая. ГРОМЫ НЕБЕСНЫЕ РАЗРАЖАЮТСЯ НАД ГОЛОВОЙ МАМАШИ ВОРЧУНЬИ
привратницу, главную жилицу и домоправительницу лачуги Горбо; в
действительности, как мы установили, ее звали г-жа Бюргон, но сорвиголове
Курфейраку не было до этого никакого дела, - итак, мамаша Ворчунья с
изумлением заметила, что г-н Мариус опять ушел из дома в новом костюме.
скамьи посередине аллеи не пошел. Он сел здесь, как и накануне; издали ему
хорошо были видны белая шляпка, черное платье и особенно голубое сияние. Он
не двигался с места до тех пор, пока не стали запирать ворота сада. Он не
заметил, как ушел г-н Белый с дочерью, и решил, что они прошли через
калитку, выходившую на Западную улицу. Позднее, несколько недель спустя,
перебирая все в памяти, он никак не мог припомнить, где же он обедал в тот
вечер.
как громом поразило: Мариус опять ушел в новом костюме.
было равносильно попытке гиппопотама нагнать серну. Не прошло и двух минут,
как она потеряла Мариуса из виду и вернулась еле живая, чуть не задохшись от
своей астмы, вне себя от злости. "Наряжаться каждый день в парадное платье и
заставлять людей бегать за собой! Ну есть ли во всем этом хоть капля
здравого смысла?" - ворчала она.
Мариус подошел к ним насколько мог близко, но все же их разделяло еще
довольно большое расстояние, когда он обратился вспять. Вернувшись на свою
скамейку, он просидел на ней битых четыре часа, наблюдая за воробьями,
которые прыгали по аллее и словно насмехались над ним.
прогулок, а просто чтобы сидеть, неизвестно зачем, на одном и том же месте.
Усевшись, он уже не поднимался. Каждое утро он надевал новый костюм, хотя
никому в нем не показывался, а на другой день начинал все сызнова.
чем-нибудь упрекнуть ее внешность, то разве в том, что контраст между
грустным взглядом и веселой улыбкой придавал ее лицу что-то загадочное, и в
иные минуты это нежное личико, оставаясь все таким же прелестным, вдруг
приобретало странное выражение.
Глава шестая. ВЗЯТ В ПЛЕН
скамейке, с открытой книгой в руках, в течение двух часов не перевернув ни
одной страницы. Вдруг он вздрогнул. В конце аллеи случилось необыкновенное
происшествие. Г-н Белый и его дочь встали со своей скамейки, дочь взяла отца
под руку, и оба медленно направились к середине аллеи, к тому месту, где
находился Мариус. Он захлопнул книгу, затем снова ее раскрыл и попытался
читать. Он весь дрожал. Лучезарное видение шло прямо на него. "О боже, -
думал он, - я не успею принять надлежащую позу!" Между тем седовласый
человек и девушка подходили все ближе. Мариусу то казалось, что это длится
целую вечность, то казалось, что не прошло и мгновения. "Зачем они пошли
этой стороной? - задавал он себе вопрос. - Неужели она пройдет здесь? Ее
ножки будут ступать по этому песку, по этой аллее, в двух шагах от меня?" Он
совсем растерялся, ему хотелось быть красавцем, иметь крест на груди. Он
слышал, как приближались их мерные, мягкие шаги. Он вообразил, что г-н Белый
бросает на него сердитый взгляд. "А вдруг этот господин заговорит со мной?"
-думал он. Он опустил голову, а когда поднял ее, они были совсем рядом.
Девушка прошла мимо и, проходя, взглянула на него. Взглянула так пристально,
задумчиво и ласково, что Мариус затрепетал. Ему почудилось, будто она
укоряет его за то, что он так долго не собрался с духом подойти к ней, и
говорит: "Я пришла сама". Мариус был ослеплен ее лучистым бездонным взором.
как она взглянула на него! Никогда еще не казалась она ему столь прекрасной.
Прекрасной - той совершенной красотой, и женственной и ангельской, которая
заставила бы Петрарку слагать песни, а Данте -преклонить колени. Мариус
чувствовал себя на верху блаженства. Вместе с тем он страшно досадовал на
то, что у него запылились сапоги.
безумный принялся шагать по Люксембургскому саду. Не исключена возможность,
что по временам он громко сиеялся и разговаривал сам с собой. Он расхаживал
с таким мечтательным видом среди гулявших с детьми нянюшек, что все они
вообразили, будто он в них влюблен.
где-нибудь на улице.
десятерых и дал шесть су гарсону.
Какую превосходную речь произнес Одри де Пюираво!
гостинице. Мариус смеялся от души.
захотел взглянуть на подвязку модистки, перепрыгивавшей через канавку, а
замечание Курфейрака "Я был бы не прочь присоединить эту девицу к своей
коллекции" - привело его в ужас.
Мариус пришел и ел еще больше, чем накануне. Он был задумчив, но очень
весел. Можно было подумать, что ему только и нужен повод, чтобы похохотать.
Он нежно обнял какого-то провинциала, с которым его познакомили. Компания
студентов окружила их столик. Разговор начался с рассказов о глупостях,
произносимых за казенный счет с кафедры Сорбонны, а затем перешел к ошибкам
и пропускам в словарях и просодиях Кишера. Мариус неожиданно прервал эти
рассуждения.
полное очарования время, которым всегда отмечено начало сильной страсти.
идет просто. Взгляд - это искра.
безобидные, а на деле страшные. Вы можете спокойно, ничего не подозревая,
изо дня в день безнаказанно проходить мимо них. Наступает минута, когда вы
даже забываете, что они тут. Вы приходите, уходите, думаете, разговариваете,
смеетесь. Вдруг вы чувствуете себя пойманным. Все кончено. Машина не пускает
вас, взгляд в вас вцепился. Вцепился ли он в вашу мысль, оказавшуюся на его
пути, попались ли вы по рассеянности, как и почему это случилось - не важно.
Но вы погибли. Вас тянет туда всего. Вас скуют таинственные силы.
Сопротивление напрасно. Человеческая помощь бесполезна. От колеса к колесу
машина потащит вас вместе с вашими мыслями, вашим счастьем, вашей