этот Спарклер, только уж очень ушиблен своей несчастной любовью к одной
девице. - Тут Эдвард Доррит, эсквайр, метнул сквозь стеклышко взгляд на мисс
Фанни, сидевшую напротив. - Мы с ним вчера обменивались своими заграничными
впечатлениями, и попутно я от него узнал то, о чем только что сообщил вам. -
На этом он умолк и только продолжал метать взгляды на мисс Фанни, с трудом
удерживая стеклышко в глазу и стараясь улыбаться как можно
многозначительнее, от совокупности каковых усилий его физиономия чудовищно
перекосилась.
не только от своего лица, но и - кха - от лица миссис Дженерал сказать, что
не вижу никаких препятствий к удовлетворению твоего желания. Эми - скорей
даже - кха-кхм - наоборот. Позволю себе усмотреть в этом - кха - твоем
желании, - продолжал мистер Доррит благосклонно-ободряющим тоном, - некий
добрый знак. Подобное знакомство можно только приветствовать. Ничего кроме
хорошего в подобном знакомстве нет. Имя мистера Мердла - кха - славится во
всем мире. Предприятия мистера Мердла грандиозны. Они приносят ему такие
колоссальные прибыли, что рассматриваются, как - кха - источник
национального дохода. Мистер Мердл - воплощение духа нашего времени. Его имя
- имя века. Прошу тебя передать мистеру и миссис Гоуэн мои лучшие чувства,
так как мы - кхм - безусловно не обойдем их своим вниманием.
дядюшка Фредерик отодвинул свою тарелку и перестал есть, но дядюшку
Фредерика вообще редко замечал кто-нибудь, кроме Крошки Доррит. Вновь были
призваны слуги, и завтрак благополучно завершился. Миссис Дженерал встала
из-за стола и вышла. Крошка Доррит встала из-за стола и вышла. За столом
остались Эдвард и Фанни, которые перешептывались о чем-то своем, и мистер
Доррит, который кушал винные ягоды и читал французскую газету, - и тут вдруг
дядюшка Фредерик привлек общее внимание. Он поднялся со своего места,
стукнул кулаком по столу и воскликнул:
пал замертво, они были бы не больше ошеломлены. Мистер Доррит выронил из рук
газету и окаменел, не донеся до рта винную ягоду.
дрожащем голосе. - Я протестую! Я люблю тебя; ты знаешь, как я тебя люблю.
За все эти годы я ни разу не отступился от тебя даже в мыслях. Я слаб, но я
ударил бы всякого, кто осмелился бы дурно говорить о тебе. Но сейчас я
протестую, брат! Да, да, да, я протестую!
дряхлом старике. Глаза его сверкали, седые волосы встали дыбом, в чертах
проступила решимость, уже двадцать пять лет им несвойственная, рука вновь
обрела твердость и жесты стали уверенными и энергичными.
случилось? В чем дело?
смеешь! Что, у тебя памяти нет? Или у тебя нет сердца?
так набросились на меня? Что я сделала?
твой любящий, бесценный друг? Где твоя верная защитница? Где та, что была
для тебя больше нежели матерью? Как смеешь ты заноситься перед сестрой,
которая одна воплотила в себе все это? Стыдись, черствая душа, стыдись!
люблю ее как свою жизнь - даже больше. Я не заслужила таких жестоких
упреков. Я так предана Эми и так благодарна Эми, как никто на свете. Лучше
бы мне умереть. Никогда еще я не терпела подобной несправедливости. И только
за то, что я забочусь о семейном достоинстве!
себя от негодования. - Брат, я протестую против чванства! Протестую против
неблагодарности! Протестую против никчемных претензий, которые хоть на миг
могут выставить Эми в невыгодном свете или причинить ей огорчение - на что
никто из нас, знающих то, что мы знаем, и видевших то, что мы видели, не
имеет права! А если мы допустим что-либо подобное, господь бог покарает нас.
Брат, - я протестую именем господа бога!
могучим ударом кузнеца. Несколько минут прошло в молчании; затем кулак
разжался, и рука повисла, расслабленная, вялая, как всегда. Своей обычной
шаркающей походкой старик добрел до кресла брата, положил руку на его плечо
и сказал упавшим голосом: "Уильям, голубчик, я не мог иначе; ты уж прости
меня, но я не мог иначе!" После чего вышел сгорбившись из роскошных покоев,
как когда-то выходил из тюремных ворот.
не раскрыл рта (кроме как от удивления) и только молча таращил глаза на
всех. Мистер Доррит, совершенно ошарашенный, тщетно пытался собраться с
мыслями. Прервала молчание Фанни.
ни от кого я не слышала таких грубых, таких незаслуженных, таких злых и
жестоких и несправедливых нападок! Милая, кроткая маленькая Эми, каково бы
ей было, знай она, что из-за нее меня так обидели! Но я ей не расскажу об
этом! Конечно же, я ничего не расскажу моей доброй сестренке!
лучше ничего - кха-кхм - не говорить об этом Эми. К чему - кха -
расстраивать ее. Кхм. Она непременно расстроится, если узнает. Мы должны
постараться избавить ее от огорчения. Пусть все это - кха - останется между
нами.
жестокости со мной!
лишь бледность его лица напоминала о недавнем потрясении. - Прошу тебя, не
говори так. Не нужно забывать, что твой дядя уже не - кха - не тот, каким
был когда-то. Не нужно забывать, что его состояние - кхм - заставляет
относиться к нему с чуткостью и снисхождением, да, с чуткостью и
снисхождением.
отношения к нему и приходится предполагать, что у него где-то что-то
неладно, иначе он бы не набросился так - и на кого? на меня, подумать
только!
знаешь, что твой дядя, при всех его многочисленных достоинствах, не более
чем - кха - обломок человека; а потому, во имя любви, которую я к нему
питаю, во имя моей, известной тебе, несокрушимой преданности ему, прошу
тебя: делай выводы сама и пощади мои родственные чувства.
роль лица без речей, сохраняя, однако же, до конца растерянный и
недоумевающий вид. Крошка Доррит была в этот день немало смущена и даже
обеспокоена поведением своей сестры, которая то принималась душить ее в
объятиях, то дарила ей свои брошки, то выражала желание умереть.
ГЛАВА VI - Где-то что-то налаживается
один, не найдя себе места в другом, и бродить неприкаянным по ничьей земле,
посылая проклятья обоим - положение, не способствующее душевному равновесию,
и время тут ничего исправить не может. Задачи нашей повседневной жизни
трудней всего решать там горе-математикам, которые легко производят
вычитание, подсчитывая чужие заслуги или успехи, но путаются в сложении при
подсчете собственных.
себе немалую опасность. Она побуждает жить спустя рукава, не заботиться о
последовательности своих речей и поступков. Человек, подвластный, такой
привычке, начинает находить извращенное удовольствие в том, чтобы унижать
достойное, возвышая недостойное; а жонглирование истиной в любой игре не
проходит для игрока безнаказанно.
Искусства ровно ничего не стоили, Гоуэн был самым снисходительным судьей на
свете. Он охотно утверждал, что у такого-то больше таланта в одном мизинце
(если это была бездарность), чем у такого-то ко всем его существе (если это
был настоящий художник). Когда ему возражали, что картина, которую он
хвалит, - дребедень, он отвечал: "Дружище, а все мы разве не дребедень
пишем? Я по крайней мере только этим и занимаюсь, говорю откровенно".
этом тоже находил себе выражение его сплин. Впрочем, может быть, это
делалось нарочно, чтобы дать понять, что по праву он бы должен быть богат;
точно так же он на всех перекрестках то расхваливал, то бранил Полипов,
чтобы напомнить о своем родстве с ними. Так или иначе, эти две темы не
сходили у него с языка; и он их разрабатывал столь успешно, что, занимайся
он самовосхвалением месяц подряд, это не придало бы ему и половины того
весу, который он приобрел тем, что слегка набрасывал тень на собственную
персону.
кто встречал его с женой в обществе, что он женился против воли своих
высокопоставленных родичей, и лишь ценою больших усилий достиг того, что
родня признала его жену. Он никогда не выказывал себя сторонником подобных
предрассудков - напротив, с презрением высмеивал их; однако сколько он ни
умалял свои достоинства, всегда преимущество оказывалось на его стороне. С
первых дней своего медового месяца Минни Гоуэн почувствовала, что на нее
смотрят как на жену человека, для которого такой брак был явным мезальянсом,
Орловский Гай Юлий
Посняков Андрей
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Панов Вадим
Шилова Юлия