Чтение 121–й страницы книги ~Сокровища Валькирии-1~

можно достигнуть либо аскетической жизнью монаха-затворника, либо роскошной
аристократической. Мне нужно чистить твой дух от земных страстей, но не от
земных чувств.

Мамонт отпил из бокала- горячий напиток окончательно смирил озноб,
загнанный вглубь хвойной ванной.

- Спасибо, милая,- промолвил он, чувствуя, как начинает растворяться в
воде - тело становилось невесомым.- Наверное, тебе будет трудно. Я долго был
изгоем... Когда я вошел в спальню и увидел тебя спящей...

- Понимаю, дорогой,- помогла Дара справиться с заминкой.- Но мне
понравилось, что ты сумел одолеть себя. Значит, скоро совсем освободишься от
низменных страстей.

- Ты видела, да? Ты притворялась спящей?

- Нет, не притворялась, но видела.

- Я выглядел глупо... Прости, дорогая.

- Нет, ничего, ты делаешь успехи, милый,- тихо засмеялась Дара.- Придет
время, когда ты будешь просто восхищаться красотой любой женщины. И при этом
не желать ее, потому что желаемая женщина - только любимая, а не любая. Ты
станешь смотреть на женщину, как на произведение искусства, на совершенство
природы; ты станешь волноваться от чувства прекрасного, но не от плоти. Вот
тогда и придет ощущение реальности бытия.

Дара попробовала рукой воду в ванне. Он медленно взял руку и поцеловал -
пальцы вновь показались ледяными.

- Поэтому ты холодная? Ты чувствуешь эту реальность?

- Да, милый,- вымолвила она и, высвободив руку, взяла махровое полотнище
сушары.- Тебе пора выбираться, вода остыла...

Запеленутый с ног до головы, как дитя, он стоял послушный ее рукам. Дара
растерла ему спину, потом солнечное сплетение.

- Мне будет нелегко избавиться от страсти,- признался Мамонт.- Я
стискиваю зубы, но руки твои волнуют...

- Не нужно стискивать зубы,- посоветовала она.- Думай о Валькирии.
Помнишь, как ты расчесывал ей волосы?

- Помню... Но откуда тебе это известно?

- Мне все известно,- засмеялись ее вишневые глаза. Мамонт решился:

- Тогда скажи мне... Целы ли ее волосы? Руки Дары замерли на мгновение.

- Этого я не знаю... Если Атенон наказал ее, сделал Карной, об этом никто
никогда не узнает.

- И Стратиг?

- Никто.

- А я смогу это узнать?

- Ты можешь только почувствовать,- сказала она.- Но не сейчас - потом,
когда твой дух будет чист от земных страстей... Не печалься, милый!
Обережный круг все равно будет над тобой. Если твоя Валькирия станет Карной,
ее охранительная сила ничуть не убавится, напротив, круг расширится и
возрастет. Потому что Карне придется стоять на высокой горе и кричать.

Мамонту отчего-то представилась картина Васильева "Плач Ярославны"...

- Сколько же ей кричать?

- Пока не отрастут волосы...

Он долго и виновато молчал, стараясь сморгнуть образ плачущей Карны.
Видение размылось в выступивших слезах: хорошо, что лицо было обернуто
сушарой...

- Кто же он такой- Атенон? Я не могу представить его.

- Хочешь, я покажу тебе Владыку?- вдруг предложила Дара.

- Покажешь?..

- Да, милый, пойдем.

Она набросила на его плечи подарок Стратига - волчью шубу и повела на
второй этаж, в кабинет.

- Это я нашла в машине,- Дара взяла со стола набор репродукций картин
Васильева, купленный Мамонтом в музее.- Смотри, вот три ипостаси, в которых
может пребывать Владыка.

Она положила перед ним "Человека с филином". Мамонт вздрогнул: именно
возле этой картины Зямщиц начал терять самообладание!

- В таком образе Атенон является изгоям. Человек, несущий свет разума.

- Почему же в его другой руке- плеть?- спросил Мамонт.- Свеча и -
плеть?..

- Потому что разум - это власть, но власть светлого разума.- Дара
перебрала открытки.- А здесь он- Владыка святых гор. Вот таким ты увидишь
его, если Атенон пожелает явиться к тебе.

Перед Мамонтом оказалась репродукция с картины "Меч Святогора".

- Кто же он в самом деле? Призрак или легенда?

- Этого никто не знает,- призналась Дара.- Известно лишь то, что он -
Вещий Гор. Вещий - значит познавший Весту. Мне кажется, он не призрак и
легенда - обыкновенный земной человек. Я помню его руку, большую и теплую...

- Атенон являлся к тебе? - изумился Мамонт.

- Я была совсем маленькой,- что-то вспомнила и улыбнулась она.- Наш табор
стоял у днепровских порогов. Так место называется, а самих порогов давно
нет... Помню, горели костры, все люди пели и плясали. Я родилась в племени
поющих цыган... Мне так нравилось плясать, что я увлеклась и совсем
забылась. И когда опомнилась, весь табор стоял полукругом возле меня и
какого-то сивого старика со свечой. Старик погладил меня по голове, взял за
руку и повел. Я испугалась и стала вырываться, но все люди закричали - иди с
ним! Он за тобой пришел! Не бойся, это Атенон! Иди! Ты самая счастливая
цыганка!

- И ты ушла?..

- Он увел меня,- сказала Дара.- А люди бежали за нами и кричали- возьми
меня, Атенон! И меня возьми! И меня!.. Он больше никого не взял...- Она
подала Мамонту третью репродукцию.- Это его третий образ и, говорят,-
истинный. Только никто его не видел в истинном образе, потому что он -
состояние его духа.

На высокой скале под черным от дыма небом, подсвеченным огненной землей,
сидел гордый сокол...

Мамонт разложил открытки, взгляд сам собой задержался на "Человеке с
филином".

- Таким его видят изгои?

- Да, милый. И ко мне он когда-то явился со свечой и плетью...

- Зямщиц видел Атенона,- вслух сказал Мамонт.- И золото варваров.

Дара заметила, точнее, почувствовала его состояние и тихо пошла к двери.

- Постой!.. Постой, милая,- вспомнил он.- Я хотел спросить...

- Все сделала, дорогой,- опередила Дара.- Как ты хотел. Этот одинокий,
несчастный человек встречался с другим, таким же одиноким и несчастным...

- О чем ты?

- Но, милый! Ты же просил меня, и я присмотрела,- слегка растерялась она.

- Арчеладзе - несчастный человек?

- Когда остается один - плачет,- сообщила Дара.

- Вот как! - удивился Мамонт.- С кем же он встречался?

- Со старым, одиноким человеком. Не слышала, о чем они говорили, но
расстались еще более несчастными. Старик вошел в свой дом и мгновенно умер.

- Умер?!

- Ему перерезали горло в подъезде.

- Ты видела это?..

- Нет,- сказала она.- Почувствовала, что старику угрожает опасность.
Смерть стояла за дверью, а он не знал. И крика моего не услышал...

- А что же Арчеладзе? - после долгой паузы спросил Мамонт.

- Он увидел возле своего дома вишневый "Москвич". И пришел в ярость. И
испытывает ее до сих пор...

Дом Арчеладзе был не особенно привилегированным, и внешний вид имел
неброский, малопривлекательный, но зато хорошо охранялся, поскольку жили в
нем люди, связанные с государственными секретами,- правительственные
шифровальщики, некоторые ученые, работники Министерства безопасности, ГРУ и
еще какие-то никому не известные личности, ведущие весьма странный,
необъяснимый образ жизни. Обычно дом охранялся двумя милиционерами в
штатском, которые на ночь запирали калитку, включали сигнализацию по
периметру забора и сидели в своей дежурке на первом этаже. Это были очень
предупредительные и не ленивые ребята. Они же подметали двор, подрезали
декоративные колючие кусты вдоль забора, иногда могли поработать вместо
сантехников, если где-то потечет труба, заменить колесо у машины, если
попросишь,- одним словом, были полезны и незаметны одновременно.

Тут же, вернувшись от Жабэна, Арчеладзе заметил в своем дворе белые каски
ОМОНа. Человек десять здоровых, откормленных мужиков в бронежилетах бродили
за воротами, поигрывая дубинками, сидели в детской песочнице и подпирали
плечами ярко освещенный портал подъезда. Обычно милиционеры видели каждую
подъехавшую к воротам машину на мониторе - телекамера висела на углу дома -
и спешили впустить жильца на территорию. Даже сигналить не приходилось.
Сейчас полковник просигналил трижды, однако ни один омоновец даже ухом не
повел.

- Эй! Открывай ворота! - крикнул он, приоткрыв дверцу.

Двое неторопливо подошли к калитке. И сразу же дохнуло Кавказом.

- Ыды сюда! - гортанно сказал один.- Ты кто? Этого было достаточно, чтобы
уголь тлеющего гнева вспыхнул и огонь его вылетел наружу.

- А ну, позови старшего! - приказал полковник.

- Я старший! - самодовольно произнес тот, что спрашивал.- Самый старший!
Ты что, не выдышь?

- Я полковник Арчеладзе! - брезгливо представился он.- Живу в этом
доме...

- Ты - полковник, я - полковник! Ты живешь в этом доме- я живу в этом
доме! Ты- грузин, я- осетин! Докумэнт дай!

Он валко подошел к машине и постучал дубинкой по капоту.

- Тебя кто поставил сюда, рожа?!- не сдерживаясь, рявкнул полковник.

- Отэц поставил! Галазов поставил! Докумэнт дай!