Савонаролу как средневекового варвара и мракобеса. Иначе думали великие люди
Ренессанса. Среди восторженных почитателей и последователей Савонаролы мы
находим главу Платоновской академ ии во Флоренции Марсилио Фичино и его
ученика неоплатоника Джованни Кози, поэтов Бенивьени и Нарди, художников
Бартоломео делла Порта, делла Роббиа, Лоренцо ди Креди, Боттичелли. Наконец,
Микеланджело посещал все проповеди Савонаролы, до конца своей жизн и
постоянно перечитывал их и всегда с благоговением вспоминал о потрясающем
впечатлении, которое производили на него голос и жесты этого человека,
которого он считал святым. Более того, Савонарола купил для своего монастыря
знаменитую библиотеку Медичи,
монастырю пришлось сделать тяжелый заем и продать принадлежавшие ему земли,
а потом открыл эту библиотеку для всеобщего пользования. Этот "дикарь" и
"мракобес" спас для Италии крупнейше е собрание греческих и латинских
рукописей.
либерально-буржуазными исследователями, рисующих Савонаролу как образцового
гуманиста своего времени, который и всю средневековую ортодоксию глубоко
преобразовал в стиле передового воз рожденческого сознания. И это как раз
больше всего относится к истории эстетики.
Нет. В линиях? Нет. Красота - это форма, в которой гармонично сочетались все
ее части, все ее краски... Такова красота в предметах сложных, в простых же
она - свет. Вы видите солнце и
красота их - свет. Вы видите Бога, который есть свет. Он - сама красота.
Такова же красота мужчины и женщины: чем она ближе к красоте изначальной,
тем она больше и совершеннее. Итак , что же такое красота? Это также
качество, которое вытекает из пропорциональности и гармоничности всех членов
и частей тела" (цит. по: 27, 377).
Ренессанса. Она представляет собою почти буквальное воспроизведение и того,
что мы видели еще в проторенессансе у Фомы Афинского, а также и в раннем и
Высоком Ренессансе у Николая Кузанског о, Марсилио Фичино и у других
флорентийцев. Если угодно, это можно считать средневековой ортодоксией.
Однако будет совершенно несправедливо не сказать ничего, кроме этого.
интимно-человеческий характер понимания красоты у Савонаролы. Если это и
ортодоксия, то, несомненно, гуманистически преображенная и возрожденчески
очеловеченная. Продолжая возвышенно-гуманистическую л инию возрожденческой
эстетики, Савонарола так развивает ее далее в духе Фомы Аквинского, Николая
Кузанского и Марсилио Фичино: "Ты ведь не назовешь женщину красивой только
потому, что она имеет красивый нос или красивые руки; она красива тогда,
когда в н ей все пропорционально. Откуда проистекает эта красота? Вникни, и
ты увидишь, что из души... Поставь рядом двух женщин одинаковой красоты.
Одна из них добра, нравственна и чиста, другая - блудница. В доброй светится
красота почти ангельская, а другую нел ьзя даже и сравнивать с женщиной
чистой и нравственной, хотя она и блистает внешними формами. Ты увидишь, что
та, святая, будет любима всеми, что на нее обратятся взоры всех, не исключая
даже и людей плотских! Это происходит оттого, что прекрасная душа с
опричастна красоте божественной и отражает свою небесную прелесть в теле
человека. О Пресвятой Деве мы читаем, что все изумлялись ее необычайной
красоте, и тем не менее благодаря той святости, которая светилась в ней, не
было никого, кто по отношению к н ей почувствовал бы что-нибудь скверное: к
ней относились с величайшим благоговением" (цит. по: 27, 377 - 378). Таким
образом, все мракобесие Савонаролы сводится только к тому, что он не выносил
психологического разврата, возраставшего вместе с гуманизмом , а все время
оставался гуманистом в благородном и величавом смысле этого слова. То же
самое мы находим и в его обращениях к женщинам и деятелям искусства, которые
вовсе нельзя назвать проповедью об уничтожении всякой красоты и искусства,
но только пропо ведью об их благородном содержании и об их величавых
художественных методах: "Женщины, вы кичитесь своими украшениями, своими
волосами, своими руками, я же говорю, что вы все некрасивы. Хотите видеть
настоящую красоту? Посмотрите на человека благочестиво го, мужчину или
женщину, в котором преобладает дух. Посмотрите на него, говорю я, когда он
молится, когда его согревает божественная красота, когда он кончает молитву:
небесная прелесть светится в его лице, вид его уподобляется ангельскому". "А
молодые л юди говорят потом знакомым дамам: вот Магдалина, вот св. Иоанн,
вот святая Дева. Это потому, что вы пишете их портреты в церквах, к великой
профанации святыни. Вы, живописцы, поступаете нехорошо. Если бы вы знали,
как я, о соблазне, который происходит от этого, вы, конечно, так не
поступали бы. Вы привносите в церковь всякую суету. Вы думаете, что Дева
Мария была разукрашена так, как вы ее изображаете? А я вам говорю, что она
одевалась, как самая бедная женщина" (цит. по: 27, 378 - 379).
осуждать поэзию, как в этом многие обвиняли меня и устно, и письменно, а
лишь злоупотребление ею, какое замечается у многих. Я не хотел обращать
внимания на эти обвинения по пословице: не отвечай глупцу на его глупости.
Но теперь слова твои заставляют меня взяться за перо... Некоторые хотели бы
ограничить поэзию лишь формой. Они жестоко ошибаются: сущность поэзии
состоит в философии, в мысли, без которой не может быть и истинного поэта.
слогах, в украшении речи словами, тот, конечно, впадает в грубую ошибку"
(цит. по: 27, 380 - 381). "Цель поэзии состоит в том, чтобы убедить читателя
посредством силлогизма, называемо го фигурою. Силлогизм этот должен быть
выражен изящно, ибо поэзия должна убеждать и услаждать в одно и то же время.
И так как душа наша в высшей степени услаждается гармонией и певучестью, то
древние и изобрели размеры стихов, чтобы легче вести людей к д обродетели.
Но эти размеры суть не что иное, как только простая форма, и поэты могут
излагать свои мысли и в прозе. Это мы видим на Священном писании, в котором
Господь восхотел дать нам истинную поэзию мудрости, истинное красноречие
правды: оно не остан авливает нашего внимания на словах, но возносит наш
дух, углубляет нас в самую сущность истины и дивным образом питает наш ум,
свободный от земной суеты. В самом деле, к чему служит красноречие, не
достигающее предположенной цели? К чему служит корабль р азукрашенный и
расписанный, который постоянно борется с волнами, который никогда не
приводит путешественников в порт, а, напротив, удаляет их от него? О,
великое стяжание для душ! Услаждают уши народа, восхваляют самих себя
божественными похвалами, в гро мких фразах делают ссылки на философов,
изысканно декламируют стихи поэтов, а Евангелие Христово оставляют или
вспоминают весьма редко" (там же, 381).
считает мракобесием вообще все христианство. Но либерально-буржуазные
исследователи как раз не считают все христианство целиком мракобесием. А в
таком случае нельзя считать мракобеси ем и проповеди Савонаролы относительно
искусства. Иначе пришлось бы признать мракобесием вообще всякие рассуждения
о естественной человечности искусства вопреки его неестественно раздутым
формам.
древних там, где они совсем не у места. Но тут же мы припомним, что
привлечение древних и вообще не было обязательно для Ренессанса, так что
многие знатоки древнего мира и к тому же
и всюду механически использовать античную литературу. Тут тоже требовался
свой вкус и своя умеренность во избежание всякого формализма и всякой
фальши. Савонарола в этих случаях от личается от неумеренных поклонников
античности только гораздо более развитым художественным чувством и только
стремлением соблюдать художественную меру в поэзии. Называть это мракобесием
не только антиисторично, но и вполне постыдно для тех, кто считает
люди, претендующие, однако, на звание поэтов, но не умеющие делать ничего
другого, как только следовать грекам и римлянам, повторяя их идеи. Они
подражают формам и размерам их стих ов, даже делают обращения к их богам,
как будто мы не такие же люди, как они, и не имеем собственного разума и
собственной религии. Это не только фальшивое стихотворство, но и
губительнейшая язва для молодежи". "Опыт, этот единственный учитель жизни...
я сно доказал весь вред... такого рода стихотворства" (там же, 381 - 382).
ухватиться в целях осуждения абсолютизма художественных воззрений этого
автора. Но пункт этот взят из утопии Платона, а все так называемые утописты
тоже проводили абсолютизм Платона вопр еки той свободе личного творчества,
которая возвещала о себе на всех знаменах Ренессанса. Этих возрожденческих
утопистов обыкновенно никто не критикует за их непризнание личных прав в
области человеческого творчества. Но зато все критикуют Савонаролу, хо тя во
многих отношениях он проповедует гораздо более скромную
общественно-политическую теорию, чем общепризнанные утописты. Вот слова
Савонаролы, подчиняющего искусство общественно-политическим целям: "Но
знаете ли вы, что и сами язычники осуждали подобн ого рода поэтов? Разве
Платон, превозносимый теперь до небес, не настаивал на необходимости закона,
по которому такие поэты изгонялись бы из города за то, что они, ссылаясь на
пример и авторитет нечестивых богов, в гнуснейших стихах воспевают скверные
пл отские страсти и нравственный разврат? Что же делают наши христианские
правители? Зачем они замаскировывают это зло? Зачем не издадут закона,
который изъял бы из города не только ложных поэтов, но и их книги, а также
книги древних авторов, рассуждающие о блуде, восхваляющие ложных богов? Было
бы большим счастьем, если бы все такие книги были уничтожены и остались бы
только те, которые побуждают людей к добродетели" (там же).
Самойлова Елена
Роллинс Джеймс
Пехов Алексей
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Куликов Роман