села. В его криках не было ничего такого, чего нельзя было бы ожидать от
человека, который репетировал роль раба перед столькими поколениями. Он
обещал Кезуар вечное повиновение и полное самоуничижение, если только она
спасет его от этого ужаса. Не является ли милосердие драгоценнейшим камнем в
небесном венце, - рыдал он, - и разве она не ангел во плоти?
пошло.
является и чем он может оказаться ей полезным, сейчас и во веки вечные.
Нигде она не найдет более преданного слуги и смиренного приверженца. Что ей
угодно? Отнять его мужское достоинство? С превеликой готовностью, он может
кастрировать себя прямо сейчас. Стоит ей вымолвить одно лишь слово.
которую обрела Кезуар, то теперь они должны были рассеяться при виде нового
ее проявления: Кезуар опустила щупальца в колодец и вытащила Дауда на
поверхность. Когда он показался над колодцем, из него лило, как из дырявого
ведра.
болтались над пропастью, а щупальца обвились вокруг его горла с такой силой,
что придушили бы его, не засунь он пальцы между петлей и шеей. Слезы лились
у него по щекам с театральной избыточностью.
Что ты можешь знать о божественном?
именно скорее может привести к летальным последствиям - запирательство или
правда.
пустыне и послал в Пятый Доминион.
из его голоса.
выносить Ему сына.
настойчивостью.
не была подвергнута сомнению, он подхватил ее с новой убежденностью. - Да,
так все оно и случилось. Она погибла. Думаю, во время родов. Понимаете ли,
ее оплодотворил сам Хапексамендиос, и ее несчастное тело не смогло вынести
такой ответственности.
звучность, которую он вкладывал в свой голос, когда лгал, и прекрасно
различила ее сейчас. Он отлично знал, что Целестина жива. Однако его
предыдущее признание о том, как он был сводником Хапексамендиоса, было
лишено всякой напевности, что, судя по всему, указывало на его правдивость.
дочь?
петлю, и он упал вниз на несколько дюймов, испустив всхлип ужаса и в панике
цепляясь за щупальца.
этот раз настоящие. - Я - ничто. Я - вестник в трагедии. Копьеносец.
ничего! Скажи ей, Юдит! Я ведь из актерской братии! Обычный никудышный
актеришко!
он не успел ухватиться покрепче и упал, как повешенный, над которым
перерезали веревку. В течение нескольких мгновений он даже не проронил ни
звука, словно не мог поверить в случившееся, до тех пор пока кружочек
дымного неба у него над головой не уменьшился до размеров булавочной
головки. Когда крик наконец сорвался с его уст, он был пронзительным, но
кратким.
Кезуар, прошептала слова благодарности, отчасти за свое спасение, но в не
меньшей степени и за уничтожение Дауда.
Мало-помалу...
чудо оставляет тело Кезуар. Она бессильно опустилась на землю, щупальца
втягивались в ее тело, а благословенный синий цвет постепенно уходил из
клеток кожи. Юдит с трудом поднялась на ноги и отошла от края дыры. Услышав
ее шаги, Кезуар сказала:
желанной прохладе стены.
другая Юдит.
Кезуар светилась улыбка.
быть, ты все начнешь сначала за нас обеих. Может быть, ты увидишь те
видения, к которым я повернулась спиной.
ангелов. Они обычно прилетали к нашему столу в солнечных лучах. И я думала
тогда, что мы будем жить вечно, и мне откроются все тайны моря. Но я
позволила ему увести себя от солнечного света. Я позволила ему убедить меня
в том, что духи не имеют никакого значения. Что имеет значение только наша
воля, и если она хочет причинить боль, то в этом и состоит мудрость. Я
потеряла себя за такой короткий срок, Юдит. Такой короткий срок. - Она
поежилась. - Мои преступления ослепили меня задолго до того, как это сделал
нож.
сказала в ответ Кезуар. - Они ведь всегда первыми идут в революцию, правда?
Доктора, сборщики налогов, поэты...
покинуть безопасную стену и направляясь под уклон к тому месту, где сидела
Кезуар.
крыше с широко раскинутыми руками. Я думала, он пришел за мной, чтобы я
смогла исповедоваться. Поэтому я и пришла сюда. Чтобы найти Иисуса. Я
слышала его вестника.
чудо. - Она потянулась к Юдит, и та взяла ее за руки. - Не правда ли,
сестра?
собой. А кто я теперь? Копия, подделка.
мастере подделок, человеке, наживающемся на таланте других людей. Может
быть, именно поэтому он пылал к ней такой страстью? Не увидел ли он в ней
какой-то тонкий намек на свою собственную подлинную природу? Не последовал
ли он за ней из любви к тому обману, которым она была?
провела вместе с ним. - Наверное, я никогда этого не понимала, но я была
счастлива. Я была самой собой.
близко, как никогда на ее памяти. - Я - часть кого-то другого.
рождены мы или сотворены. - Она сжала руку Юдит. - И все мы надеемся снова
обрести целостность. Отведи меня, пожалуйста, во дворец. Там нам будет
безопаснее.
Корнев Павел
Березин Федор
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Корнев Павел
Никитин Юрий