настроения. Действительно ли Несси верила в свой успех, или она только
старалась скрыть тайный страх провала? С тоскливой тревогой думая об этом,
Мэри медленно сказала:
скажешь мне первой, как только узнаешь.
и сделала вид, что смотрит в окно. - Но нам объявят не раньше, чем через
две недели после экзаменов.
извещение, да?
давным-давно сказала. Можешь даже сама его распечатать, мне все равно. Я
обещала и сдержу слово. Ты бы, вместо того чтобы твердить одно и то же,
лучше ушла и дала мне заниматься.
эта притворная самоуверенность и раздражительный тон на обычную
простодушную кротость и ласковость Несси. Но она решила, что Несси просто
возбуждена близостью экзамена, и сказала мягко:
переутомляйся. Я беспокоюсь за тебя. Взяв со стола пустой стакан и
отступая к двери, она добавила просительно:
прогуляться.
заниматься, и ничего мне не сделается! - Она улыбнулась Мэри с забавной
снисходительностью, это она-то, которая минуту назад так горько рыдала,
которая неизменно высказывала полную покорность сестре! - Иди, гуляй,
девушка! - добавила она, - А мне надо наедине подумать кое о чем.
ступай и не мешай мне.
ей входить воспрещалось, она медленно направилась к себе в спальню, все
еще держа в руке пустой стакан. Она смотрела на него, пытаясь утешиться
мыслью, что в последнее время Несси окружена заботами, что она лучше
питается. Но, несмотря на эти успокоительные мысли, она вздыхала, из
головы у нее не выходил неожиданный взрыв гнева со стороны Несси, лишнее
доказательство той душевной неуравновешенности, которая тревожила ее в
сестре с самого дня приезда. Надевая шляпу и перчатки, чтобы выйти на
обычную прогулку, она говорила себе, что надо будет эту неделю, решающую
неделю перед экзаменом, внимательнее наблюдать за Несси.
всегда выходила в этот послеобеденный час, а не вечером, когда та же улица
кишела гуляющими парочками. К тому же, так как в это время отец спал, она
была спокойна, зная, что Несси на час-другой избавлена от его навязчивого
внимания, и эта уверенность давала ей ощущение свободы, которое она теперь
так редко испытывала. Она пошла вверх по улице и на этот раз выбрала левый
поворот, который вел прямо к далеким Уинтонским холмам, казавшимся еще
более далекими от радужной дымки зноя, почти совсем закрывавшей их. Такая
же дымка нависла над дорогой и при малейшем движении воздуха поднималась,
как мираж, создавая иллюзию, будто вдали, на дороге, лежат озера. Но
никаких озер не было, повсюду лежала лишь сухая пыль, которая скоро
покрыла башмаки Мэри белой, тонкой пудрой и при каждом шаге легкими
хлопьями садилась ей на платье. День был прекрасный, земля купалась в
жарком солнечном свете, но для прогулки час был неподходящий, и скоро
капризный локон, никогда не слушавшийся головной щетки, намок и свесился
Мэри на лоб, она пошла медленнее, чувствуя, что устала. Вместе с
усталостью пришло опять воспоминание о странном поведении Несси, жара
показалась ей невыносимой, и она решила идти домой, как вдруг заметила
кабриолет, быстро мчавшийся ей навстречу. Она сразу узнала и экипаж и
того, кто сидел в нем, и, в трепетном смущении, хотела было свернуть с
дороги и скрыться, но медлила, остановилась в нерешимости, оглядываясь,
словно ища, где спрятаться. Затем, увидев, должно быть, что бежать поздно,
опустила голову и торопливо пошла навстречу экипажу. По дороге она
старалась сделать равнодушное лицо, надеясь, что ей удастся пройти мимо
незамеченной, но, к ее великому смущению, она, не глядя, услышала, что
скрип приближавшихся колес постепенно затих, экипаж остановился перед ней
и голос Ренвика произнес:
подумав с болью, что теперь она уже для него не Мэри и даже не мисс Мэри,
а мисс Броуди, запинаясь пробормотала:
жарко, чтобы гулять пешком. Это все равно, что переходить Сахару.
наверное, вид растрепанной и неопрятной бродяги!
продолжал доктор. - Но это не так. Я ехал сюда, потому что мне известно,
что вы по воскресеньям здесь гуляете. Я хотел расспросить вас относительно
Несси.
объясняющая фраза! Стоя растерянно, с опущенной головой, она понимала, что
надо сказать что-нибудь в ответ, иначе он сочтет ее дурочкой или чудачкой
или и тем и другим вместе, и, сделав над собой большое усилие, она
медленно подняла глаза, встретила его взгляд, заметила мгновенно, несмотря
на все свое замешательство, как четко выделяется на фоне неба его смуглое
живое лицо, и невнятно прошептала:
уже думал, что вы опять сбежали из Ливенфорда, не простясь со мной.
Это вы скоро распроститесь с нами.
Странно. Теперь, когда мой отъезд уже близок, я начинаю терять интерес к
тому новому, что ждет меня. Вначале я был так рад, а теперь вижу, что этот
старый город крепко привязал меня к себе.
шевелившиеся уши лошади. Затем он серьезно взглянул на Мэри:
быть может, больше не увижу, а хотелось бы поговорить кое о чем. Согласны?
Разумеется, ей хотелось ехать. Отец будет отдыхать до пяти, и более
подходящий час трудно было выбрать. Тем не менее она колебалась.
вас впереди добрых полтора часа. А что касается вашего туалета, так он еще
чересчур хорош для моей старой двуколки.
рядом, на красном плюшевом сиденье. Доктор застегнул легкий фартук
экипажа, защищавший от пыли, тронул кнутом лошадь, и они помчались вперед.
В этом движении было что-то захватывающее. Ветер, поднимаемый им в
неподвижном воздухе, овевал щеки Мэри, небо больше не пылало, а тихо
светилось, пыль не досаждала - она была просто мягким порошком,
облегчавшим бег лошади, и после утомительной ходьбы Мэри была рада
посидеть молча, глядя на мелькавшие мимо поля. Слишком смущенная близостью
Ренвика, чтобы глядеть на него, она уголком глаза видела гладкую, мягкую
кожу его перчаток, посеребренную сбрую лошади, монограмму на фартуке, все
щегольские детали этой "старой двуколки", как он назвал свой экипаж, и
снова, как тогда у него в доме, она остро почувствовала разницу между его
и своей жизнью. Пускай в прошлом он знал борьбу с нуждой, теперь ему не
приходилось дрожать над каждым фартингом, донашивать платье, пока оно не
расползется по швам, заглушать в себе всякую потребность развлечений,
выходивших за пределы строжайшей экономии. Но она подавила это ощущение,
отогнала мысли об ожидавшей ее разлуке и, решив, не портить себе этот
единственный час редкого развлечения, отдалась неиспытанному блаженству.
выступивший на щеках, наблюдал ее необычное оживление с странным
удовлетворением, с гораздо более острой радостью, чем Мэри - мелькавшие
мимо картины.
он мог заглянуть ей в глаза. И он прервал молчание, сказав:
слабой улыбкой.
потом часто вспоминать...
Тим прибавит шагу, успеем даже напиться чаю.
лоснившуюся спину Тима, обличавшую хороший уход, подумала, что он будет
мчать их достаточно быстро, чтобы выиграть время для чаепития, но не
настолько быстро, чтобы довезти ее домой раньше времени.
лошади: - Не правда ли, Тимми?
прыти в свою размеренную рысь.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Русанов Владислав
Андреев Николай
Сертаков Виталий
Шилова Юлия