я имел честь быть одним из ваших учеников. Разве вы совсем уже позабыли
некоего Жиль Бласа, который когда-то был вашим нахлебником и заместителем?
вас не узнал. Мне очень приятно вновь с вами увидеться. Что же вы делали с
тех пор, как мы расстались? Вы, разумеется, не переставали заниматься
медициной?
причины встали на моем пути.
меня переняли, вы могли бы стать искусным врачом при условии, что небо, по
своему милосердию, предохранило бы вас от опасной склонности к химии, Ах,
сын мой! - продолжал он с пафосом и со скорбью в голосе, - какие
пертурбации произошли в медицине за последние годы! Я удивляюсь и негодую
с полным основанием: у нашего искусства хотят отнять и честь и
достоинство. Это искусство, во все времена охранявшее человеческую жизнь,
ныне стало жертвою дерзости, самомнения и невежества. Ибо говорят, а скоро
и камни возопиют о разбойническом промысле новых лекарей: lapides
clamabunt. В здешнем городе можно видеть врачей, или так называемых
врачей, которые впряглись в триумфальную колесницу антимония (*176),
currus triumphalis antimonii. Это - бесноватые, убежавшие из школы
Парацельса (*177), поклонники кермеса (*178), лечащие наудачу, полагающие
весь смысл медицинской науки в умении изготовлять химические снадобья. Что
мне вам сказать? Все решительно в их методе должно быть отвергнуто.
Кровопускание из ноги, прежде столь редкое, теперь практикуется почти
исключительно. Прежние слабительные, столь мягкие и благодетельные, теперь
уступили место рвотным и кермесу. Словом, сплошной хаос, где каждый
позволяет себе что хочет и преступает границы порядка и благоразумия,
указанные нам древнейшими учителями.
разглагольствованием, я все же нашел в себе силы удержаться. Мало того, я
и сам начал ораторствовать против кермеса, о коем не имел ни малейшего
понятия, и посылать к чертям тех, кто его выдумал. Сипион, заметив, что
эта сцена меня потешает, пожелал внести в нее свою лепту.
внучатному племяннику врача старой школы, дозволено вознегодовать
совместно с вами против химических лекарств. Покойный двоюродный дедушка -
да смилуется господь над его душой - был таким горячим сторонником
Гиппократа, что частенько дрался с эмпириками, недостаточно почтительно
отзывавшимися о царе медицины. Яблоко от яблони недалеко падает: я охотно
стал бы палачом этих невежественных новаторов, на которых вы столь
справедливо и столь красноречиво жалуетесь. Какую конфузию производят эти
несчастные в человеческом обществе!
Вотще написал я книгу против медицинского разбоя (*179): он растет с
каждым днем. Фельдшера, во что бы то ни стало желающие сойти за врачей,
мнят себя достойными этого звания, раз дело сводится к прописыванию
кермеса или винного камня (*180), к которым они, если вздумается, еще
прибавляют ножное кровопускание. Они доходят даже до того, что примешивают
кермес в травяные отвары и крепительные напитки, - и вот они уже
сравнялись с нынешними медицинскими заправилами. Эта зараза
распространяется даже на монастыри. Есть среди монахов такие братцы,
которые сразу совмещают в себе фельдшера и аптекаря. Эти обезьяны медицины
всецело посвящают себя химии и изготовляют пагубные снадобья, с помощью
коих сокращают жизнь преподобных отцов. В Вальядолиде же имеется более
шестидесяти монастырей как мужских, так и женских: можете сами судить,
какое побоище учиняет там кермес в союзе с винным камнем и ножными
кровопусканиями.
гневаетесь на этих отравителей; я сетую вместе с вами и разделяю ваши
опасения за жизнь людей, явно находящуюся под угрозой методов, столь
отличных от вашего. Я крепко побаиваюсь, что химия в некий день приведет к
уничтожению медицины, подобно тому как фальшивая монета разоряет
государства. Дай нам бог, чтобы этот роковой день не скоро наступил!
принесшей доктору поднос с мягким хлебом, стаканом и двумя графинами, один
из коих был наполнен водой, а другой - вином. Съев кусок хлеба, он выпил
стаканчик, наполненный, правда, больше чем на две три водой, но все же не
спасший его от упреков, которые он навлек на себя с моей стороны.
преступления. Вы пьете вино, - вы, который всегда высказывались против
этого напитка, вы, который в течение трех четвертей своей жизни пили одну
воду! С каких это пор вы впали в такое противоречие с самим собой? Вы не
можете оправдываться своим возрастом, ибо в одном из своих сочинений
называете старость естественной чахоткой, которая сушит и сжигает нас, и в
силу этого определения сожалеете о невежестве всех тех, кто называет вино
молоком старцев. Что же скажете вы теперь в свое оправдание?
лекарь. - Если бы я пил чистое вино, вы бы имели право рассматривать меня
как изменника собственному методу. Но вы видите, что вино мое сильно
разбавлено.
вы порицали каноника Седильо за употребление вина, хотя он и примешивал к
нему много воды. Лучше добровольно признайтесь, что вы убедились в своей
ошибке и что вино вовсе не гибельная жидкость, как вы утверждаете в своих
писаниях, если только пить его с умеренностью.
своих запрещал употребление вина; но так как стыд и самолюбие мешали ему
признать справедливость моего упрека, то он не знал, что ответить. Чтобы
выручить его из столь великого затруднения, я переменил тему, а немного
спустя откланялся, уговаривая его стойко держаться против новых врачей.
кермес и без устали бичуйте ножные кровопускания. Ежели, вопреки вашему
рвению и приверженности к "ортодоксальной" медицине, это отродье эмпириков
сумеет разрушить науку, то у вас все же будет утешение, что вы приложили
все усилия, дабы ее сохранить.
комическом и своеобразном характере старого лекаря, мимо нас прошел
человек лет пятидесяти пяти или шестидесяти, с потупленным взором и с
большими четками в руках. Я внимательно посмотрел на него и без труда
узнал в нем сеньора Мануэля Ордоньеса, доброго смотрителя богадельни, с
похвалой упомянутого в первой книге моего повествования. Я подошел к нему
с величайшими знаками уважения и сказал:
Ордоньесу, лучшему хранителю имущества бедняков.
ему несколько знакомы, но что он не может припомнить, где со мною виделся.
вас жил один из моих друзей, Фабрисио Нуньес.
помню, что оба вы были славные малые, Вы вместе совершили не одну
проделку, свойственную юности. Ну, как? Что с ним теперь, с этим бедным
Фабрисио? Всякий раз, как я о нем думаю, меня охватывает беспокойство
относительно его делишек.
остановить вас на улице. Фабрисио находится в Мадриде, где занимается
смешанным творчеством.
двусмысленное определение.
сочиняет комедии и романы; словом, этот малый талантливый и к тому же
любезно принимаемый в лучших домах.
со своим булочником?
нами будь сказано, я думаю, что он не очень богат.
сколько душе угодно увивается перед вельможами: его любезности, льстивые
слова и низкопоклонство принесут ему еще меньше дохода, чем его сочинения.
Я предсказываю вам, что вы еще увидите его в богадельне.
довела. Мой друг Фабрисио гораздо лучше сделал бы, если бы остался при
вашей милости: в настоящее время он купался бы в золоте.
Я полюбил его и собирался, повышая из одной должности в другую, наконец,
доставить ему в нашем богоугодном заведении прочное положение; а ему вдруг
вздумалось удариться в литературу. Он сочинил комедию и дал ее сыграть
находившимся здесь актерам; пьеса имела успех, и с той поры у автора
вскружилась голова: он возомнил себя вторым Лопе де Вега и, предпочтя дым
рукоплесканий тем реальным выгодам, которые обещала ему моя дружба, ушел
от меня. Тщетно я доказывал ему, что он бросает кость и устремляется за
тенью (*181). Я не смог остановить этого безумца, одержимого манией
писательства. Он не понимал своего счастья, - добавил Мануэль. - Тот
юноша, которого я после него взял в услужение, может это
засвидетельствовать: он хотя и не обладает таким умом, как Фабрисио, но,
будучи благоразумнее его, посвятил себя исключительно тому, чтобы
добросовестно исполнять свои обязанности и угождать мне. Потому-то я и
возвысил его по заслугам: в настоящее время он занимает при богадельне две
должности, младшей из коих более чем достаточно, чтобы прокормить честного
человека, обремененного многочисленной семьей.