read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



______________
* Всегда нападайте (франц.).

Но что особенно сближало мир Нафты с миром Иоахима, было их отношение к
насилию и общая для них аксиома, что не следует бояться обагрить руки
кровью: в этом оба мира, ордена и сословия, совершенно сходились, и для
дитяти мира было чрезвычайно поучительно услышать рассказы Нафты о
воинственных монахах средневековья, изнурявших себя подвижничеством, но
снедаемых жаждой духовной власти и не боявшихся проливать реки крови, дабы
основать на земле град божий, всемирное господство духа, рассказы о
рыцарях-храмовниках{150}, считавших, что пасть в бою против неверных
праведнее, чем почить в постели, и что убийство и смерть во славу Христову -
не преступление, а высшая доблесть. Хорошо еще, если при этих разговорах не
присутствовал Сеттембрини. Не то он опять превращался в докучливого
шарманщика и дудел о мире, хотя сам отнюдь не отрицал священной национальной
и цивилизаторской войны против Вены, а Нафта именно эту его страсть и
слабость клеймил презрением. Во всяком случае, пока итальянец пылал
патриотизмом, Нафта выдвигал против него в бой христианский космополитизм,
утверждал, что считает каждую страну - и никакую - своей родиной и, желая
его уязвить, цитировал формулу генерала ордена, Никеля, гласившую, что
любовь к родине - "зараза и верная смерть христианской любви".
Понятно, что Нафта называл любовь к родине заразой, ратуя за аскетизм,
ибо чего только не подразумевал он под этим словом и что только, на его
взгляд, не противоречило аскетизму и царствию божьему! Привязанность к семье
и родине и даже простая забота о своем здоровье и жизни, - этой-то заботой
он и попрекал гуманиста, когда тот воспевал мир и счастье он гневно уличал
Сеттембрини в любви к плоти, amor car ali , в любви к телесному комфорту,
commodorum cor ori , и прямо в глаза говорил ему, что придавать какое-либо
значение жизни и здоровью - доказательство чисто буржуазного безверия.
На почве подобного рода разногласий как-то, незадолго до рождества, во
время прогулки по снегу до курорта и обратно, состоялся большой коллоквиум о
здоровье и болезни, и все они приняли в нем участие: Сеттембрини, Нафта,
Ганс Касторп, Ферге и Везаль, - всех немного лихорадило, от ходьбы и
разговоров на сильном морозе все чуть осоловели и вместе с тем были
возбуждены, всех бросало в озноб, но независимо от того, участвовал ли кто
активно в споре, как Нафта и Сеттембрини, или больше слушал, довольствуясь
краткими репликами, - все рассуждали с такой горячностью, что не раз в
полном самозабвении, перебивая друг друга, останавливались шумной
жестикулирующей ватагой посреди тротуара, загораживая дорогу прохожим,
которые вынуждены были их огибать или же замедляли шаг и с изумлением
прислушивались к их неистовым препирательствам.
Собственно, диспут возник из-за Карен Карстед, бедной Карен с
облепленными пластырем кончиками пальцев, которая недавно умерла. Ганс
Касторп не знал, что ей вдруг стало хуже и что она скончалась, иначе при
известном его пристрастии к похоронам он не преминул бы по-дружески
проводить ее в последний путь. Но, поскольку здесь принято было умалчивать о
подобного рода вещах, он слишком поздно узнал о кончине Карен и о том, что
она, навсегда уже приняв горизонтальное положение, упокоилась под сенью
купидона со снежной шапочкой слегка набекрень. "Requiem aeter am..."* Он
посвятил ее памяти несколько дружеских слов, что побудило господина
Сеттембрини иронически отозваться о его сердобольной деятельности,
посещениях Лейлы Гернгросс, деловитого Ротбейна, передутой Циммерман,
высокопарного сына "Tou -le -deux" и злосчастной Натали фон Малинкрод, да
еще пройтись по поводу дорогих цветов, коими инженер вздумал почтить всю эту
унылую и смешную компанию. Ганс Касторп на это заметил, что те, кому он
оказывал внимание, за исключением пока что фрау фон Малинкрод и мальчика
Тедди, как-никак не на шутку умерли, на что Сеттембрини спросил, стали ли
они оттого более достойными уважения. Но разве христианский долг не
повелевает почтительно склоняться перед страданием, возразил Ганс Касторп.
Сеттембрини только было собрался его отчитать, но его опередил Нафта,
заговорив о набожно-исступленном служении ближнему, которое знало
средневековье, удивительных примерах фанатизма и экстаза в уходе за
больными: дочери королей лобзали зловонные раны прокаженных, нарочно от них
заражались и потом называли полученные язвы своими розами, пили воду,
которой омывали гнойники, и клялись затем, что с ней не сравнится никакой
нектар.
______________
* "Вечный покой (даруй ей, господи)" (лат.) - начальные слова
католической заупокойной мессы.

Сеттембрини сделал вид, что его сейчас вырвет. Его с души воротит не
столько от физического отвращения, которое сами по себе вызывают эти
рассказы и картины, сказал он, сколько от чудовищной бессмыслицы подобного
представления о деятельном человеколюбии. Впрочем, он вскоре повеселел и
приосанился, рассказывая о современных, передовых формах служения
человечеству, победоносной борьбе с эпидемиями, и противопоставил всем тем
мерзостям гигиену, социальные реформы наряду с достижениями медицины.
- Все эти весьма почтенные на буржуазный взгляд блага, - возразил
Нафта, - в те времена вряд ли оказали бы большую услугу как больным и
несчастным, так и здоровым и счастливым, которые, оказывая помощь ближнему,
движимы были не столько состраданием, сколько заботой о собственной душе.
Ибо успешные социальные реформы лишили бы одних - главного средства ко
спасению, а других - ореола святости. Поэтому длительное сохранение нищеты и
болезней было в интересах обеих сторон, и такой взгляд остается правомерным,
пока остается в силе чисто религиозная точка зрения.
"Гнусная точка зрения!" - заявил Сеттембрини, - взгляд, вздорность
которого он даже считает ниже своего достоинства оспаривать. Ведь "ореол
святости", равно как и то, что инженер с чужих слов говорил о "христианском
долге, повелевающем склоняться перед страданием", - сплошной обман,
основанный на заблуждении, на ложном представлении, на психологической
ошибке. Сострадание, которое здоровый испытывает к больному и возводит до
благоговения, потому что не представляет себе, как бы сам он на его месте
выносил подобные муки, - сострадание это в высшей степени преувеличено,
больные его вовсе не заслуживают, оно не более как плод аберрации мысли и
фантазии, поскольку здоровый приписывает больному свои собственные чувства и
представляет себе больного как здорового, вынужденного переносить страдания
больного, что в корне неправильно. Больной есть больной, у него другая,
изменившаяся психика, и ощущает он все по-своему болезнь так
приспосабливает к себе свою жертву, что они преотлично друг с другом
уживаются: тут вступают в действие понижение чувствительности, провалы
сознания, наконец благодатные наркозы, духовные, нравственные средства
приспособления и облегчения, о которых заботится сама природа, чего здоровый
по наивности в расчет не принимает. Лучшей иллюстрацией тому служит весь
этот туберкулезный сброд здесь наверху, с его легкомыслием, глупостью,
распущенностью и недостатком доброй воли и желания выздороветь. Словом, если
сострадательно-преклоняющийся перед болезнью вдруг сам бы захворал и
перестал быть здоровым, то он живо бы убедился, что больные - это в своем
роде тоже сословие, хотя не столь уж благородное, и что он принимал их
чересчур всерьез.
Но тут возмутился Антон Карлович Ферге, горой встав на защиту
плеврального шока от клеветы и поношений. Как? Что? Слишком серьезно принял
свой плевральный шок? Нет уж, покорно благодарю и простите! Его большой
кадык и благодушные усы заходили ходуном от такого пренебрежительного
отношения к перенесенным им страданиям. Он, конечно, всего лишь простой
человек, обыкновенный страховой агент, и ничего не смыслит в высоких
материях - даже этот разговор выше его разумения. Но если господин
Сеттембрини, например, думает отнести и плевральный шок к тому, что он
только что наговорил - эту адскую щекотку с запахом сероводорода и
трехцветными обмороками, - то простите, пожалуйста, и покорно благодарю!
Какое там понижение чувствительности, благодатные наркозы и аберрация
фантазии! Это самая страшная пакость, какая только существует на белом
свете, и кто этого не пережил, как он, тот не может иметь об этой гнусности
ни малейшего...
- Э-э-э! - протянул господин Сеттембрини. - День ото дня коллапс
господина Ферге озаряется все большим величием и блеском, так что скоро он
станет носить его вокруг головы наподобие нимба. - Он, Сеттембрини, не
очень-то уважает больных, которые требуют, чтобы все им изумлялись. Он сам
болен, тяжело болен, но, без всякой рисовки, скорее склонен этого стыдиться.
Впрочем, он говорил не по чьему-либо адресу, а в чисто философском плане, и
его замечания о различии в природе и характере переживаний больных и
здоровых достаточно обоснованны, пусть-ка господа вспомнят о душевных
болезнях и, в частности, о галлюцинациях. Положим, кто-нибудь из
присутствующих, инженер, скажем, или господин Везаль, сегодня вечером, войдя
в сумерках к себе в спальню, увидит там в углу покойного своего папашу{155},
который, вперив в него взгляд, заговорит с ним, - это будет для него чем-то
из ряда вон выходящим, в высшей степени потрясающим и тяжким переживанием,
он глазам своим не поверит, усомнится в своих умственных способностях,
выскочит, как ошпаренный, из комнаты и немедля же обратится к психиатру.
Разве не так? Но вся штука в том, что этого ни с тем, ни с другим случиться
не может, поскольку оба они психически здоровы. А если бы такое с ними все
же стряслось, то они были бы не здоровы, а больны, и, следовательно,
реагировали бы не как здоровые - то есть не выбежали бы в ужасе из комнаты,
а восприняли бы призрак как нечто должное и вступили бы с ним в разговор,
как это и делают больные галлюцинациями полагать же, что галлюцинации
вызывают в них здравый страх здорового, и есть та аберрация фантазии,
которой подвержены небольные.
Господин Сеттембрини очень забавно и пластично рассказал о папаше в
углу. Все невольно рассмеялись, даже Ферге, хотя он и был обижен недостатком
уважения к его инфернальным мукам. Гуманист же воспользовался общим
весельем, чтобы до конца развенчать и разоблачить всех галлюцинирующих и



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 [ 122 ] 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.