read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



заняться чем-нибудь в этом роде.
-- Спасибо, что ты мне напомнил. Я тоже сегодня думала о
чем-то подобном. Но у меня нет веры, что мы тут продержимся.
Наоборот, я предчувствую, что нас унесет скоро куда-то дальше.
Но пока в нашем распоряжении эта остановка, у меня есть к тебе
просьба. Пожертвуй мне несколько часов в ближайшие ночи и
запиши, пожалуйста, все из того, что ты читал мне в разное
время на память. Половина этого растеряна, а другая не
записана, и я боюсь, что потом ты всЈ забудешь и оно пропадет,
как, по твоим словам, с тобой уже часто случалось.

8
К концу дня все помылись горячею водой, в изобилии
оставшейся от стирки. Лара выкупала Катеньку. Юрий Андреевич с
блаженным чувством чистоты сидел за оконным столом спиной к
комнате, в которой Лара, благоухающая, запахнутая в купальный
халат, с мокрыми, замотанными мохнатым полотенцем в тюрбан
волосами, укладывала Катеньку и устраивалась на ночь. Весь
уйдя в предвкушение скорой сосредоточенности, Юрий Андреевич
воспринимал всЈ совершавшееся сквозь пелену разнеженного и
всеобобщающего внимания.
Был час ночи, когда, притворявшаяся до тех пор, будто спит,
Лара действительно уснула. Смененное на ней, на Катеньке и на
постели белье сияло, чистое, глаженое, кружевное. Лара и в те
годы ухитрялась каким-то образом его крахмалить.
Юрия Андреевича окружала блаженная, полная счастья, сладко
дышащая жизнью, тишина. Свет лампы спокойной желтизною падал
на белые листы бумаги и золотистым бликом плавал на
поверхности чернил внутри чернильницы. За окном голубела
зимняя морозная ночь. Юрий Андреевич шагнул в соседнюю
холодную и неосвещенную комнату, откуда было виднее наружу, и
посмотрел в окно. Свет полного месяца стягивал снежную поляну
осязательной вязкостью яичного белка или клеевых белил.
Роскошь морозной ночи была непередаваема. Мир был на душе у
доктора. Он вернулся в светлую, тепло истопленную комнату и
принялся за писание.
Разгонистым почерком, заботясь, чтобы внешность написанного
передавала живое движение руки и не теряла лица, обездушиваясь
и немея, он вспомнил и записал в постепенно улучшающихся,
уклоняющихся от прежнего вида редакциях наиболее
определившееся и памятное, "Рождественскую звезду", "Зимнюю
ночь" и довольно много других стихотворений близкого рода,
впоследствии забытых, затерявшихся и потом никем не найденных.
Потом от вещей отстоявшихся и законченных перешел к
когда-то начатым и брошенным, вошел в их тон и стал
набрасывать их продолжение, без малейшей надежды их сейчас
дописать. Потом разошелся, увлекся и перешел к новому.
После двух-трех легко вылившихся строф и нескольких, его
самого поразивших сравнений, работа завладела им, и он испытал
приближение того, что называется вдохновением. Соотношение
сил, управляющих творчеством, как бы становится на голову.
Первенство получает не человек и состояние его души, которому
он ищет выражения, а язык, которым он хочет его выразить.
Язык, родина и вместилище красоты и смысла, сам начинает
думать и говорить за человека и весь становится музыкой, не в
отношении внешне слухового звучания, но в отношении
стремительности и могущества своего внутреннего течения. Тогда
подобно катящейся громаде речного потока, самым движением
своим обтачивающей камни дна и ворочающей колеса мельниц,
льющаяся речь сама, силой своих законов создает по пути,
мимоходом, размер и рифму, и тысячи других форм и образований
еще более важных, но до сих пор неузнанных, неучтенных,
неназванных.
В такие минуты Юрий Андреевич чувствовал, что главную
работу совершает не он сам, но то, что выше его, что находится
над ним и управляет им, а именно: состояние мировой мысли и
поэзии, и то, что ей предназначено в будущем, следующий по
порядку шаг, который предстоит ей сделать в ее историческом
развитии. И он чувствовал себя только поводом и опорной
точкой, чтобы она пришла в это движение.
Он избавлялся от упреков самому себе, недовольство собою,
чувство собственного ничтожества на время оставляло его. Он
оглядывался, он озирался кругом.
Он видел головы спящих Лары и Катеньки на белоснежных
подушках. Чистота белья, чистота комнат, чистота их очертаний,
сливаясь с чистотою ночи, снега, звезд и месяца в одну
равнозначительную, сквозь сердце доктора пропущенную волну,
заставляла его ликовать и плакать от чувства торжествующей
чистоты существования.
"Господи! Господи!" -- готов был шептать он. -- "И все это
мне! За что мне так много? Как подпустил ты меня к себе, как
дал забрести на эту бесценную твою землю, под эти твои звезды,
к ногам этой безрассудной, безропотной, незадачливой,
ненаглядной?"
Было три часа ночи, когда Юрий Андреевич поднял глаза от
стола и бумаги. Из отрешенной сосредоточенности, в которую он
ушел с головой, он возвращался к себе, к действительности,
счастливый, сильный, спокойный. Вдруг в безмолвии далеких
пространств, раскинувшихся за окном, он услышал заунывный,
печальный звук.
Он прошел в соседнюю неосвещенную комнату, чтобы из нее
посмотреть в окно. За те часы, что он провел за писанием,
стекла успели сильно заиндеветь, через них нельзя было ничего
разглядеть. Юрий Андреевич оттащил скатанный ковер, которым
заложен был низ выходной двери, чтобы из-под нее не дуло,
накинул на плечи шубу и вышел на крыльцо.
Белый огонь, которым был объят и полыхал незатененный снег
на свету месяца, ослепил его. Вначале он не мог ни во что
вглядеться и ничего не увидел. Но через минуту расслышал
ослабленное расстоянием протяжное утробно-скулящее завывание и
тогда заметил на краю поляны за оврагом четыре вытянутые тени,
размером не больше маленькой черточки.
Волки стояли рядом, мордами по направлению к дому и, подняв
головы, выли на луну или на отсвечивающие серебряным отливом
окна Микулицынского дома. Несколько мгновений они стояли
неподвижно, но едва Юрий Андреевич понял, что это волки, они
по-собачьи, опустив зады, затрусили прочь с поляны, точно
мысль доктора дошла до них. Доктор не успел доискаться, в
каком направлении они скрылись.
"Неприятная новость!" -- подумал он. -- "Только их
недоставало. Неужели где-то под боком, совсем близко, их
лежка? Может быть, даже в овраге. Как страшно! И на беду еще
эта Савраска Самдевятовская в конюшне. Лошадь, наверное, они и
почуяли".
Он решил до поры до времени ничего не говорить Ларе, чтобы
не пугать ее, вошел внутрь, запер наружную дверь, притворил
промежуточные, ведшие с холодной половины на теплую, заткнул
их щели и отверстия, и подошел к столу.
Лампа горела ярко и приветливо, по-прежнему. Но больше ему
не писалось. Он не мог успокоиться. Ничего, кроме волков и
других грозящих осложнений, не шло в голову. Да и устал он. В
это время проснулась Лара.
-- А ты все горишь и теплишься, свечечка моя яркая! --
влажным, заложенным от спанья шопотом тихо сказала она. -- На
минуту сядь поближе, рядышком. Я расскажу тебе, какой сон
видела.
И он потушил лампу.

9
Опять день прошел в помешательстве тихом. В доме отыскались
детские салазки. Раскрасневшаяся Катенька в шубке, громко
смеясь, скатывалась на неразметенные дорожки палисадника с
ледяной горки, которую ей сделал доктор, плотно уколотив
лопатой и облив водою. Она без конца, с застывшей на лице
улыбкой, взбиралась назад на горку и втаскивала вверх санки за
веревочку.
Морозило, мороз заметно крепчал. На дворе было солнечно.
Снег желтел под лучами полдня и в его медовую желтизну сладким
осадком вливалась апельсиновая гуща рано наступавшего вечера.
Вчерашнею стиркой и купаньем Лара напустила в дом сырости.
Окна затянуло рыхлым инеем, отсыревшие от пара обои с потолка
до полу покрывались черными струистыми отеками. В комнатах
стало темно и неуютно. Юрий Андреевич носил дрова и воду,
продолжая недовершенный осмотр дома со всЈ время
непрекращающимися открытиями, и помогал Ларе, с утра занятой
беспрестанно возникавшими перед ней домашними делами.
Снова в разгаре какой-нибудь работы их руки сближались и
оставались одна в другой, поднятую для переноски тяжесть



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 [ 122 ] 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.