от чего не отказывалась. Где-то по дороге им повстречался казначей - и до
смерти изумился, когда миссис Тредуэл обрадовалась ему, как закадычному
другу, и нежно его расцеловала. В ответ он громко чмокнул ее в щеку и
понимающе заглянул в глаза.
пожелал, чтобы она и его поцеловала. С какой стати? - поинтересовалась она.
Он ответил, что в таких делах объяснять причины незачем. Миссис Тредуэл
сочла более разумным подождать до завтра - а там посмотрим, какое у обоих
будет настроение. Морячок откровенно возмутился такой странной логикой.
у него в руке электрический фонарик. Он бросил кружок света ей под ноги,
указывая, куда ступить, крепко взял ее под руку, и они молча спустились по
узкому трапу.
вы вызвались сами вести корабль. Конечно, ничего плохого не случилось... но
я думаю, такого с нашим капитаном еще не бывало.
Тредуэл.
носились в вальсе Лиззи и Рибер, - и дальше, на нос корабля, мимо этого
жалкого Баумгартнера, он наклонился над поручнями, и его, кажется, тошнило.
Он обернулся к ним - лицо отчаянное, прямо взывает о помощи... Они прошли
дальше, теперь спутник поддерживал миссис Тредуэл, обняв ее за талию.
и говорит, что умирает, какая-то у него очень мучительная болезнь.
время пьянствует, вот ему и худо...
и умирают от этого? - совершенно трезво спросила миссис Тредуэл. - Умирают
от болезни, от которой не могут вылечиться?
сдвинута набекрень. Он ответил быстро, жестко:
сочувствовать только потому, что он, видите ли, умирает? Все мы больны, -
изрек он нравоучительно, и на миг черты его застыли, точно маска стоического
терпения и жалости к самому себе. - Все мы умрем, кто раньше, кто позже...
ну и что? Стоит ли из-за этого расстраиваться?
столь несправедливым обвинением. - Похоже, это вы расстраиваетесь.
думать, от гнева. - Просто я всю жизнь соблюдаю дисциплину и порядок и
терпеть не могу таких, как он, из-за них только всюду беспорядок и дурацкая
неразбериха, совсем не понимают, как надо жить.
закинув голову, посмотрела ему прямо в глаза. - Тогда объясните мне.
что сейчас будет. Конечно, он тут же крепко обнял ее, обхватил за плечи, за
талию, так что она не могла шевельнуть рукой, и неистово поцеловал прямо в
приоткрытые на полуслове губы. Ее передернуло, когда-то она уже испытала это
отвратительное чувство укуса: точно упырь впился в рот и сосет твою кровь...
она отстранилась, сколько могла, повернула голову в сторону, уклоняясь от
него, защищаясь вялым равнодушием - и оно-то привело его в смятение и
ярость.
на лицо, и миссис Тредуэл увидела - на лбу у него проступили капли пота.
замечаете, - сказал он хрипло. - Даже когда мы с вами танцуем, не замечаете
- почему? А сейчас не хотите меня поцеловать - почему? Вы что, хотите, чтобы
я вас упрашивал? Чтоб говорил - я вас люблю? В жизни не понимал, зачем люди
так говорят и что это значит.
сдвинулось, эротический пыл сменился зудом уязвленного самолюбия.
лицо.
рассмеялась, пожалуй, уж чересчур весело.
ни морщинки, только сердито и обиженно поджаты губы да жгучий стыд в глазах.
достоинство охладило досаду. Он опять предложил ей руку, но так, словно не
имел ни малейшего желания ее коснуться. - Спасибо за чрезвычайно приятный
вечер, мадам, буду счастлив проводить вас до вашей каюты.
не беспокойтесь, я прекрасно дойду сама.
кругом и зашагал обратно, туда, где танцевали. Минуту-другую миссис Тредуэл
думала о нем с восхищением; да, в пристрастии мужчин ко всевозможной чисто
внешней, осязаемой дисциплине есть свой смысл - ведь вот мальчишка,
несомненно, так же пьян, как и она сама, а меж тем она не очень-то ловко,
спотыкаясь и перескакивая через ступеньки, спускается по крутому трапу с
главной палубы на вторую - и вот цепляется каблуком туфельки за
металлический край предпоследней ступеньки. Каблук отрывается и со стуком
летит дальше, а она застывает, покачиваясь на одной ноге.
поднял каблук, подошел к трапу и протянул Руку.
безукоризненной учтивостью.
ногу, согнув колено, и он снял туфлю, а миссис Тредуэл вприскочку,
вприхромку заковыляла по коридору; порой она останавливалась, подбирала юбку
и пыталась повыше вскинуть ногу, вытянув носок, точно балерина. До чего
нелепый выдался вечер, и как приятно, что он уже позади. А у молодого
стюарда очень славное, чуть сумрачное лицо и такие деликатные движения, были
бы все люди такие, куда более сносно жилось бы на свете.
часа любезничать по темным углам со своим свинтусом. Миссис Тредуэл низко
наклонилась к зеркалу и задумчиво на себя поглядела, а потом для забавы
принялась неузнаваемо разрисовывать себе лицо, как нередко делала раньше,
собираясь на какой-нибудь бал-маскарад. Брови сделала очень черные, тонкие,
длинные-предлинные, они сходились у переносицы и убегали к вискам, чуть не
скрываясь под волосами. Веки покрыла серебристо-голубой краской, ресницы
намазала так густо, что на них повисли крохотные черные капельки,
напудрилась до белизны клоунской маски и, наконец, поверх своих довольно
тонких губ намалевала другие - кроваво-красные, толстые, лоснящиеся, с
изгибом невыразимо диким и чувственным. Гладко зачесала назад со лба свои
черные волосы и отступила на несколько шагов, чтобы удобней полюбоваться
делом рук своих. Да, так было бы совсем недурно... можно было взять высокий
гребень, накинуть мантилью и явиться на сегодняшний вечер под видом
испанской танцовщицы... хотя бы Ампаро. Почему она раньше об этом не
подумала? Да потому, что все равно было бы скучно, и что ни выдумывай, а
вечер закончился бы совершенно так же,
третий раз раскладывать пасьянс "Пустынник"; изредка она поглядывала в
зеркало на свое неузнаваемо преображенное лицо - оно ее уже не забавляло,
казалось, в этих чуждых чертах проступило нечто зловещее, что скрывалось
прежде в самой глубине ее характера. Раньше она вовсе не задумывалась, есть
ли у нее характер в общепринятом смысле слова, а впрочем, и не чувствовала,
что характера ей не хватает. Пожалуй, поздновато открывать в себе какие-то
глубины, где прячутся разные пренеприятные свойства, которые в ком угодно
показались бы отвратительными, а уж в себе самой - тем более. Со вздохом она
смешала карты, не докончив пасьянс, и стала искать в сумочке снотворное.
поднялась - лицо искаженное, вся в слезах, бормочет что-то невнятное. Позади
нее стоял тощий молодой человек с навеки озабоченным лицом - опасаясь, как
бы она не затащила его в дамскую каюту, он выпустил ее руку секундой раньше,
чем следовало. Ему бросилось в глаза причудливо загримированное лицо миссис
Тредуэл, и он не сумел скрыть изумление; он принял было ее за одну из
танцовщиц-испанок, тотчас понял свою ошибку и поразился еще сильней.
Отступил на шаг, остановился в тени за дверью.
произошло. Лиззи, в совершенной истерике, обхватила голову руками, ее
рыдания перемежались икотой, и она раскачивалась в такт этой музыке. - Прошу
прощенья, meine Dame, я вынужден оставить ее на ваше попечение, - докончил
молодой человек. - Я из оркестра, мне надо сейчас же вернуться.
закрывая дверь.
нестерпимо нудными стонами.
легкомысленный порыв и помогла Лиззи раздеться и натянуть ночную рубашку.
Она даже подобрала и аккуратно сложила платье и прочие предметы туалета, от
которых так и несло разгоряченным телом и отвратительным застарелым запахом
Контровский Владимир
Никитин Юрий
Корнев Павел
Каменистый Артем
Плотников Александр
Куликов Роман