Чтение 123–й страницы книги ~Сто полей~

Управе, он наделал деревянных кукол, привязал их к нитям из солнечных
лучей и намотал нити на свои пальцы. Все чиновники управы перепугались,
увидев воинов, но тут молния испепелила Аша, золотое кольцо упало на
землю, и деревянные куклы праздно замерли.

Араван Баршарг лежал ничком на каменных плитах, и его стражники
застыли, как деревянные куклы.

Господин Арфарра шагнул вниз со ступеней управы.

- Араван Баршарг, - сказал он, - отрешен от должности десять дней
назад. Указом государыни Касии я назначен на его место. Слава законному
государю!

Молодой сотник выскочил вперед: коротким движением выбросил меч из
ножен.

- Слава законному государю! Слава государыне Касии! - закричал он.
Желтые куртки подхватили крик: сначала неуверенно, потом стройнее и
стройнее. Солнце выскочило из-за туч, золотые нити лучей оплели мраморную
статую Иршахчана. Золотое кольцо вернулось к законному владельцу.

Арфарра махнул рукой молодому сотнику и взбежал вместо с ним в
главную залу. Ванвейлена в ней уже не было.

- Где чужеземец? - закричал Арфарра.

Секретарь наместника Рехетты вынырнул откуда-то слева:

- Он явился, видите ли, с жалобой, что преступник Баршарг арестовал
товарищей, увидел, что произошло, и побежал в араванову управу.

- Слышали? - повернулся араван Арфарра к молодому сотнику. Догнать и
арестовать.

Сотник сказал несмело:

- Мне неизвестно, кто такие эти чужеземцы, но...

- Зато мне известно, - перебил Арфарра.

Секретарь Рехетты плотоядно сощурился.

Сотник бросился из зала. Это был его миг. Первый приказ нового
аравана: завтра он будет темником, послезавтра - начальником стражи...

Бредшо отставил тушечницу и стал править написанное. В коридоре
послышались шаги, заверещали запоры. Бредшо откинулся, улыбаясь, к стене.
На пороге возник взъерошенный Ванвейлен. Он молча подхватил исписанные
Бредшо листки, глянул в них, сунул себе в карман и так же молча,
осклабясь, ударил Бредшо по щеке. Бредшо вскочил.

- Где остальное? - заорал Ванвейлен по-английски.

- В сейфе, наверно. В кабинете аравана.

Ванвейлен схватил его за руку и напористо поволок наверх. Двери
кабинета были распахнуты, ящики стола вывернуты наружу, в камине полыхал
огонь. Даттам сидел в кресле, уронив голову в руки, и смотрел, как курочат
сейф. Золоченая крышка наконец подалась, Даттам бросился выгребать
содержимое. На пол вылетел лазер, из которого давеча стрелял араван.
Даттам лихорадочно просматривал бумаги.

Ванвейлен невозмутимо нагнулся и положил лазер за пазуху. Даттам даже
не оглянулся. Он наконец нашел то, что искал, и со вздохом облегчения
сунул письмо в камин. Ванвейлен вытряхнул туда же листки, исписанные
Бредшо.

"Так вот зачем ты побежал в араванову управу", - думал он, глядя на
разбросанные бумаги.

И тут из глубины сейфа Даттам вытащил еще и кожаный мешок, при
взгляде на который Ванвейлен буквально окаменел: из неплотно стянутого
мешка высовывался кончик кожаного чека с красной каймой. Ого-го! Если все
чеки в мешке с красной каймой, так это сколько же этот мешочек стоит?

Даттам быстро запихал мешок в седельную сумку, бывшую у него в руках.

- А что с араваном Баршаргом? - громко спросил Бредшо.

- Убит. Государственный преступник Баршарг убит, - ответил Даттам и
истерически засмеялся.

В дверном проеме показался Стависски. Он щурился и потирал занемевшие
от веревок руки.

- Да, - сказал Стависски по-английски, - а нас уверяли, что в империи
никогда ничего не происходит.

- А что, собственно, произошло? - зло возразил Ванвейлен. - Очередной
переворот. Одна акула скушала другую. Смею вас уверить - это не нанесло
ущерба экологическому равновесию. Этот строй не способен развиваться, он
способен только гнить.

- Быстро, быстро, - торопил Даттам.

На дворе уже была ночь.

В распахнутых воротах управы стоял отряд стражников с обнаженными
мечами. Молодой сотник выехал вперед и спешился.

- В чем дело? - грозно спросил Даттам.

Сотник переливисто свистнул. Стража вбросила мечи в ножны и
расступилась, пропуская Даттама и его спутников.

Даттам молча скакал по ночным улицам, разукрашенным праздничными
фонарями. На площади правосудия перед главной управой он спешился. С
полукруглой галереи третьего этажа, окруженный факелами и значками,
наместник Рехетта читал народу указ государыни.

"...Богачи наживались, а народ нищал, - и все оттого, что у кормила
правления были поставлены неспособные и продажные чиновники. Нынче древние
законы восстановлены во всей нерушимости, зависть и злоба исчезают из
империи, земля даст обильные урожаи, бескорыстие порождает согласие, и по
всей земле нет ни "твоего" ни "моего"."

- А вы, Даттам, - громко сказал Ванвейлен, - нас уверяли, что в
империи давно уже не трогают богачей.

- Это все словоблудие, - резко ответил Даттам. - Сведут счеты со
взяточниками из партии Баршарга, - и все.

Ванвейлен внимательно поглядел на белые трясущиеся губы миллионера и
не стал ему возражать.

Араван Арфарра сидел посреди разгромленного кабинета, задумчиво глядя
на пустую полку с духами-хранителями. Была уже полночь. Молодой десятник,
почтительно склонившись, оправдывался в том, что не арестовал чужеземцев:

- Секретарь господина наместника умолчал, что чужеземец явился в
управу вместе с господином Даттамом. Я отправил людей проследить за
чужеземцами. Арестовать их никогда не поздно, но арест их в тот миг
поставил бы в неудобное положение господина Даттама и навлек бы на вас
недовольство храма. Я решил, что то, что приятно наместнику - будет
неприятно вам.

Арфарра усмехнулся. Фигуры меняются, правила - нет. Новое лицо
становится араваном, принцип вражды аравана и наместника нерушим, как
принцип наименьшего действия.

Знающий законы природы не пытается придать телам новый вес или
превратить золото в серебро: знающий не переделывает законы, а пользуется
ими.

Всю ночь новый араван отдавал приказы, разбирал бумаги и беседовал с
подчиненными. К народу он не вышел: только приказал раздавать еду, да
выпустить арестованных за слова в пользу государыни Касии.

Всю ночь окна кабинета стояли открытыми, чтобы выветрить траурные
благовония, и, несмотря на жаровню с углями, на рассвете аравана охватил
легкий озноб.

Белый шелк был содран со стен и сожжен под окнами во дворе, - Арфарре
вовсе не хотелось, чтоб стража утаила запретную ткань от огня и сбыла ее
потом на свадебные наряды в Нижнем городе.

Арфарра, зябко кутаясь, подошел к полке с духами-хранителями и
поглядел в глаза новому Парчовому Старцу: прежнего разбил давеча
преступник Баршарг, допрашивая чужеземца. Преступление варвара, который
разбивает старого идола, дабы оправдаться перед новым. Преступление
бессмысленное, не против каменных поделок, - против символов и имущества
государства.

По исполнении неотложного было время подумать: что за причины были у
Баршарга для столь тщательного и быстрого ареста чужеземцев? Арфарра еще
раз перечел официальную запись. Основания: бродяжничество,
негосударственное колдовство, черные амулеты. Доказательства: показания
соляного вора. Чушь! Предлог! Притом предлог для того, кто обычно в
предлогах не нуждается.

В верхнем кабинете, там, где стояло шакуниково зеркало, Арфарра нашел
имена чужеземцев на обороте звездной карты и там же - донесение
управляющего Миуса.

Араван Арфарра понимал, почему его предшественник приказал арестовать
чужеземцев: хотел скомпрометировать Даттама, притащившего с собой эту
гадость в империю. Вероятно, экзарх показал ему отчет Неревена, а Неревен,
в свою очередь, наверняка написал о чужеземцах то, что думал о них сперва
сам Арфарра: ну, и звезды Баршаргу, как всегда, поддакнули.

А Арфарра трижды менял свое мнение. Услышав впервые о корабле со
звериной мордой, он вспомнил о кораблях, приплывших из Южных морей десять
веков назад.

Это были даже не завоеватели - а грабители. Морские разбойники,
изгнанные большею частью с родины за преступления; народы моря не имели
ничего против самой империи - они восхищались ею, но они разорили ее,
превратив приморские области в пустыню. Они даже не собирались в большие
войска, которые можно одолеть; они были неистребимы, как воры или
партизаны. Единственное, на что хватало их сообразительности, так это
производить налеты, тщательно планируя их, как коммерческое предприятие.

Поэтому-то Арфарра приказал арестовать корабль со звериной мордой без
колебаний, как сажают в карантин разносчика чумы, хотя понимал, что в
королевстве этим арестом не преминут воспользоваться все его противники.

Потом, ближе сошедшись с Ванвейленом, Арфарра, решил, подобно
Даттаму, что люди эти - не военные дикари, а жители городка вроде Кадума.