вот тут вход к Софье Семеновне, смотрите, нет никого! Не верите? Спросите у
Капернаумова; она им ключ отдает. Вот она и сама madame de Капернаумов, а?
Что? (она глуха немного) ушла? Куда? Ну вот, слышали теперь? Нет ее и не
будет до глубокого, может быть, вечера. Ну, теперь пойдемте ко мне. Ведь вы
хотели и ко мне? Ну вот, мы и у меня. Madame Ресслих нет дома. Эта женщина
вечно в хлопотах, но хорошая женщина, уверяю вас... может быть, она бы вам
пригодилась, если бы вы были несколько рассудительнее. Ну вот, извольте
видеть: я беру из бюро этот пятипроцентный билет (вот у меня их еще
сколько!), а этот сегодня побоку у менялы пойдет. Ну, видели? Более мне
терять времени нечего. Бюро запирается, квартира запирается, и мы опять на
лестнице. Ну угодно ли прокатиться? Вот я беру эту коляску на Елагин, что?
Отказываетесь? Не выдержали? Прокатимтесь, ничего. Кажется, дождь
надвигается, ничего, спустим верх...
подозрения его, по крайней мере в эту минуту, несправедливы. Не отвечая ни
слова, он повернулся и пошел обратно по направлению к Сенной. Если б он
обернулся хоть раз дорогой, то успел бы увидеть, как Свидригайлов, отъехав
не более ста шагов, расплатился с коляской и сам очутился на тротуаре. Но
он ничего уже не мог видеть и зашел уже за угол. Глубокое отвращение влекло
его прочь от Свидригайлова. "И я мог хоть мгновение ожидать чего-нибудь от
этого грубого злодея, от этого сладострастного развратника и подлеца!" -
вскричал он невольно. Правда, что суждение свое Раскольников произнес
слишком поспешно и легкомысленно. Было нечто во всей обстановке
Свидригайлова, что, по крайней мере, придавало ему хоть некоторую
оригинальность, если не таинственность. Что же касалось во всем этом
сестры, то Раскольников оставался все-таки убежден наверно, что
Свидригайлов не оставит ее в покое. Но слишком уж тяжело и невыносимо
становилось обо всем этом думать и передумывать!
глубокую задумчивость. Взойдя на мост, он остановился у перил и стал
смотреть на воду. А между тем над ним стояла Авдотья Романовна.
ее. Дунечка еще никогда не встречала его таким на улице и была поражена до
испуга. Она остановилась и не знала: окликнуть его или нет? Вдруг она
заметила поспешно подходящего со стороны Сенной Свидригайлова.
мост, а остановился в стороне, на тротуаре, стараясь всеми силами, чтоб
Раскольников не увидал его. Дуню он уже давно заметил и стал делать ей
знаки. Ей показалось, что знаками своими он упрашивал ее не окликать брата
и оставить его в покое, а звал ее к себе.
Свидригайлову.
Родион Романыч знал о нашем свидании. Предупреждаю вас, что я с ним сидел
тут недалеко, в трактире, где он отыскал меня сам, и насилу от него
отвязался. Он знает почему-то о моем к вам письме и что-то подозревает. Уж,
конечно, не вы ему открыли? А если не вы, так кто же?
увидит. Объявляю вам, что я не пойду с вами дальше. Скажите мне все здесь;
все это можно сказать и на улице.
выслушать и Софью Семеновну; в-третьих, я покажу вам кое-какие документы...
Ну да, наконец, если вы не согласитесь войти ко мне, то я отказываюсь от
сочувствовать, по принципу, частной благотворительности, потому что она не
весьма любопытная тайна вашего возлюбленного братца находится совершенно в
моих руках.
Свидригайлова.
деревне вреда сделали больше вы мне, чем я вам, а тут...
теперь? Впрочем, вероятно, дома. Она сегодня похоронила свою родственницу:
не такой день, чтобы по гостям ходить. До времени я никому не хочу говорить
об этом и даже раскаиваюсь отчасти, что вам сообщил. Тут малейшая
неосторожность равняется уже доносу. Я живу вот тут, вот в этом доме, вот
мы и подходим. Вот это дворник нашего дома; дворник очень хорошо меня
знает; вот он кланяется; он видит, что я иду с дамой, и уж, конечно, успел
заметить ваше лицо, а это вам пригодится, если вы очень боитесь и меня
подозреваете. Извините, что я так грубо говорю. Сам я живу от жильцов.
Софья Семеновна живет со мною стена об стену, тоже от жильцов. Весь этаж в
жильцах. Чего же вам бояться, как ребенку? Или я уж так очень страшен?
уже не до улыбки. Сердце его стукало, и дыхание спиралось в груди. Он
нарочно говорил громче, чтобы скрыть свое возраставшее волнение; но Дуня не
успела заметить этого особенного волнения; уж слишком раздражило ее
замечание о том, что она боится его, как ребенок, и что он так для нее
страшен.
боюсь. Идите вперед, - сказала она, по-видимому спокойно, но лицо ее было
очень бледно.
может прийти очень скоро. Если она вышла, то не иначе как к одной даме, по
поводу своих сирот. У них мать умерла. Я тут также ввязался и распоряжался.
Если Софья Семеновна не воротится через десять минут, то я пришлю ее к вам
самое, если хотите, сегодня же; ну вот и мой нумер. Вот мои две комнаты. За
дверью помещается моя хозяйка, госпожа Ресслих. Теперь взгляните сюда, я
вам покажу мои главные документы: из моей спальни эта вот дверь ведет в
совершенно пустые две комнаты, которые отдаются внаем. Вот они... на это
вам нужно взглянуть несколько внимательнее...
Дунечка недоверчиво осматривалась, но ничего особенного не заметила ни в
убранстве, ни в расположении комнат, хотя бы и можно было кой-что заметить,
например, что квартира Свидригайлова приходилась как-то между двумя почти
необитаемыми квартирами. Вход к нему был не прямо из коридора, а через две
хозяйкины комнаты, почти пустые. Из спальни же Свидригайлов, отомкнув
дверь, запертую на ключ, показал Дунечке тоже пустую, отдающуюся внаем
квартиру. Дунечка остановилась было на пороге, не понимая, для чего ее
приглашают смотреть, но Свидригайлов поспешил с разъяснением:
дверь, она заперта на ключ. Возле дверей стоит стул, всего один стул в
обеих комнатах. Это я принес из своей квартиры, чтоб удобнее слушать. Вот
там сейчас за дверью стоит стол Софьи Семеновны; там она сидела и
разговаривала с Родионом Романычем. А я здесь подслушивал, сидя на стуле,
два вечера сряду, оба раза часа по два, - и, уж конечно, мог узнать
что-нибудь, как вы думаете?
ему залой, и пригласил ее сесть на стул. Сам сел на другом конце стола, по
крайней мере от нее на сажень, но, вероятно, в глазах его уже блистал тот
же самый пламень, который так испугал когда-то Дунечку. Она вздрогнула и
еще раз недоверчиво осмотрелась. Жест ее был невольный; ей, видимо, не
хотелось выказывать недоверчивости. Но уединенное положение квартиры
Свидригайлова наконец ее поразило. Ей хотелось спросить, дома ли по крайней
мере его хозяйка, но она не спросила... из гордости. К тому же и другое,
несоразмерно большее страдание, чем страх за себя, было в ее сердце. Она
нестерпимо мучилась.
то, что вы пишете? Вы намекаете на преступление, совершенное будто бы
братом. Вы слишком ясно намекаете, вы не смеете теперь отговариваться.
Знайте же, что я еще до вас слышала об этой глупой сказке и не верю ей ни в
одном слове. Это гнусное и смешное подозрение. Я знаю историю и как и
отчего она выдумалась. У вас не может быть никаких доказательств. Вы
обещали доказать: говорите же! Но заранее знайте, что я вам не верю! Не
верю!..