Ничего удивительного, что мне не удалось искоренить смутьянов. А я-то все
раздумывал:
казнью, чистка за чисткой, и ни разу не удавалось добраться до главного
заправилы. До того, кто столь же умен, как и я. Бессонными ночами я лежал и
думал: кто это? Я составил список, такой же длинный, как мои руки. Но тебя
там не было, Маэстро. Маэстро Сартори.
второе откровение вызвало настоящую бурю в организме Миляги. Голова его
заполнилась тем же шумом, который охватил его на платформе в Май-Ке, а
желудок исторг все свое содержимое одной желчной волной. Он протянул руку к
столу, чтобы удержаться на ногах, но промахнулся и упал на пол, в лужу
собственной рвоты. Барахтаясь в отвратительных массах, он замотал головой,
пытаясь вытрясти оттуда этот шум, но привело это только к тому, что суматоха
звуков немного улеглась, и сквозь нее проскользнули прятавшиеся за ней
слова.
Это было его имя, и он знал об этом. И какие миры скрывались за этим именем
- куда более поразительные, чем все то, что открыли перед НИМ Доминионы. Эти
миры распахивались перед ним, словно окна от порыва ветра, стекла которых
разбиваются вдребезги и которым уже никогда не суждено закрыться.
вздохом, словно зовя его обратно в свою неубранную постель. Священник
выплевывал эти три слога с кафедры, возвещая вечное проклятие. Азартный
игрок шептал его в сложенные чашечкой руки, чтобы следующий бросок костей
принес ему счастье. Приговоренные к смерти превращали его в молитву, Пьяницы
- в насмешку, пирующие пели о нем песни. Ооо, да он был знаменит! На ярмарке
святого Варфоломея было несколько трупп, которые разыгрывали фарсы на сюжет
его жизни. Бордель в Блумсбери мог похвастаться женщиной, монахиней в
прошлом, которая от одного его прикосновения превратилась в нимфоманку и
распевала его заклинания (так она, во всяком случае, утверждала), пока ее
трахали. Он был парадигмой всего сказочного и запретного - угрозой
благоразумным мужчинам и их женам, тайным пороком. А для детей - для детей,
проходивших мимо его дома вслед за церковным старостой, - он был стишком:
была в своем роде еще хуже, чем проклятия с церковной кафедры, рыдания или
молитвы. Она все звучала и звучала, с какой-то тупой бесполезностью, не
обретая по дороге ни музыки, ни смысла. Как и его жизнь, жизнь без имени.
Движение без цели.
губ. - Я забыл.
мог поверить в случившееся. Неужели это тело прожило более двухсот лет в
Пятом Доминионе, в то время как ум его обманывал сам себя - удерживал в
памяти последнее десятилетие и прятал все остальное? Где же он был все эти
годы? И кем? Если то, что он только что услышал - правда, то это только
начало. Где-то в его сознании кроются два столетия воспоминаний, ждущих
своего часа. Ничего удивительного в том, что Пай держал его в неведении.
Теперь, когда память начала возвращаться к нему, вместе с ней подступило и
безумие.
Доминиона?
была парочка. Они никогда не нравятся с первого раза; к ним надо привыкнуть.
Но когда это произойдет, расстаться с ними уже невозможно. Одного же я его
не видел.
У нее не было много имен, так ведь? И запомни, это относится ко всем нам.
Как тебя зовут в наши дни?
хотелось бы иметь тебя в их числе. Или ты хочешь вернуть себе это имя?
утром я видел ее внизу у гавани.
страх Божий. Чокнутая сука. - Он вздохнул. - Грустно, очень грустно было
видеть ее в таком состоянии. Я было подумал сначала, что она просто переела
криучи, но нет. Она окончательно сошла с ума. Он просто вытек у нее через
уши.
утратил нить разговора.
ты и об этом забыл?
потерять всю Имаджику. Это было твоей большой ошибкой. Тебе надо было
использовать руки, а не свой член. Тогда я никогда бы не родился, и Бог бы
спокойно сидел у себя на небесах, а ты стал бы Папой Сартори. Ха! Уж не за
этим ли ты вернулся? Чтобы стать Папой? Слишком поздно, брат. К утру
Изорддеррекс превратиться в груду дымящегося пепла. Это моя последняя ночь
здесь. Я отправляюсь в Пятый Доминион, и там я создам новую империю.
Мы не из обычного теста.
рассказывай мне, что ты не мечтал о власти. Ты был величайшим Маэстро во
всей Европе. Никто не смел прикоснуться к тебе. Все это не могло исчезнуть
за одну ночь.
руку ему на плечо.
напомнит тебе о том, что такое ощущение власти. Ты уже пришел в себя?
которой Миляга прошел несколько минут назад. Теперь же он стал подниматься
по ней, ступая вслед за Сартори по изгибающимся ступенькам, ведущим к двери
без ручки.
построена, - мои, - сказал он. - И это сделало ее чувствительной к чужому
взгляду.
прозондировать тебя, войти внутрь. - От Миляги не ускользнул сексуальный
подтекст последней фразы. - Просто расслабься и думай об Англии, - сказал
он. - Это быстро кончится.
четырехугольнику свинцово-серого камня в центре двери, начертив на нем
какой-то знак. Дверь ответила на этот сигнал. Запоры со скрежетом пришли в
движение.
дыхании.
обладать этой способностью. Но почему-то у меня никак не получается. Ты
научишь меня, а я... в обмен я напомню тебе несколько заклинаний.
принципы очень просты: материя и сознание, сознание и материя. Одно
преобразует другое. Может быть, именно это мы и собираемся сделать.
Преобразить друг друга.
дюймов шесть она двигалась совершенно бесшумно. Протянув руку, Сартори
пригласил Милягу войти.
Шилова Юлия
Флинт Эрик
Бажанов Олег
Володихин Дмитрий
Роллинс Джеймс
Никитин Юрий