употребляемые массово, не приносят никакого телесного вреда, и prima fade
не понятно, зачем кто-либо стал бы выступать против рационализации,
радикально отделяющей размножение от наслаждения, скрепленного с ним
эволюцией. И это представляется тем более убедительным, что с точки зрения
роста населения Земли эти препараты появились в самый подходящий момент.
Средства, употреблявшиеся до сих пор, требовали механических манипуляций,
были неэстетичны и ненадежны, в то время как таблетку можно проглотить как
витаминный шарик, более того - сделать это post coitum 3, а это имеет
немалое психологическое значение (женщина до встречи с мужчиной может даже
самой себе не признаться в возможности сексуального контакта). Таким
образом, оба пола приобретают даже биологическое равноправие, поскольку
оба в равной мере избавлены от всяких последствий связи, которая,
высвобождаясь из-под старых пуританских запретов, становится чем-то вроде
особо приятной гимнастики - ибо чем же еще она может стать?
представленных случаях общие отрицательные черты. Химически
гарантированная бесплодность соития способствует ослаблению связей между
половыми партнерами и в этом подобна действию ДЛК, разрывающей - уже
решительно - все связи личности с другими людьми. Дело не в сексе и не в
достигнутом химическим путем состоянии "вкушения абсолюта", а в методе
технологического вторжения, которое организует немедленное удовлетворение
желаний, производя чисто локальное действие. Однако такие действия могут
иметь весьма нелокальные последствия. Известно, например, что применение
средств против насекомых, уничтожая отдельных вредителей, косвенно
сдвигает с основания всю экологическую пирамиду видов данной местности.
Средства против насекомых выводят из состояния динамического равновесия
экологическую иерархию, то есть материальную систему. Средства же,
удовлетворяющие желания или влечения, могут вывести из состояния
равновесия аксиологическую систему общества. Упростить - путем
"обеспложивания" - половой акт означает то же самое, что и способствовать
(косвенно) признанию лишними различных трудно учитываемых эротических
традиций, ибо такой процесс подрывает своими результатами серьезность
любовных отношений. С половой близости срывается покрывало исторически
напластованных ценностей. Этого не произошло бы, если бы эти ценности
слились у всех людей с их внутренним "я", чего мы не наблюдаем. Так
называемые эротические традиции в своих конкретных проявлениях культурно
обусловлены, так же как и сложные, порой трудные и даже болезненные
церемонии посвящения в первобытных обществах. Проще всего признать эти
церемонии заслуживающими устранения в силу их иррациональности. Но такую
точку зрения не возьмет под защиту и прагматик, потому что все относящиеся
к культуре действия и вправду "не являются необходимыми", но лишь в том
смысле, что их роль в других культурах выполняют иные церемонии или
ритуалы. На пути обретения зрелости (групповой, семейной,
профессиональной, половой) общество создало системы препятствий, которые
личность обязана преодолеть и которые являются не просто "излишними
затруднениями". Уничтожая их, мы одновременно ликвидируем определенные
мотивы поведения. Форсирование таких "улучшений", таких "рационализаций"
может вызвать "аксиологический коллапс", то есть спад системы ценностей, и
тем самым необратимо нарушить общественное равновесие.
уничтожить чувственную любовь и привести ко всеобщему промискуитету. Мы
лишь считаем, что это фактор, который придает "сексуальным ситуациям без
любви" статистически большую вероятность. Интенсивность, с которой
"упрощающие дело" технические средства подрывают ценности, имеет
положительную корреляцию с их эффективностью. Наукой, например, можно
овладеть путем длительной напряженной учебы - лишней ее сделает
"информационная пилюля", которая снабдит человека комплектом
соответствующих знаний. Такой техники "дарового" учения пока еще нет,
однако она представляется - хотя бы частично - осуществимой. Но труды
учения нужны не только для того, чтобы добыть известный информационный
капитал. Они играют и другую роль, не зависящую от природы этого капитала:
они пробуждают страсть к соревнованию, учат преодолевать препятствия,
укрепляют "сопротивление стрессам" и таким образом формируют структуру
личности. "Информационная пилюля", уничтожая круг явлений, сопутствующих
учению, может, таким образом, изуродовать психическое развитие человека.
Немедленные успехи, даваемые подобными улучшениями, заслоняют последующий
вред, которым они оплачиваются. Чем богаче общество, тем более явно
вступает оно на этот путь. Кто знает, не начнут ли когда-нибудь вводить в
жизнь "синтетические затруднения" для того, чтобы они вернули ценность
достижению целей, которое чрезмерно облегчено. Но такое спасительное
вмешательство отягчено антиномиями: можно заниматься - под
административным давлением - физической гимнастикой, которая будет
укреплять тело, но аналогичной "духовной гимнастикой" не удастся укрепить
личность, потому что одно дело - гимнастика, имеющая явно служебную роль,
и совсем другое дело - относительность (или же условность) обычаев. Так,
скажем, отступление обоих полов с позиций уже достигнутого максимального
упрощения сексуальных связей было бы почти невозможным. Как же вернуть
этим связям - лишенным ореола романтики, интимной серьезности,
ответственности - все эти качества, коль скоро настоящие чувства не
поддаются ни административным постановлениям, ни личному обдумыванию?
Самое большее - можно было бы приучить оба пола к актерству, то есть
симуляции, совершенно расходящейся с тем, чего они на самом деле желают.
Не будем говорить уже о том, что план образования некоего "Министерства
Всеобщих Затруднений" неотразимо смешон. Дело в том, что атрофия
ценностей, начало которой положено технологией, имеет характер
необратимого процесса. Тем временем технология начинает наступление на
новых фронтах нашей структурной организации, и неведомо, как укреплять
наши тела против ее осады и стоит ли это вообще делать, ибо подступающий
враг является самым доброжелательным из наших союзников. Если идеал
совершенства находится там, где все максимально облегчено, то хотя философ
Панглосс, быть может, и не был прав двести лет назад, мы в настоящее время
со скоростью пушечного снаряда приближаемся к лучшему из миров. В "аптеке"
этого мира можно будет получить знания без учения, мистические состояния
без веры и наслаждения без угрызения совести. Да и против "чистого
разума", если он все еще будет докучать, определенно найдется средство.
хищнического хозяйничанья. Трудно противиться введению противозачаточных
средств, так как отчаянная ситуация требует отчаянных средств. Но тогда их
надо хотя бы называть настоящим именем. Технология не может заменить
аксиологический хребет цивилизации. В современном мире ни обычаи, ни
ходовые нормы морали не в силах противиться натиску технологии. И дело
может дойти до притормаживания этого натиска (как в случае с ДЛК), лишь
если результаты инструментального новшества входят в решительный конфликт
с установленными законами. Если же ситуация такого фронтального
столкновения заменена обходным маневром технологии, общество и его
правовые нормы оказываются практически бессильными. Спохватываться задним
числом, как правило, бесполезно: если техническое средство единожды широко
распространилось, задержать его невозможно - слишком оно вездесуще.
Поэтому на практике прибегают к незначительным - и явно бесплановым -
отступлениям в сфере этики (не знаю, исследовал ли кто-нибудь, например,
социально-этические аспекты высвобождения атомной энергии).
показывает, что системы их представляют собой "древа" неодинаково
разветвленных ценностей, выводимых из одного и того же зародыша, которым
является принцип сотрудничества. В зависимости от цели исследования в
"этическом древе" можно либо раскрыть ценности различных категорий, либо
же признать, что разницу между ценностями вызывает лишь различное их
положение в иерархии древа (то есть отношение взаимного подчинения
отдельных ценностей), причем ценности, имеющие приоритет, могут в
определенных позициях понижать другие до нуля. Первый подход скорее
статичен и синхроничен, второй - динамичен, диахроничен, а следовательно,
и эволюционен или же только трансформативен, поскольку так называемые
"этические древа" в ходе времени подвергаются своеобразным превращениям.
Темп этих превращений раньше имел характер "органично" постепенный и хотя
не абсолютную, но несомненную автономность. Ускорение техноэволюции в ее
"улучшающих" формах нарушает эту автономность и эволюционный темп. Быть
может, вся проблема заключается в том, как заменить неконтролируемые
возмущения регулированием с обратной связью, с тем чтобы аксиологическая
динамика не поддавалась пассивно вторжениям технологии, вторжениям,
которые достигнутым совершенством инструментальных действий диктуют
"рыночный курс" нравственности. Результатом здесь является дрейф ценностей
в потоке начатых технологией общественных пертурбаций. Эту проблематику
можно переложить на язык "теории причинных сетей", поскольку речь идет о
характеристике обратных связей внутри общественной структуры, снабженных
предпочтениями-ценностями. Длина путей, по которым бегут команды
управления от "аксиологического ядра" цивилизации к ее "технологическому
источнику", должна быть сокращена, эффективность же этих распоряжений -
усилена. Задача трудна для моделирования, так как "параметры слияния с
внутренним "я" этических предписаний еще нужно суметь формализовать. При
этом неизвестно, правильно ли приравнять степень упомянутого "слияния" к
сохранности этических норм, которая остается после устранения чисто
внешних влияний, вызывающих применение этих норм. Кибернетика уже
исследует избранные проблемы этики, но не делает этого в сложных
социо-технических контекстах. Между тем это одна из ее наиболее срочных
задач. Удивительно, что вопросам, от которых в такой мере зависит наше
будущее, те, кто исследуют этику, не уделяют до сих пор необходимого
внимания.
Поэтому, может быть, стоит в последний раз задуматься над той
торопливостью, с которой я переложил на мертвые плечи несуществующих машин
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Володихин Дмитрий
Семенова Мария
Свержин Владимир