Раз не было Говикема, очевидно не было и Никлса. Весь дом был погружен во
мрак. В этом совершенно темном помещении угадывалась таинственная
неподвижность пустоты и та зловещая тишина, которая означает: "Здесь нет
ни души". Содрогаясь, Гуинплен прошел в нижний зал; он натыкался на столы,
ронял на пол посуду, опрокидывал скамьи, жбаны, шагал через стулья и,
очутившись, у двери, выходившей на двор, так сильно ударил в нее коленом,
что сбил щеколду. Дверь повернулась на петлях, Гуинплен заглянул во двор.
"Зеленого ящика" там не было.
2. ПОСЛЕДНИЙ ИТОГ
Таринзофилд. Он ходил всюду, где накануне стояли подмостки, палатки,
балаганы. Теперь ничего от этого не осталось. Он стучался в лавки, хотя
отлично знал, что в них нет никого, колотил во все окна, ломился во все
двери. Ни один голос не откликнулся из этой тьмы. Казалось, здесь вымерло
решительно все.
здесь прошел разбойничий набег. Таринзофилд не то что опустел, он был
разорен; во всех его углах чувствовались следы чьих-то свирепых когтей. У
этой жалкой ярмарки вывернули, так сказать, наизнанку карманы и опорожнили
их.
свернул в извилистые переулки той части предместья, которая носит название
Ист-Пойнта, и направился к Темзе.
почувствовал, что на него пахнуло свежестью воды, услыхал глухой плеск
реки и вдруг очутился перед парапетом Эфрок-Стоуна.
парапетом высокая стена отвесно спускалась в темную воду.
и задумался, склонясь над водой.
не в тот, что окружал его, а в тот, что наполнял его душу.
проникал его взор, можно было различить черные силуэты рей и мачт. Под
Эфрок-Стоуном не было ничего, кроме воды, но неподалеку, вниз по течению,
набережная полого спускалась к берегу, где стояло несколько судов, только
что прибывших или готовящихся к отплытию и сообщавшихся с сушей маленькими
пристанями, сооруженными из камня или дерева, или дощатыми мостками. Одни
суда стояли на якоре, другие - на причале. На них не слышалось ни шагов,
ни разговоров, так как матросы имеют похвальную привычку спать как можно
дольше и вставать только для работы. Даже если какому-либо из этих судов и
предстояло уйти ночью во время прилива, то пока на нем еще никто не
просыпался.
переплетения снастей и веревочных лестниц. Все затягивала сизая мглистая
дымка. Местами ее прорезывал красный фонарь.
неумолимой действительности. Ему чудилось, будто он слышит позади себя
какой-то грохот, словно гул землетрясения. Это был хохот лордов.
гнезде, словно раненая птица, спасаясь от ненависти и надеясь встретить
любовь, что встретил он?
Тем же самым ударом, каким она вознесла его на высоту, судьба уничтожила
его близких. Было ясно, что он их больше никогда не увидит. Для этого
приняли необходимые меры. Сразу удалили всех до одного обитателей
ярмарочной площади, начиная с Никлса и Говикема, чтобы он нигде не мог
получить никаких сведений. Их смели беспощадной рукой. Та же грозная
общественная сила, жертвой которой он стал в палате лордов, уничтожила
Урсуса и Дею в их убогом жилище.
небесные, где она? И его не было рядом, и он не защитил ее!
себя пытке. И Гуинплен переживал эту пытку. Куда бы ни устремлялась его
мысль, какие бы предположения ни приходили ему на ум, все причиняло ему
жестокую внутреннюю боль, и он глухо стонал.
внезапно воспоминание о том, несомненно роковом, человеке, который
назывался Баркильфедро. Это он оставил в его мозгу те неясные слова,
которые загорались теперь в его памяти, как будто были начертаны огнем. Он
чувствовал, как пылают они в его мозгу - эти, прежде загадочные, теперь
ставшие понятными слова:
рушится мир. Это называется отчаянием. Душа в этот час полна падающих
звезд.
Дым закрыл ему глаза; он проник в его мозг, он ослепил и одурманил его.
Все это длилось недолго, только пока рассеялся дым. И вот рассеялось все -
и дым и жизнь его. Очнувшись от этого страшного сна, он оказался одиноким.
вокруг себя.
ускользает от него. Оно все подсчитывает, не упуская ни одного сантима.
Оно ставит в счет богу и громовый удар и булавочный укол. Оно хочет точно
знать, чего следует ждать от судьбы. Оно все принимает во внимание,
взвешивает и высчитывает.
Оглядываясь назад, человек подводит страшный итог.
Несчастье надвинулось на него так внезапно! А между тем оно так тяжело,
что от него можно было бы ждать большей медлительности. Увы, это не так!
Казалось бы, холод, присущий снегу, должен был сообщить ему оцепенелость
зимы, а белизна - неподвижность савана. Однако это опровергается
стремительным падением лавины.
пожирает. Такая лавина увлекла за собой Гуинплена. Она оторвала его, как
лоскут, вырвала с корнем, как дерево, швырнула, как камень.
вопросы и сам же на них отвечал. Страдания - это допрос. Ни один судья не
допрашивает обвиняемого так пытливо, как допрашивает нас собственная
совесть.
Мучительная операция.
Действовал ли он по собственной воле? Нет. Он все время чувствовал себя
пленником. Что же удерживало и останавливало его? Тюрьма? Нет. Цепи? Нет.
Что же? Липкая смола. Он завяз в собственном величии.
связаны крылья!
соблазном, стало в конце концов пленом.
обстоятельствам? Нет. Он охотно принял то, что предлагала ему судьба.
врасплох, но и он в свою очередь не воспротивился этому. В том, что его
похитили, он не был виноват, но он проявил слабость, позволив одурманить
себя. Была ведь решительная минута, когда ему задали вопрос: Баркильфедро
предложил ему сделать выбор и предоставил полную возможность
одним-единственным словом решить свою участь.
собою все остальное. Гуинплен сознавал это. И воспоминание об этой минуте
вызвало теперь прилив горечи в его душе.
Флинт Эрик
Русанов Владислав
Конан-Дойль Артур
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Березин Федор