угнетаемого духа; это бунт материи. Здесь человек обращается в дракона.
Томиться голодом, томиться жаждой - вот отправная точка; стать Князем тьмы -
вот конечный пункт. Из такого подполья выходят Ласнеры.
верхнего рудника с его огромными шахтами политики, революции и философии.
Там, как мы уже сказали, все возвышенно, чисто, достойно, честно. Бесспорно,
и там возможны ошибки, и они бывают; но даже самые заблуждения там
благородны, ибо они таят в себе героизм. Всем производимым там работам есть
общее имя- Прогресс.
существовать, до тех пор пока не рассеется мрак невежества, великая пещера
Зла.
господствует беспощадная ненависть. Здесь не встретишь философа. Здесь нож
никогда не оттачивал пера. Здесь чернота не походит на благородную черноту
чернил. Преступным пальцам, которые судорожно сжимаются под этим душным
сводом, никогда не случалось перелистать книгу или развернуть газету. В
глазах Картуша Бабеф- эксплуататор; для Шиндерганнеса Марат - аристократ. У
этой пещеры одна цель: разрушить все.
суетней она подрывает не только современный общественный строй: она
подрывает философию, она подрывает науку, она подрывает право, она подрывает
человеческую мысль, она подкапывается под цивилизацию, революцию, прогресс.
Она зовется просто-напросто воровством, проституцией, преступлением,
убийством. Это тьма, и она жаждет хаоса. Ее своды опираются на невежество.
всеми силами, всеми способами - улучшая существующую действительность или
вглядываясь в то, что есть абсолют, - стремятся философия и прогресс.
Разрушьте нору Невежества, и вы уничтожите крота - Преступление.
это Мрак.
всех - по крайней мере здесь, на земле - одна судьба. Тот же мрак до
рождения, та же бренная плоть при жизни, тот же прах после смерти. Но
невежество, примешанное к человеческой глине, чернит ее. И эта невытравимая
чернота проникает внутрь человечества и становится Злом.
Глава третья. БАБЕТ, ЖИВОГЛОТ, ЗВЕНИГРОШ И МОНПАРНАС
Звенигрош, Живоглот, Бабет и Монпарнас.
Арш-Марион. При росте в шесть футов у него была каменная грудная клетка,
железные бицепсы, дыхание - как ветер из ущелья, туловище великана и птичий
череп. Казалось, перед вами Геркулес Фарнезский, напяливший тиковые штаны и
плисовую блузу. Живоглот, напоминавший своим сложением эту скульптуру, мог
бы укрощать чудовищ; он нашел, что гораздо проще стать одним из них. Низкий
лоб, широкие скулы, меньше сорока лет от роду - и уже морщины у глаз,
короткие жесткие волосы, заросшие щеки, не борода, а щетина, - вот он весь
перед вами. Его мускулы томились по работе, а тупой мозг отказывался от нее.
Это была могучая сила, пропадавшая зря. Он стал убийцей от безделья. Его
считали креолом. Возможно, что он был причастен к убийству маршала Брюна,
так как в 1815 году служил носильщиком в Авиньоне. Имея за плечами такой
опыт, он стал бандитом.
Живоглоту. Бабет был тощ и умен. Прозрачен, но непроницаем. Тело его, можно
сказать, просвечивало насквозь, но зрачки не выдавали мыслей. Он называл
себя химиком. Ему доводилось выступать и балаганным зазывалой у Бобеша и
клоуном у Бобино. В Сен - Мигиэле он подвизался в водевилях. Это был мастер
на все руки, говорун, который умел придавать выразительность своим улыбкам и
значительность жестам. Он промышлял тем, что торговал на площадях гипсовыми
бюстами и портретами "главы государства", и еще тем, что рвал зубы. На своем
веку ему случалось показывать разных уродов на ярмарках и быть владельцем
фургона с оглушительной трубой и афишей, гласившей: "Бабет, виртуоз-зубодер,
член ученых академий, производит физические опыты над металлами и
металлоидами, а также вырывает зубы, удаляет корни, оставленные его
коллегами. Плата: один зуб - один франк пятьдесят сантимов; два зуба - два
франка; три зуба - два франка пятьдесят. Пользуйтесь случаем!" (Это
"пользуйтесь случаем" означало: спешите выдернуть как можно больше зубов.)
Когда-то он был женат и народил детей. Но что сталось с его женой и детьми,
он понятия не имел. Он потерял их где-то, как теряют носовые платки. Редкое
исключение в темном мире, его окружающем: Бабет читал газеты. Как-то, еще в
те времена, когда он кочевал с семьей в фургоне, ему попалась заметка в
Вестнике, что некая женщина произвела на свет вполне жизнеспособного
младенца с телячьей мордой! "Вот кому счастье! - воскликнул он. - Что бы
догадаться моей жене родить такого ребенка!"
собственное выражение.
когда тьма зачернит небо. По вечерам он вылезал из какой-нибудь норы и снова
прятался перед рассветом. Где находилась эта дыра? Никто не знал. Даже в
полной темноте, разговаривая со своими сообщниками, он становился к ним
спиной. Точно ли звали его Звенигрош? Нет. "Меня зовут Никак", - говорил он.
Если при нем зажигали свечу, он надевал маску. Вдобавок он был
чревовещателем. Бабет говаривал: "Звенигрош - это ночная птица о двух
голосах". Звенигрош был загадочен, неуловим, страшен. Никто с уверенностью
не сказал бы, есть ли у него настоящее имя, - Звенигрош было только кличкой;
есть ли у него голос, - он чаще говорил животом, чем ртом; есть ли у него
даже лицо, - его никогда не видали иначе, как в маске. Он исчезал, словно
растворяясь в воздухе; он появлялся, словно вырастая из-под земли.
совсем мальчик; ему не исполнилось и двадцати лет, у него было смазливое
лицо, губы точно вишни, прекрасные черные волосы, сияние весны в глазах; он
олицетворял собой все пороки и был способен на любое преступление. Дурное,
перевариваясь, пробуждало в нем аппетит к худшему. Он начал с гамена, вырос
в уличного шалопая, а из последнего превратился в грабителя. Ремеслом этого
миловидного юноши, женственного, грациозного, сильного, томного и жестокого,
являлся грабеж с убийством. Шляпа его была заломлена слева по моде 1829
года, чтобы видна была взбитая прядь волос. Он носил редингот, хотя и не
первой свежести, но великолепного покроя. Монпарнас был ходячей модной
картинкой, но картинка эта не выходила из нищеты и занималась убийством.
Единственной причиной, которая толкала этого молодчика на преступления, было
желание наряжаться по моде. Первая же гризетка, бросившая ему: "Какой
красавчик!", наложила печать проклятия на его душу и обратила этого Авеля в
Каина. Считая себя красивым, он пожелал стать щеголем. А настоящее
щегольство - это прежде всего праздность; но праздность бедняка - путь к
преступлению. Мало кто из разбойников наводил такой ужас, как Монпарнас. В
восемнадцать лет у него на совести было уже несколько трупов. Немало
прохожих лежало, раскинув руки, ничком в луже крови на темном пути этого
негодяя. Завитой, напомаженный, с талией в рюмочку, неизменно сопровождаемый
восхищенным шепотом бульварных девок, с искусно повязанным галстуком, с
кастетом в кармане и цветком в петлице, - таков был этот модник подземного
мира.
Глава четвертая. СОСТАВ ШАЙКИ
ускользающего от лап полиции и старающегося увернуться от нескромных
взглядов Видока, "пламени, древа, воды принимая обличья", заимствуя один у
другого прозвища и уловки, прячась в собственной тени, служа друг другу
тайником и убежищем, освобождаясь от собственной своей личности так же
легко, как от накладного носа в маскараде, то уменьшаясь до такой степени,
что казались одним существом, то разрастаясь так, что даже сам Коко-Лакур
принимал их за толпу.
разбойник о четырех головах, дерзко орудовавший в Париже, чудовищный полип
зла, ютившийся в склепе, вырытом под зданием человеческого общества.
Звенигрош и Монпарнас взяли подряд на все злодеяния в департаменте Сены. Они
расправлялись с прохожими, вдруг, как из-под земли, появляясь перед ними.
Изобретатели новшеств по этой части, люди, замышлявшие черное дело,
обращались к ним для его осуществления. Достаточно было представить четырем
негодяям план, а постановку они брали на себя. Они сами разрабатывали
сценарий. Для них не составляло труда подыскать необходимое число и
подходящий состав исполнителей для любого покушения, если нужна была
подмога, а дело подвернулось выгодное. Когда готовилось преступление, где не
хватало рук, они поставляли сообщников. Они держали труппу актеров тьмы,
годных на все роли для трагедий, сочиняемых в разбойничьих вертепах.
- на одном из пустырей, прилегавших к больнице Сальпетриер. Там они держали
совет. В их распоряжении было двенадцать часов темноты, и они обсуждали, как
лучше их употребить.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Акунин Борис
Сапковский Анджей
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий