тябре 1773 года, когда Пугачев уже держал Оренбург в осаде, и поначалу
происшедшее называли "оренбургским смущением". Екатерина же была смущена
голштинским знаменем, попавшим неизвестно откуда в руки восставших. Пу-
гачев объявил ей войну именем мужа - не только в защиту народа, но и за
престол для Павла. "Этого мне еще не хватало!.."
разве что расстроит рекрутский набор и умножит ослушников и разбойни-
ков". Екатерина предложила отпечатать "плакат" для расклеивания на забо-
рах - о прощении всех бродяг и дезертиров, чтобы к весне 1774 года оду-
мались и вернулись к своим занятиям.
чтобы народ наш ничего не знал!
генерал-майора Василия Алексеевича Кара, который недавно приехал из
Польши в столицу для женитьбы на княжне Хованской.
засохнет, если медовый месяц без мужа проведет.
будного пьянства, так где ему сдержать мужиков наших, когда они за топо-
ры да колья возьмутся?..
спасся единоличным бегством. Проездом через Казань он благим матом воз-
вещал дворянству, что идет сила небывалая, сила ужасная, всех дворян
грабит и вешает, а воински с Пугачевым не совладать. Екатерина была
удивлена. "Такой жирный котище, - писала она, - и не мог мышонка пой-
мать..." Она указала: Кара из службы навечно выставить, в Москве и Пе-
тербурге пожизненно не являться. Екатерину навестил Александр Ильич Би-
биков, бывший "маршал" комиссии. От него императрица впервые услышала
слова, перепугавшие ее.
вольство в народе...
вать из глубин России все годные части, там, где развертывалось восста-
ние народа, оставались лишь инвалидные команды, со стариками-коменданта-
ми в крепостях, похожих на землянки. Но и те отряды, что посланы против
Пугачева, переходили на сторону восставших. Бухгалтерия была простая:
Румянцев имел под рукой 25 тысяч солдат, зато под знаменем Пугачева соб-
ралось людей гораздо больше. Внутри государства, связанного войною, отк-
рылся второй фронт, ставший намного опаснее турецкого...
лостивым обращением уклонить народные толпы от приставания к армии повс-
танцев. Мало того, семейный раскол между сыном и матерью мог стать при-
чиною для разлада в самом дворянстве - об этом следовало помнить! Екате-
рина снова собрала Совет.
покойный супруг мой из гроба восстал. На каждый роток не накинешь пла-
ток, а полиция с ног сбилась, смутьянов из кабаков выволакивая. Москва
уже неспокойна... Послы иноземные молчат и ничего не спрашивают, но по
их улыбочкам вижу, как они смутам нашим возрадовались. Здесь два мнения
возникло: "маркиз де Пугачев" может поспешить на заводы сибирские, чтобы
усилить общество свое работными людьми, или тронется вверх по Волге...
Манифестом пора народ образумить!
Пугачевым, но воспротивился князь Григорий Орлов:
смятении было...
Мрачной злобой пресыщен был Алехан.
на Волге, и братья были озабочены - застрянет ли Пугачев под Оренбургом
или решится идти на Казань? Иван Орлов, как хороший счетовод, за ужином
подсчитал, что президент Академии наук и генерал-фельдцейхмейстер (Во-
лодька с Гришкою) наели и напили за один только присест на сорок рублей
сразу.
деньгами сорить. Того и гляди, приберут мужики именьишки наши - тогда в
кулаки-то еще насвистимся.
станут делать ставки более ста рублей.
дурная, - бросай игру ко всем псам...
его, этот мозглявый чудак больно всем нужен стал...
менский, подозрительный, спрашивал братьев:
вам жесткая невская вода? Садитесь и потолкуем...
том самом черном костюме, в каком дома хаживал в чулан за бутылкой вина
или куском окорока. И политически Дидро тоже обставил себя неважно: он
жил у Нарышкина (сторонника "орловщины", врага Панина), охотно общался с
княгиней Дашковой, всегда неприятной для императрицы, но Екатерина от-
несла все эти промахи за счет наивности ученого.
поверьте, я отношусь к нему, скорее, по-матерински. Меня уже давно вол-
нует вопрос о совершенствовании нравов! В этом особенно молодые люди
нуждаются...
ме повешенного не принято говорить о веревке. Дидро заранее решил избе-
гать всяких бесед и о внешней политике, но тут Екатерина сама стала жа-
ловаться, что Франция ее плохо знает, что в Париже решили, будто она не-
навидит французов.
вы и сами извещены достаточно, но вины Шуазеля или Вержена я не стану
перекладывать на головы всех французов.
вом, лучшем издании Энциклопедии. - Я хотела бы видеть в ней побольше
статей о России, и надобно исправить все ошибки, особенно о Сибири, о
которой Европа привыкла болтать одни ужасы... Вы не смейтесь, но мы,
русские, еще не потеряли надежды встретить где-либо живого мамонта, а
библейские кедры Ливана - сущая безделица по сравнению с кедрами сибирс-
кими!
и Леонарда Эйлера. Екатерина сказала, что после пожара она велела пост-
роить Эйлеру новый дом, что операция по снятию у него катаракты прошла
успешно, что ученый овдовел и, будучи в преклонных летах, все же решил
свататься к сестре покойной жены.
первый хронометр. Я в этом плохо смыслю, - сказала Екатерина, - но моря-
ки утверждают, что Эйлер много помогает им в освоении навигации и астро-
номии, а флот наш, слава богу, от берегов оторвался - перед нами пролег-
ли океаны!
ниального математика вдруг нашло практическое применение для нужд Рос-
сии, на что Екатерина ответила ему:
Да, да! Он уже давно в чине лейтенанта флота.
заговорила о критике: она была яркой сторонницей мнения, что положи-
тельные результаты в совершенствовании общества возможны лишь в том слу-
чае, если искусство станет показывать положительные примеры. Дидро-на
примере Вольтера! - доказывал, что, описывая отрицательные явления, ху-
дожник достигает более значительных результатов, нежели в создании ха-
рактеров положительных. Как выяснилось, Дидро критику вообще презирал.
"Против меня, - говорил он, - как литератора и человека, написана уже
тысяча критик, но, куда они все девались, никому не известно, а писатель
и человек занимает по-прежнему то высокое место, какое ему и предназна-
чено"... Невиданно экспансивный, Дени Дидро рассуждал слишком пылко и в
доказательство своей правоты, бурно жестикулируя, больно хлопал Екатери-
ну по колену.
Лукьяненко Сергей
Лукин Евгений
Конюшевский Владислав
Дальский Алекс
Буркатовский Сергей
Белов Вольф