оттуда по всем Доминионам растеклась его оплодотворяющая сила. - Автарх
понизил голос, словно для того, чтобы сгладить свою неучтивость. - Иными
словами, - сказал он, - это фаллос Незримого.
всеми прочими зданиями дворца. Но подлинные масштабы ее величия открылись
ему только сейчас. Это была квадратная каменная башня шириной примерно в
семьдесят или восемьдесят футов, а высота ее была такой, что укрепленные на
стенах яркие факелы, освещавшие ее единственного обитателя, терялись вдали,
словно дорожные знаки с люминесцентным покрытием на ночном шоссе.
Необычайное зрелище, но и оно казалось ничтожным рядом с монолитом, вокруг
которого и была построена башня. Миляга готовился к суровому штурму: он
ожидал, что гудение будет сотрясать его череп, а заряд энергии обожжет
кончики пальцев. Но ничего не произошло, и это по-своему было еще более
обескураживающим. Ось знала, что он здесь, в ее покоях, но помалкивала,
украдкой изучая его, пока он изучал ее.
вызвано ее красотой. Бока ее были цвета грозовых облаков, а благодаря
огранке сияющие швы рассекали ее, словно спрятанные внутри молнии. Второе
заключалось в том, что при всей своей огромности она не была установлена на
земле, а парила в десяти футах от пола башни, отбрасывая вниз такую густую
тень, что ее можно было принять за пьедестал.
Миляге таким же неуместным, как смех у алтаря. - Можешь пройтись под ней.
Давай. Это совершенно безопасно.
двойник высматривает в нем признаки слабости, и любое проявление страха
может быть позднее использовано против него. Сартори уже видел, как его
рвало и как он стоял на коленях. Ему не хотелось, чтобы этот ублюдок поймал
его еще на одной слабости.
Миляге возможность одному ступить в тень.
его до костей. У него перехватило дыхание, изо рта вырвался клуб пара.
Судорожно глотая ртом воздух, он поднял лицо навстречу нависшей над ним
силе, В сознании его боролось рациональное стремление изучить этот
загадочный феномен и с трудом сдерживаемое желание упасть на колени и
взмолиться о том, чтобы его не раздавило. Он заметил, что у нависшего над
ним неба было пять граней - возможно, по числу Доминионов. И, как и с боков,
снизу также посверкивали молнии. Но не только благодаря огранке и мраку
камень был похож на грозовое облако. В нем происходило движение; твердая
скала над головой у Миляги вспучивалась и клубилась. Он бросил взгляд на
Сартори, который стоял у двери, небрежно закуривая сигарету. Маленький
язычок пламени у него в ладонях был где-то в другом мире, но Миляга не
позавидовал его жару. Несмотря на пронизывающий холод, он не собирался
покидать тень и ждал, пока каменные небеса над ним развернутся и произнесут
свой приговор. Ему хотелось увидеть в действии ту силу, которая таилась в
Оси, хотя бы для того, чтобы знать, что такие силы и такие приговоры
существуют. Он отвел взгляд от Сартори едва ли не с презрением, и в голову
ему пришла мысль, что несмотря на весь этот треп об обладании монолитом, те
годы, что он стоял в башни Автарха, были жалкими мгновениями в необъятной
вечности его существования, и что и он сам, и Сартори успеют прожить всю
свою жизнь, да и оставшийся после них след будет затоптан теми, кто придет
им на смену, за то время, которое потребуется камню, чтобы моргнуть своим
облачным глазом.
стали исходить лучи благосклонного света. Теперь в нем были не только
молнии, но и солнце, которое могло нести и спасение, и смерть, и блаженную
теплоту, и всепожирающее пламя. Сначала оно осветило облака, а потом лучи
его упали вниз, вокруг него, а потом и на его поднятое лицо. У этого момента
были свои предшественника в Пятом Доминионе, которые пророчески предвещали
то, что происходило сейчас. Когда-то, в те времена, когда городское шоссе
еще было узкой дорогой, по колено залитой грязью, он стоял на Хайгейтском
холме и наблюдал за расступающимися облаками, сквозь которые просвечивало то
же солнечное великолепие, что и сейчас. А как-то раз тот же вид открылся ему
из окна дома на Гамут-стрит. Он видел, как дым рассеивается после яростной
бомбардировки в сорок первом, и, глядя на пробивающиеся лучи, всем существом
своим мучительно ощущал, что забыл что-то очень важное, и что если только он
когда-нибудь вспомнит - если вот такой же свет прожжет пелену забвения, - то
тайна мира откроется ему.
смутная тревога. Гудение, которое он уже раньше слышал у себя в голове,
вновь появилось вместе со светом и даже внутри него, и тогда, в мельчайших
изменениях тона он уловил слова.
словно пророк, молящий освободить его от божественного поручения. Но слово
звучало и внутри его, и снаружи. Не было никакой возможности спрятаться от
него.
готов был снова взвалить на себя эту ношу.
сделать это снова. Не могу.
тихим, что ему пришлось задержать дыхание, чтобы уловить ее слова. Вопрос
перенес его в прошлое, к смертельному ложу Тэйлора, и его мольбе о
понимании.
прятаться от этого, никакое понимание не придет к тебе. Маэстро, существует
еще более страшная мука, чем воспоминание, и другой страдает от нее, потому
что ты оставил свою работу незаконченной. Вернись в Пятый Доминион и заверши
то, что ты начал. Сделай многое - Единым. Только в этом спасение.
с темнотой возвратился и холод, но он еще немного помедлил в тени, все еще
надеясь на то, что снова откроется какой-нибудь просвет и Бог утешит его,
прошептав, возможно, о том, что его тягостный долг может быть переложен на
плечи другого человека, который лучше готов к тому, чтобы взвалить на себя
это бремя. Но ничего подобного не случилось. Все, что ему оставалось делать,
это обхватить руками свое дрожащее тело и заковылять по направлению к
Сартори. Недокуренная сигарета, выпавшая из пальцев Автарха, дымилась у его
ног. Судя по выражению его лица было ясно, что даже если он и не вник во все
подробности состоявшегося только что разговора, суть он ухватил.
Бога.
сказал Сартори, опасливо косясь на Ось.
этого.
прошептал Сартори, поворачиваясь в сторону двери.
покой на другом конце коридора, который мог похвастаться окном, единственным
в этой башне, насколько Миляга успел заметить. Оно было узким и грязным,
хотя и чище, чем видневшееся за ним небо. Заря уже слегка окрасила облака,
но дым городских пожаров, по-прежнему поднимавшийся к небу клубящимися
колоннами, почти полностью затмевал ее слабый свет.
темноту. - Я хотел получить ответы.
паузу. - ... и славой, конечно.
жесте Миляга узнал свои собственные маленькие хитрости. Сколько раз он сам
точно так же пожимал плечами - поднимал брови, поджимал губы, отводил взгляд
с притворным безразличием? Он решил сделать вид, что попался на удочку.
плечах.
то, что на самом деле до сих пор таилось в глубинах его памяти, и
рассчитывая вызвать у Сартори возражение, которое само по себе может
послужить источником информации.
смертельно. Это трагедия. Ты посмотри на себя, великого Маэстро. Ты приполз
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Фазиль Искандер
Глуховский Дмитрий
Сапковский Анджей