ниста. По его мнению, было больше чем очевидно, что выступать он не мо-
жет. Готлиб был одарен некоторой музыкальностью и довольно прилично иг-
рал на органе, но, избалованный похвалами сограждан и несколько шутливым
одобрением каноника, был до болезненности самолюбив во всем, что каса-
лось его дирижерства и исполнения. Вот почему предложение заменить его
случайными музыкантами было встречено им недоброжелательно: он предпочи-
тал, чтобы на обедне в день храмового праздника совсем не было музыки,
только бы не делить ни с кем своей славы. Но ему пришлось все-таки усту-
пить. Долго он притворялся, будто не может найти партитуры, и разыскал
ее, только когда священник пригрозил, что предоставит юным артистам вы-
бор и исполнение всей музыкальной части. Консуэло и Гайдн должны были
доказать свое умение, прочитав с листа самые известные по трудности пас-
сажи одной из двадцати шести обеден Гольцбауэра, которую предполагали
исполнять на следующий день. Музыка эта, не талантливая и не ориги-
нальная, была все же хорошо написана и легко читалась; особенно не сос-
тавляла она труда для Консуэло, преодолевавшей несравненно большие труд-
ности. Слушатели были очарованы, а Готлиб, становившийся все озлобленнее
и мрачнее, заявил, что он очень рад, что все довольны, сам же он немед-
ленно ложится в постель, потому что у него лихорадка.
ченных регента принялись за репетицию. Все шло прекрасно. Пивовар, ткач,
школьный учитель и булочник играли на скрипках; дети и их родители сос-
тавили хор. Все это были добрые крестьяне и мастеровые, люди очень флег-
матичные, старательные и добросовестные.
ла в то время в чести, и он очень легко с ней справлялся. Консуэло же,
участвуя во всех повторяющихся ариях, так хорошо вела за собою хор, что
он превзошел себя. Два соло должны были исполнять сын и племянница Гот-
либа, его любимые ученики и лучшие певцы в приходе, но оба корифея на
репетицию не явились, мотивируя это тем, что они и так уверены в своих
силах.
приготовлен ночлег. Добрый священник сиял; видно было, что он очень до-
рожил благолепием своей обедни и хотел изо всех сил угодить господину
канонику.
в колокола, по дорогам из окрестных деревень тянулись толпы верующих,
чтобы присутствовать на торжественной службе. Карета каноника приближа-
лась с величавой медлительностью. Церковь была разубрана самыми лучшими
украшениями. Консуэло очень потешило, что каждое из действующих лиц при-
писывало своей роли особое значение. Здесь царило почти такое же тщесла-
вие и соперничество, как за кулисами театра. Только выражалось оно более
наивно и скорее смешило, чем вызывало негодование.
заговоре завистливого и вероломного Готлиба. Узнав, что репетиция прошла
прекрасно и все участвовавшие в ней прихожане очарованы пришельцами, он,
притворившись тяжко больным, запретил своей племяннице и сыну, двум
главным корифеям, покинуть его, и таким образом обедня лишалась не
только самого Готлиба, чье присутствие считалось необходимым, дабы дать
ход делу, но и двух соло, лучших номеров во всей мессе. Хористы, по сло-
вам жеманного и торопливого ризничего, совсем упали духом, и ему стоило
большого труда собрать их на совещание в церкви.
торить самые трудные места, поддерживая своими голосами более слабых, и
таким образом всех успокоили и подбодрили. Что же касается соло, то они
очень скоро столковались и взялись исполнить их сами. Консуэло, порыв-
шись в памяти, вспомнила одно духовное песнопение Порпоры, по тону и
словам напоминавшее то, что требовалось. Она тут же набросала его на
нотной бумаге, прорепетировала с Гайдном, и он смог ей аккомпанировать.
Консуэло нашла и для него знакомый ему отрывок из произведения Се-
бастьяна Баха, и они тотчас с грехом пополам аранжировали его.
мотря на громкий трезвон большого колокола. Когда господин каноник, об-
лаченный в ризы, появился у алтаря, хор уже пел, с многообещающей сме-
лостью и быстротой приступив к исполнению фугообразного творения немец-
кого композитора. Консуэло с удовольствием глядела на серьезные лица
этих добрых немецких бедняков, вслушиваясь в их чистые голоса" звучавшие
с поистине педантичной согласованностью и никогда не иссякающим, но
всегда сдержанным воодушевлением.
во время паузы, - будь у них огонь, которого не хватило композитору, все
бы пошло вкривь и вкось, но у них нет этого огня, и идеи, выкованные ме-
ханически, механически же и воспроизводятся. Жаль, нет здесь знаменитого
маэстро ГодицаРосвальда, - он подвинтил бы этих механических исполните-
лей, лез бы вон из кожи, ничего не добился бы, но остался бы чрезвычайно
доволен собою.
Когда же настал черед Консуэло, то ее итальянская манера пения сначала
всех удивила, затем привела в смущение, но в конце концов все-таки вос-
хитила. Певица старалась петь как можно лучше; выразительность ее пол-
нозвучного и бесподобного голоса привела в непередаваемый восторг Иоси-
фа.
спеть, чем вы пели сейчас для жалкой деревенской обедни.
вольствием, - отвечала она. - Эта публика мне больше по душе, чем теат-
ральная. Ну, а теперь дай мне посмотреть с хор, доволен ли господин ка-
ноник. Да! У почтенного каноника совсем блаженный вид, и, судя по тому,
как все ищут в выражении его лица воздаяния за свою старательность, я
вижу, что единственно о ком здесь не думают, это о боге.
вдохновить на такое пение!
их с триумфом на руках в дом священника, где их ждал хороший завтрак.
Священник представил музыкантов господину канонику, и тот, осыпав их
похвалами, выразил желание еще раз, "на запивку", прослушать соло Порпо-
ры. Но Консуэло, не без основания дивившаяся тому, как никто не узнал ее
женского голоса, и опасавшаяся прозорливости каноника, отказалась петь
под предлогом, что репетиция и деятельное участие во всех партиях слиш-
ком утомили ее. Отговорка, однако, не была принята во внимание, и приш-
лось присутствовать за завтраком каноника.
сложенный, хотя немного располневший. Манеры его были изысканны и даже,
можно сказать, благородны. Он всем говорил по секрету, что в жилах его
течет королевская кровь, так как он является одним из четырехсот неза-
коннорожденных сыновей Августа Второго, курфюрста Саксонского и Короля
Польского.
ховному сановнику. Иосиф заметил подле него какого-то мирянина, с кото-
рым он обращался одновременно и с уважением и фамильярно. Иосифу каза-
лось, что он уже видел этого человека гдето в Вене, но припомнить имени
его никак не мог.
произведение Порпоры? А вот мой друг, большой музыкант и во сто раз луч-
ший судья в этом деле, чем я, был поражен тем, как вы исполнили этот от-
рывок. Но раз вы утомлены, - прибавил он, обращаясь к Иосифу, - я больше
не стану вас мучить своими просьбами, однако вы будете так любезны ска-
зать мне свое имя, а также, где вы учились музыке.
Консуэло выразительным взглядом приказала ему поддержать заблуждение ка-
ноника.
певческой школе святого Стефана.
ре-отце; а вы, конечно, - при Рейтересыне?
Италии?
поглядывая на Консуэло.
на Консуэло, - он слишком молод, чтоб так прекрасно петь.
на дверь.
- Я же вчера слышал и видел, как вы пели, и прекрасно узнал голос вашего
товарища Иосифа, когда он исполнял соло Баха.
метил незнакомец, - или же этот юноша чрезмерно скромен. Как бы то ни
было, мы хвалили и того и другого.
тоте ваших помыслов. Тем не менее следует вывести вас из заблуждения:
этот юный венгерский крестьянин - очень искусная итальянская певица.