неотвратимо приближалось, и в квартире напряжение наливалось каменной,
чугунной тяжестью. На сообщение о звонке свояченицы Вадим отреагировал,
вопреки ожиданиям, глухим молчанием. Наташа ждала всплеска возмущения,
негодования, даже ярости, но муж только пожал плечами.
под откос, сначала моя служба, а теперь и наше жилье. Куда мы придем еще
через пару лет? Хорошо хоть мы разъехаться не успели, здесь места много. Как
бы это все выглядело, если бы Людмила Александровна свалилась нам на голову
вместе с ребенком в малогабаритную "трешку"? Я только хотел спросить, а
какова позиция твоей мамы? Она тоже считает, что ее старшая дочь поступает
правильно? Она не считает нужным отговорить ее от этого шага? Ведь,
насколько я понимаю, прописываться Людмила Александровна будет именно к ней,
к своей матери, а не к тебе.
Люсе, - честно призналась Наташа. - Если бы она потребовала, чтобы я ее
прописала на своей площади, я бы это сделала.
для всех быть хорошей. Для всех, кроме меня, твоего мужа. Почему-то мои
интересы для тебя на последнем месте находятся.
муж, я тебя люблю. Но я не могу оттолкнуть родную сестру. Маму я обязана
забрать к себе, она совсем старая, а здесь медицинское обслуживание лучше,
чем в Челнах. Если я откажу Люсе, она останется совсем одна в чужом городе,
с ребенком на руках, без мужа, без матери. Вадичек, ты вспомни, насколько
Люся старше меня, на целых семнадцать лет. Мне уже тридцать девять, а ей -
пятьдесят шесть. Ну каково это - в пятьдесят шесть лет остаться совсем одной
среди чужих? Жалко ее, она и без того несчастная, неудалая какая-то, пусть
хоть вторую половину жизни проживет рядом с родными, в родном городе. А,
Вадичек?
равнодушно ответил Вадим.
спокойствия самой Наташи, которой, конечно, хотелось бы, чтобы муж разделял
ее точку зрения и не сердился. А он сердился, это было очевидно.
статистики, возвращался не так поздно, как прежде, когда работал в Обнинске,
и даже успевал несколько раз в неделю отвезти сыновей в бассейн на
тренировку и привезти их обратно. Мальчишки были счастливы оттого, что папа
проводит с ними куда больше времени, вместе с ними смотрит до позднего
вечера боевики и триллеры, а по выходным дням увозит их подальше за город и
учит водить машину.
Сначала ничего не говорил, молча поел, потом взял Наташу за руку.
невозможности так жить дальше... Но ошиблась.
уволился, обосновался в Москве, у него собственное дело. И он пригласил меня
к себе.
квартире.
хорошие, если буду стараться, смогу зарабатывать до ста долларов в день.
шестьдесят тысяч рублей. Твоя месячная зарплата.
и попробую, получится или нет. Он сказал, что я могу работать по субботам и
воскресеньям, пока учусь в Академии, а потом, если понравится, буду работать
каждый день.
в налоговой системе, просто Министерство обороны оказывает мне на прощание
любезность и дает возможность получить гражданскую специальность, чтобы я
мог трудоустроиться после увольнения.
что ты должен будешь делать?
внезапно вскипел муж. - Разве я виноват, что офицеры с моим образованием
больше не нужны? Я ничем себя не запятнал, не уронил честь мундира, мое
личное дело забито блестящими аттестациями, а что толку, если все это больше
никому не нужно и нас сокращают? Если я не могу больше приносить пользу
Родине, то я буду хотя бы приносить пользу своей семье, деньги буду
зарабатывать. Если Юрка не врет и я действительно смогу зарабатывать пусть
не сто, но хотя бы пятьдесят долларов в день, то посчитай сама, за какое
время мы скопим деньги на новую квартиру, чтобы отселить твою обезумевшую от
собственного эгоизма сестру. Галина Васильевна, разумеется, останется с
нами, это твоя мать и она нуждается в постоянном уходе, а вот Людмилу
Александровну и ее дочь я намерен выселить отсюда при первой же возможности.
Не думай, что я смирился и буду терпеть рядом с собой эту захребетницу. Я
куплю им маленькую двухкомнатную квартирку на окраине, без телефона, далеко
от метро, это обойдется тысяч в двадцать долларов. Четыреста дней работы,
чуть больше года, только и всего. А если прибавить к этому те деньги,
которые она получит от продажи своей квартиры в Челнах, то еще меньше.
его словами. Ее муж будет торговать на рынке! Морской офицер в четвертом
поколении собирается встать за прилавок и продавать одежду. И только потому,
что она - слишком слабая, чтобы сопротивляться наглости и нахрапистости
собственной родной сестры.
нами стоит задача, иными словами - проблема. Ты согласна?
девочкой, которой большой взрослый дядя сейчас будет объяснять простые
истины.
перед собой цель ее решить. Правильно?
в принципе, бывают только решения разной степени сложности и приемлемости.
Решение первое: понести огромные моральные издержки, пойти на скандал с
твоей родней, добиться через суд признания твоей матери недееспособной,
лишив ее, таким образом, права на ходатайство о прописке Людмилы
Александровны и ее дочери в эту квартиру. Ты становишься ответственным
квартиросъемщиком и сестру не прописываешь. Другими словами, захлопываешь
дверь перед ее носом и отправляешь назад в Челны или в любое другое место.
Это очень неприятно, это безумно тяжело, но это решит проблему. Решение
второе: пойти на финансовые издержки, пустить Людмилу Александровну сюда
ровно на то время, которое понадобится, чтобы мы с тобой совместными
усилиями накопили денег на ее отселение. Я знаю тебя не один день и понимаю,
что на первый вариант ты никогда не пойдешь. Значит, остается второй. Натка,
пойми, моя карьера закончилась, морской офицер капитан первого ранга Воронов
умер, еще месяц - и его больше никогда не будет. У меня остается только моя
семья. И я готов встать за прилавок и торговать шмотками ради того
единственного, что у меня осталось в жизни. Ну Натка, милая моя, любимая, ну
что ты плачешь... Не надо, пожалуйста, у меня сердце разрывается, я не могу
смотреть на твои слезы.
которое он, должно быть, испытывал, и от пронзительной ненависти к себе
самой. Это она во всем виновата, только она. Она не смогла выстроить свои
отношения с сестрой так, чтобы та не посмела вести себя подобным образом.
Она, Наташа, больше всего дорожит родственными отношениями, может быть,
оттого, что в детстве не все было гладко и вместо любимой старшей сестры
рядом с ней был пусть и любимый, но все равно чужой сосед Марик, а вместо
мамы, которая должна была бы воспитывать, наставлять, помогать с уроками и
вкладывать в детскую головку разумное отношение к жизни, а потом, спустя
годы, помогать растить малышей, этим занималась тоже любимая, но тоже чужая
соседка Бэлла Львовна. Еще совсем девчонкой Наташа твердо решила, что
никогда так не поступит ни с мамой, ни с сестрой. Люся одинока и несчастна,
ей плохо, ну разве можно не протянуть ей руку, оттолкнуть, захлопнуть перед
ней дверь? Нет, немыслимо. Но почему Вадим должен расплачиваться за ее
чувства к сестре? Не должен. Однако другого варианта Наташа пока не видит.
Разве что бросить работу на телевидении, отдать программу кому-то другому и
самой встать за прилавок. Но тогда им не на что будет жить. Ведь нужно не
только деньги на квартиру для Люси и Катюши зарабатывать, нужно еще и
кормить и одевать всех, кто соберется под этой крышей. Пенсии Вадима хватит
только на продукты для него самого. А всем остальным, вероятно, придется с
голоду пухнуть.
начал муторную процедуру увольнения. Помимо двадцати окладов, полагающихся
ему как уволенному в связи с сокращением штатов, ему причитались еще
невыплаченные ранее пайковые, а также денежная компенсация за
неиспользованное обмундирование. Суммы набежали огромные, Вадим умел носить
форменную одежду на редкость аккуратно и давно уже не получал на складе ни
китель с брюками, ни рубашки с галстуками, ни головные уборы, ни верхнюю
одежду, регулярно брал только обувь. А еще мелочи всякие вроде погон,
значков, носков, теплого белья, - их он тоже не брал, а ведь их выписывают,
Шилова Юлия
Зыков Виталий
Посняков Андрей
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Ибсен Генрик