попались, как цуцики. Побил я каждого. Конечно, осторожно, чтобы не
покалечить. Не признаются. Ну тогда я им признался. Обрадовались. Зачислил
в кадры.
школы. Каждая тройка имела одного связного, которому поручалось держать
связь через тайники. Это была кропотливая, скрупулезная работа, требующая
педантичной точности и постоянного наблюдения. Труднее всего, пожалуй,
было сдерживать самодеятельную инициативу: люди, обрадованные, что вновь
могут бороться с врагом, слишком нетерпеливо рвались к борьбе.
уговорил Гвоздя полечить ногу, хотя Гвоздь и знал, чем ему грозит
госпиталь. И даже прямо сказал об этом Дитриху.
Грандиозно! Такого еще никогда не было. Я очень прошу вас. Подобный случай
достоин быть записанным на страницах истории.
эксперимент. Он сказал, что в результате будет потерян ценный, уже
проверенный агент. Человек, став инвалидом, рано или поздно осознает свою
неполноценность и, утратив психическую устойчивость, рассчитывая на
жалость окружающих, в конце концов явится с повинной.
койки Гвоздя он застал Дитриха. Капитан был чрезвычайно доволен мужеством,
с каким Гвоздь перенес операцию, и его бодрым состоянием после нее.
Дружески похлопав своего подопечного по плечу, он пошел разыскивать
хирурга, чтобы поблагодарить его за удачную операцию.
тяжелую, усталую руку в свои ладони.
ниже колена. Аккуратно, под протез. - Добавил задумчиво: - А среди немцев
тоже есть ничего. Двоих врачей гестаповцы забрали за то, что отказались
меня резать, еле третьего нашли, поуступчей. - Улыбнулся: - А Дитрих - он
тоже уступчивый. Я ему советую: "Вы меня до полного заживления
перебросьте. Со свежей раной я в какую-нибудь больницу забреду, полежу с
недельку, а после уйду со справкой. Документ. Не то что немецкие липы".
Ну, он одобрил. Сказал, что у меня голова хорошо работает, умею
соображать. А так - что ж, Дитрих свое слово держит. Навещает. Рацион
офицерский приказал давать. Пиво, вино, сигареты. В отдельном помещение
уложил. Обещал медаль схлопотать. Что ж, считаю - заработал. Буду носить
дома. Свастику наизнанку, а на лицевой нацарапаю: "От благодарных покойных
фрицев незабвенному Тихону Лукичу". Смешно?
щека. Виски запали. Но общее выражение лица умиротворенное, проникнутое
спокойным достоинством, и глаза блестят живой надеждой и даже задором.
- воскрес. Ребята, которые теперь наши сотрудники, меня тоже советской
властью величают. - Сказал жалобно: - У меня один засыпался: во время
практических занятий по подрывному делу заряд украл. Взяли его в конторе
Дитриха в оборот: на вывернутых руках к шкафу подвесили. Потом увезли.
Вызывает меня Дитрих. Говорит: "Вот, добились признания". Я похолодел.
Переводчик читает: "Похитил снаряд с целью подорвать ночью на койке
старшину группы по кличке Гвоздь за его измену Родине". Какой человек! Ему
смерть в глаза глядит, а он соображает только, как мой авторитет у немцев
больше укрепить. И укрепил. А самого его повесили. Вы уж его, пожалуйста,
в шифровке отметьте. Герой!
человека главный предмет - совесть. - Произнес печально: - Вот о чем я все
думаю. Понимаешь, кусок ноги срезали, а я ее все чувствую, и даже пятка
болит, которой нет. Но есть люди, у которых память на Родину отшибло. А
Родина - она же все равно что ты сам, где бы ты ни был, но она есть и
болит, когда ее даже нет. Кто же они, эти уроды? Ненавистники, слабодушные
или просто гады? - Помолчал. Пожаловался: - На немцев у меня нервов
хватает в глаза смотреть. А на этих терпения нет. Вспоминаю, как тогда
гранатой в хвостовой отсек самолета шарахнул. Лично большое удовольствие
получил. - Сообщил доверительно: - Себе в компанию я целый гадючник
собрал.
то, что стал жертвой жестокого замысла. Он даже ликовал втайне, что провел
Дитриха, вроде поймал его в его же ловушку. Рассказал Вайсу:
теперь железный крест дадут. Так вы бы массовое производство
диверсантов-инвалидов налидили". И рекомендую ему для этого дела самых
выдающихся подлецов. Он клички записал. Пообещал продолжить опыт, если со
мной удачно получится. Будут знать, гады, как Родиной торговать.
по адресу Гвоздя.
доверчивый. Я хотел бы иметь такого слугу, но только с целыми
конечностями. Он мне даже сказал по своей русской наивности, что с одной
ногой жить дешевле - вдвое меньше расход на обувь. Я так был растроган -
ведь он ничуть на меня не сердится, - подарил ему бутылку рома.
тощие, вздернутые, безмускульные плечи, и ему было нестерпимо трудно
сохранить спокойствие.
которые, подобно Тихону Лукичу, здесь увидели в нем, Вайсе, представителя
советской власти.
нескольких школах сотрудники Вайса обучились мастерству наладки
взрывателей для гранат и подрывных зарядов мгновенного действия.
Диверсионные группы, снабженные такими взрывателями, сами подрывались на
них раньше, чем успевали применить оружие в тылу Советской страны.
Вайсом или кем-либо из его людей - в определенном месте документы были
проколоты иголкой, - диверсанты оказывались меченными не только этим: с
завидной для любого кадровика дотошностью в картотеке советской
контрразведки трудами Вайса и его помощников были собраны все сведения,
касающиеся таких диверсантов.
Гвоздем, то эта группа долгое время работала на холостом ходу, устраивая
безопасные взрывы в тех местах и в то время, как это было указано
чекистами. И весь многосложный разведывательный штаб абвера разрабатывал
донесения подконтрольной чекистам группы. Донесения, проникнутые
дезинформацией, из которой терпеливо сплеталась сеть ловушки, часто
имеющей значение не меньшее, чем бесшумный разгром целой вражеской
дивизии.
выполненными чертежами, над которыми долго ломали головы лучшие советские
конструкторы, чтобы с наибольшей технической убедительностью показать
вымышленно уязвимые участки брони новых советских танков. И потом по этим
участкам тщательно и прицельно, но безуспешно стучали немецкие бронебойные
болванки.
бесконечно. Но первичной, отправной точкой для всего этого многосложного
творческого процесса была работа таких, как Вайс.
осведомлен не всегда. Но он знал, как часто первичное, достоверно точное
сообщение служит основанием для разработки операций, над которыми
трудились сотни специалистов различных областей знания.
мастерской "штаба Вали" фальшивые документы, Вайс поручил Ножу через
одного из его подопечных. Спустя неделю Нож доложил, что старик вначале
оказался твердым орешком. На упреки он ответил:
жизнь чинил людям часы разных иностранных фирм. И полагал, что если нет
советских часов, то это ничего. Можно и старые ремонтировать. Но зато у
нас делают свои пушки и свои самолеты. Я считался с таким фактом и работал
на утиле. А где они, наши пушки и самолеты, если немцы со своими пушками и
самолетами и со своими часами, - которые, между нами, хуже мозеровских, я
уже не говорю о П. Буре, - нахватали наши города, наших людей, как то вам
известно?
фининспектора, который во время нэпа облагал меня налогом, как владельца
механизированного предприятия. А весь мой станочный парк состоял из
токарного станочка для обточки осей часов, который мог поместиться в
коробке от папиросных гильз.
профессиональным жуликом и делаю "липу" для бандитов. Обманываю советскую
власть. И честно скажу немцам за гонорар: продление моей жизни, как моей
личной частной собственности. Поэтому не морочьте мне голову с совестью!
Каменистый Артем
Афанасьев Роман
Мороз Александра
Андреев Николай
Афанасьев Роман
Андреев Николай