Здесь тела были навалены кучами - даже горами, что неприятно поразило
Эйкена. Сколько же их полегло? Он не испытывал большой радости - как ни
крути, а население Многоцветной Земли еще больше уменьшилось... В сторонке
что-то блеснуло нежным зеленым светом. Они подошли поближе - перед ними на
земле ровно и прямо стоял Поющий Камень. Как он сохранился в бушующем
адском огне?
спросил:
приходилось начинать сначала! Сколько загублено жизней, сколько добра
сожжено!.. Опять восстанавливать!.. Хватит ли сил? Руки опускаются, когда
подумаешь о тщете человеческих усилий. Не лучше ли сразу на аэроплан и
прямиком на Старую Землю?
дождавшись ответа, продолжил: - М-да, неширок оказался шаг Мрака.
Давай-ка, парень, поищем твою лодчонку и взглянем, что творится там, на
другом берегу реки.
новости о начавшемся сражении на Золотом поле, Тони Вейланду удалось
улизнуть от бдительного ока Пеопео Бурке. Охваченный страхом за жизнь
Ровены, он проявил изрядную смелость и изобретательность и сумел
пробраться на "роплан", возвращавшийся в Нионель. Оставшееся до рассвета
время он провел в тщетных поисках жены. Город опустел еще с вечера -
жители мелкими группами, обходя пепелище, двигались на восток, в медовые
луга. Утром Тони наткнулся на мастера-генетика Греги. Тот сидел на стволе
поваленной ивы, грязный, измотанный до предела; рядом с ним спала молодая
женщина, голова ее покоилась на коленях старика.
Вейланда, ткнул в него пальцем и захихикал.
места. Вот как драпали... Бедная Ровена совсем притомилась - всю дорогу
плакала, а теперь вот заснула.
железных башмаков стоптал, сколько посохов сбил, а жена твоя здесь. - Он
указал на спящую у его ног красавицу.
вымолвить. Женщина порозовела, губы ее задрожали, она прижала руки к
груди.
полежала в целительной оболочке. Это мой первый опыт. Как находишь?
мной?.. - робко спросила она.
золотого ожерелья. - Если бы ты знала, как я люблю тебя! Я даже
представить не мог. Теперь у меня золотое ожерелье. Теперь все будет
хорошо.
Ровена.
женщины никогда и не видывал. Но даже если бы ты осталась прежней, я бы
любил тебя так же.
рассмеялась.
живот.
крошка.
которого медленно продиралась лодка. Чистое небо клочками синело над
головой, густо пахло болотным газом, сыростью, тлением. Вокруг на многие
десятки верст лежали непролазные топи.
Ее доброе, родное лицо склонилось над ним. Мальчик повернулся на бок - за
Мабино на банке расположился старый Финодари, за ним два вооруженных
карлика в обсидиановых доспехах и сетках против комаров.
вернулась к нему, и он сжался от страха, заплакал: - Где папа и мама? Где
братья, сестры? Что случилось?
ребенок, а молодой воин. Сестры твои, по-видимому, тоже спаслись - они
теперь у жены Галбора - Хабертот. Она пока не разрешает связаться по
дальней связи.
исполнили свой долг. Мы все гордимся ими. Теперь ты можешь поплакать.
Помяни их добрым словом, сынок.
пневматического планшира [брус, установленный как ограждение на лодках по
верхнему краю борта] и принялся внимательно изучать открывающиеся на носу
лодки редкие островки, разводья, плотную стену трехметровых камышей...
Утренний свет придавал его лицу красноватый оттенок - мальчик по-прежнему
едва слышно скулил, потом затих, зачарованный вечной суетой живых существ,
которая овладевает ими с началом дня. Справа на широкое блюдце чистой воды
из тростниковой чащи выплыли на кормежку выводки диких уток. Невдалеке
озорно хлопали крыльями молодые, нынешнего года, гуси. Не обращая внимания
на приближающуюся лодку, царственно проплыл крупный лебедь. Слезы
мгновенно высохли на темно-рыжих щеках Шарна-Адора - он указал на птицу и
громко объявил:
сберегли мое оружие и доспехи? - спросил он старого Финодари.
Мабино поджала губы, Финодари широко раскрыл глаза, только лебедь не
обратил никакого внимания на этот шум. Чуть склонил голову в сторону
проплывающего суденышка и презрительно отвернулся.
надеюсь, ты не станешь перелезать через меня сейчас, я так умаялся за
ночь. И вот еще что... Будет лучше, если ты будешь называть меня папой, а
Мабино мамой... Ты меня понял, малыш?
скрылся из глаз.
солнечного шара, только что выкатившего на небо из морских глубин.
Защитная сфера беззвучно коснулась палубы, мгновенно растаяла. Алекс
Манион, стоявший у борта, спокойно, даже с некоторым безразличием
поприветствовал его.
"Кулликки".
поиграл белесыми бровями. - Это более чем чудо. Скорее подвиг... М-да, с
вашим оперантским искусством, видимо, придется считаться.
восстания, считавшийся другом Марка Ремиларда, долго и пытливо
всматривался в бывшего Главного Стратега народа тану. Потом прищурился и
спросил:
на нас самое скверное влияние. Ввергаете в искушение, прививаете порочные
наклонности...
Алекс обернулся и кивком подозвал рыцаря тану. - Давай-ка, приятель,
спустимся в камбуз, выпьем чашку-другую кофе, поболтаем... Господи, пока
можно, насладимся покоем и тишиной. Как только проснутся женщины и дети,
тут такое начнется... Эта чертова шхуна станет напоминать плавающий цирк.
на Лекока. Начальник охраны пожал плечами.
никого нет?
третий день как потерял счет.