Потому-то они и отвергли его. Находиться в их среде? Быть допущенным в
нее? Никогда! Препятствие, каким являлось его лицо, было ужасно,
препятствие, каким были мысли, оказалось необоримым. Его речь казалась еще
более отталкивающей, чем его лицо. Его понятия были несовместимы с
понятиями того особого мира знатных и могущественных людей, где он по
роковой случайности родился и откуда его изгнала другая роковая
случайность. Между людьми и его лицом стояла преградой маска смеха, а
между высокородным обществом и его образом мыслей высилась стена. Бродячий
фигляр, с детства сроднившийся с живучей, крепкой средою, которую называют
простонародьем, вобравший в себя магнитные токи бесчисленных людских толп,
насквозь пропитавшийся всеми стремлениями необъятной души человечества, он
чувствовал себя частицей его угнетенных масс и не мог смотреть на мир
глазами господствующих классов. Ему не было места наверху общественной
лестницы. Он поднялся из колодца Истины и все еще был покрыт ее влагой. От
него исходило зловоние омута. Он внушал отвращение этим вельможам,
благоухающим ложью. Тому, кто живет обманом, истина кажется смрадной.
Того, кто жаждет лести, тошнит от правды, если ему нечаянно придется
отведать ее. Все, что принес с собой Гуинплен, было неприемлемо для
лордов. Что же он принес с собою? Разум, мудрость, справедливость. Они с
гадливостью оттолкнули его.
непрошенный гость?
Переходных ступеней нет между ними. Читатель видел, к какому взрыву
глумящегося хохота привела страшная очная ставка людских страданий,
сосредоточенных в одном человеке, с высокомерием и гордостью,
сосредоточенными в касте.
в эту трагическую для него минуту, понял глубочайшую бесполезность своих
усилий, понял глухоту представителей знати. Привилегированные слои
общества глухи к воплям обездоленных. Виновны ли они в этом? Нет. К
сожалению, это закон их существования. Простим им это. Если бы их тронул
голос несчастных, им пришлось бы отказаться от своих привилегий. От
принцев и вельмож нечего ждать хорошего. Тот, кто всем удовлетворен, -
неумолим. Сытый голодного не разумеет. Баловни счастья ничего не хотят
знать, они отгородились от несчастных. На пороге их рая, так же как на
вратах ада, следовало бы написать: "Оставь надежду навсегда".
богов.
человек. Он говорил им это, он кричал им, что он Человек.
мозг этот мыслил; у него было сердце, и сердце это любило; у него была
душа, и он надеялся. В том-то и состояла его ошибка, что он надеялся
понапрасну.
таинственный мир, имя которому - общество. Он, которого когда-то
вышвырнули из общества, решился вернуться в него.
сословие. Брак? На пороге брака он столкнулся с развратом. Семья? Брат дал
ему пощечину и ждал его завтра с оружием в руке. Сословие? Оно только что
хохотало ему в лицо, ему, патрицию, ему, отверженному! Оно изгнало его,
едва успев принять. Он ступил только три шага в глубоком мраке, каким
оказалось это общество, а под его ногами уже разверзлось три бездны.
подкралась к нему под видом апофеоза! "Подымайся!" означало: "Падай!"
оказалось его благоденствие.
ней! Ребенком он боролся с ночью и одолел ее. Став взрослым, он боролся с
выпавшим ему жребием и одержал над ним верх. Из урода сделался существом,
окруженным сиянием славы, из несчастного - счастливцем. Место своего
изгнания он превратил в свой приют. Бродяга, он преодолевал пространство
и, подобно птицам небесным, скитаясь, находил себе пропитание. Нелюдим, он
померился силами с толпой и завоевал ее расположение. Атлет, он боролся с
народом, с этим львом, и лев стал его другом. Неимущий, он боролся с
нуждою; став лицом к лицу с суровой необходимостью добывать себе хлеб
насущный и умудряясь даже нищету сочетать с сердечными радостями, он
превратил свою бедность в богатство. Он имел право считать себя
победителем жизни. И вдруг из неведомой глубины перед ним возникли новые
враждебные силы - на этот раз уже не грозные, а ласковые и льстивые; ему,
охваченному чистой любовью, предстала чувственная, хищная любовь; он,
живший идеалом, оказался во власти плотских вожделений; он услышал слова
страсти, походившие на яростные вопли; он испытал женские объятия,
напоминавшие змеиные кольца, свет истины сменился очарованием лжи, ибо
правда не плоть, а душа. Плоть - зола, душа - пламя. Горсть людей,
связанных с ним узами бедности и труда и составлявших его настоящую семью,
заменила семья кровных родственников, хотя и смешанной крови, и, едва
вступив в эту семью, он сразу очутился лицом к лицу с призраком
братоубийства. Увы, он позволил ввести себя в то самое общество, о котором
Брантом (впрочем, Гуинплен и не читал его) писал: "Сын может вызвать отца
на дуэль, и это считается в порядке вещей". Роковая судьба крикнула ему:
"Ты не принадлежишь к толпе, ты принадлежишь к сонму избранных!" - и
распахнула у него над головой, точно врата на небо, свод общественного
здания; втолкнув его в это отверстие, она заставила его нежданным и
грозным видением появиться среди сильных мира сего.
осыпавших его проклятиями. Печальная перемена. Постыдное возвышение.
Внезапная гибель всего, что составляло его счастье. Дикая травля, крушение
всей его жизни. Удары орлиных клювов, рвавших на части Гуинплена,
Кленчарли, лорда, фигляра, его прошлое и его будущее.
одерживать победу? Увы, ему суждено было быть ниспровергнутым, чтобы
завершилась его судьба.
жезлоносца ему пришлось иметь дело с Баркильфедро, и переезд в палату
лордов совершился не без его, Гуинплена, согласия), он променял
действительность на химеру, истину на ложь, Дею на Джозиану, любовь на
тщеславие, свободу на могущество, гордый честный труд на богатство и
связанную с ним тяжкую ответственность, сумрак, укрывающий божество, на
адское пламя, где обитают демоны, рай на Олимп!
надежд, уничтоженных злобным смехом, беспредельное отчаяние. Что делать
теперь? Что сулит ему завтрашний день? Острие обнаженной шпаги,
направленной в его грудь рукою брата. Он видел только ужасный блеск этой
шпаги. Остальное - Джозиана, палата лордов - все было позади в чудовищном
полумраке, полном трагических теней.
благородным! Увы, этот Том-Джим-Джек, защищавший Гуинплена, этот лорд
Дэвид, вступившийся за лорда Кленчарли, мелькнул перед ним лишь на одно
короткое мгновение, успев только внушить любовь к себе и дать ему
пощечину.
лишает человека последних сил.
позволил заманить себя в страшный игорный дом. Не отдавая себе отчета в
своих поступках, ибо таков тонкий яд обольщений, он поставил на карту Дею
против Джозианы - и выиграл чудовище. Поставил Урсуса против семьи - и
выиграл бесчестье. Поставил подмостки фигляра против скамьи лорда - и
вместо восторженных криков услыхал проклятия.
ярмарочной площади. Гуинплен проиграл. Оставалось одно - расплатиться.
Расплачивайся же, несчастный!
кто издали увидал бы его, застывшего неподвижно у края парапета, подумал
бы, что это каменное изваяние.
все глубже и глубже погружался в мрачное раздумье.
прощальным взглядом.
совести, красота без целомудрия, правосудие без справедливости, порядок
без равновесия, могущество без разума, власть без права, блеск без света.
Беспощадный итог! Он мысленно перебрал все проносившиеся перед его взором
видения. Последовательно подверг оценке свою судьбу, свое положение,
общество и самого себя. Чем была для него судьба? Западней. Его положение?
Отчаянием. Общество? Ненавистью. А он сам? Побежденным. В глубине души он
воскликнул: "Общество - мачеха, природа - мать. Общество - это мир, в
котором живет наше тело, природа - мир нашей души. Первое приводит
человека к гробу, к сосновому ящику в могиле, к червям и на том и
кончается. Вторая ведет к вольному полету, к преображению в лучах зари, к
растворению в беспредельности, где сияют звезды и не иссякает жизнь".
расстаемся перед смертью, предстает нам, словно при вспышке молнии.
общество, с тем, что дала ему природа. Как она была добра к нему! Как она