read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



поддержал. Что-то вроде того, что работа ваша при всей своей талантливости
противоречит установкам, данным на том знаменитом совещании.
Он оглянулся на дверь, потом на телефон и сказал вполголоса:
- Понимаете, мне показалось, не вздумают ли наши шефы институтские в
связи с кампанией за партийность науки избрать вас в качестве козла
отпущения. Знаете, как у нас кампании проводятся. Выберут жертву - и давай
ее молотить. Это было бы ужасно. Ведь работа замечательная, особая!
- Что же, так никто и не возражал?
- Пожалуй, нет.
- А вы, Петр Лаврентьевич?
- Я считал бессмысленным вступать в спор. Нет смысла опровергать
демагогию.
Штрум смутился, чувствуя смущение своего друга, и сказал:
- Да-да, конечно, конечно. Вы правы.
Они молчали, но молчание их не было легким. Холодок страха коснулся
Штрума, того, что всегда тайно жил в сердце, страха перед гневом
государства, страха оказаться жертвой этого гнева, обращающего человека в
пыль.
- Да-да-да, - задумчиво сказал он, - не до жиру, быть бы живу.
- Как я хочу, чтобы вы поняли это, - вполголоса сказал Соколов.
- Петр Лаврентьевич, - тоже вполголоса спросил Штрум, - как там
Мадьяров, благополучен? Пишет он вам? Я иногда очень тревожусь, сам не
знаю отчего.
В этом внезапном разговоре шепотом они как бы выразили, что у людей
есть свои, особые, людские, негосударственные отношения.
Соколов спокойно, раздельно ответил:
- Нет, я из Казани ничего не имею.
Его спокойный, громкий голос как бы сказал, что ни к чему им сейчас эти
особые, людские, отделенные от государства отношения.
В кабинет зашли Марков и Савостьянов, и начался совсем другой разговор.
Марков стал приводить примеры жен, портящих мужьям жизнь.
- Каждый имеет жену, которую заслуживает, - сказал Соколов, посмотрел
на часы и вышел из комнаты.
Савостьянов, посмеиваясь, сказал ему вслед:
- Если в троллейбусе одно место свободно, Марья Ивановна стоит, а Петр
Лаврентьевич садится. Если ночью позвонит кто-нибудь, - он уж не встанет с
постели, а Машенька бежит в халатике спрашивать, кто там. Ясно: жена -
друг человека.
- Я не из числа счастливцев, - сказал Марков. - Мне говорят: "Ты что,
оглох, пойди открой дверь".
Штрум, вдруг озлившись, сказал:
- Ну что вы, где нам... Петр Лаврентьевич светило, супруг!
- Вам-то что, Вячеслав Иванович, - сказал Савостьянов, - вы теперь и
дни, и ночи в лаборатории, вне досягаемости.
- А думаете, мне не достается за это? - спросил Марков.
- Ясно, - сказал Савостьянов и облизнул губы, предвкушая свою новую
остроту. - Сиди дома! Как говорят, мой дом - моя Петропавловская крепость.
Марков и Штрум рассмеялись, и Марков, видимо, опасаясь, что веселый
разговор может затянуться, встал и сказал самому себе:
- Вячеслав Иванович, пора за дело.
Когда он вышел, Штрум сказал:
- Такой чопорный, с размеренными движениями, а стал, как пьяный.
Действительно, дни и ночи в лаборатории.
- Да-да, - подтвердил Савостьянов, - он, как птица, строящая гнездо.
Весь целиком ушел в работу!
Штрум усмехнулся:
- Он даже теперь светских новостей не замечает, перестал их передавать.
Да-да, мне нравится, - как птица, строящая гнездо.
Савостьянов резко повернулся к Штруму.
Его молодое светлобровое лицо было серьезно.
- Кстати, о светских новостях, - сказал он, - должен сказать, Виктор
Павлович, что вчерашняя ассамблея у Шишакова, на которую вас не позвали,
это, знаете, что-то такое возмутительное, такое дикое...
Штрум поморщился, это выражение сочувствия казалось унизительным.
- Да бросьте вы, прекратите, - резко сказал он.
- Виктор Павлович, - сказал Савостьянов, - конечно, плевать на то, что
Шишаков вас не позвал. Но вам ведь Петр Лаврентьевич рассказал, какую
гнусь говорил Гавронов? Это же надо иметь наглость, сказать, что в работе
вашей дух иудаизма и что Гуревич назвал ее классической и так хвалил ее
только потому, что вы еврей. И сказать всю эту мерзость при молчаливых
усмешечках начальства. Вот вам и "брат славянин".
Во время обеденного перерыва Штрум не пошел в столовую, шагал из угла в
угол по своему кабинету. Думал ли он, что столько дряни есть в людях? Но
молодец Савостьянов! А казалось, что пустой малый, с вечными остротами и
фотографиями девиц в купальных костюмах. Да в общем, все это пустяки.
Болтовня Гавронова ничтожна, - психопат, мелкий завистник. Никто не
возразил ему, потому что слишком нелепо, смешно то, что он заявил.
И все же пустяки, мелочи волновали, мучили. Как же это Шишаков мог не
позвать Штрума? Действительно, грубо, глупо. А особенно унизительно, что
Штруму совершенно безразличен бездарный Шишаков и его вечеринки, а больно
Штруму так, словно в его жизни случилось непоправимое несчастье. Он
понимает, что это глупо, а сделать с собой ничего не может. Да-да, а еще
хотел на яичко больше, чем Соколов, получить. Ишь ты!
Но одна вещь действительно по-серьезному жгла сердце. Ему хотелось
сказать Соколову: "Как же вам не стыдно, друг мой? Как вы могли скрыть от
меня, что Гавронов обливал меня грязью? Петр Лаврентьевич, вы и там
молчали, вы и со мной молчали. Стыдно, стыдно вам!"
Но, несмотря на свое волнение, он тут же говорил самому себе: "Но ведь
и ты молчишь. Ты ведь не сказал своему другу Соколову, в чем подозревает
его родича Мадьярова Каримов? Промолчал! От неловкости? От деликатности?
Врешь! Страха ради иудейска".
Видимо, судьба судила, чтобы весь этот день был тяжелым.
В кабинет вошла Анна Степановна, и Штрум, посмотрев на ее расстроенное
лицо, спросил:
- Что случилось, Анна Степановна, дорогая? - "Неужели слышала о моих
неприятностях?" - подумал он.
- Виктор Павлович, что ж это? - сказала она. - Вот так вот, за моей
спиной, почему я заслужила такое?
Анну Степановну просили зайти во время обеденного перерыва в отдел
кадров, там ей предложили написать заявление об уходе. Получено
распоряжение директора об увольнении, лаборантов, не имеющих высшего
образования.
- Брехня, я понятия об этом не имею; - сказал Штрум. - Я все улажу,
поверьте мне.
Анну Степановну особенно обидели слова Дубенкова, что администрация
ничего не имеет против нее лично.
- Виктор Павлович, что против меня можно иметь? Вы меня простите, ради
Бога, я вам помешала работать.
Штрум накинул на плечи пальто и пошел через двор к двухэтажному зданию,
где помещался отдел кадров.
"Ладно, ладно, - думал он, - ладно, ладно". Больше он ничего не думал.
Но в это "ладно, ладно" было много вложено.
Дубенков, здороваясь с Штрумом, проговорил:
- А я собрался вам звонить.
- По поводу Анны Степановны?
- Нет, зачем, в связи с некоторыми обстоятельствами ведущим работникам
института нужно будет заполнить вот эту анкетку.
Штрум посмотрел на пачку анкетных листов и произнес:
- Ого! Да это на неделю работы.
- Что вы, Виктор Павлович. Только, пожалуйста, не проставляйте, в
случае отрицательного ответа, черточек, а пишите: "нет, не был; нет, не
состоял; нет, не имею" и так далее.
- Вот что, дорогой, - сказал Штрум, - надо отменить нелепый приказ об
увольнении нашего старшего лаборанта Анны Степановны Лошаковой.
Дубенков сказал:
- Лошаковой? Виктор Павлович, как я могу отменить приказ дирекции?
- Да это черт знает что! Она институт спасала, добро охраняла под
бомбами. А ее увольняют по формальным основаниям.
- Без формального основания у нас никого не уволят с работы, - с
достоинством сказал Дубенков.
- Анна Степановна не только чудный человек, она один из лучших
работников нашей лаборатории.
- Если она действительно незаменима, обратитесь к Касьяну Терентьевичу,
- сказал Дубенков. - Кстати, вы с ним согласуете еще два вопроса по вашей
лаборатории.
Он протянул Штруму две скрепленные вместе бумажки.
- Тут по поводу замещения должности научного сотрудника по конкурсу, -
он заглянул в бумагу и медленно прочел: - Ландесман Эмилий Пинхусович.
- Да, это я писал, - сказал Штрум, узнав бумагу в руках Дубенкова.
- Вот тут резолюция Касьяна Терентьевича: "Ввиду несоответствия
требованиям".
- То есть как, - спросил Штрум, - несоответствия? Я-то знаю, что он
соответствует, откуда же Ковченко знает, кто мне соответствует?
- Вот вы и утрясите с Касьяном Терентьевичем, - сказал Дубенков. Он
заглянул во вторую бумагу и сказал: - А это заявление наших сотрудников,
оставшихся в Казани, и тут ваше ходатайство.
- Да, что же?
- Касьян Терентьевич пишет: нецелесообразно, поскольку они продуктивно
работают в Казанском университете, отложить рассмотрение вопроса до
окончания учебного года.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 [ 126 ] 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.