Ой, Мыкола, Мыкола! Шо ты наробыв?.. -- Зарубин не знал, что еще сказать
командиру полка, чем его утешить. -- Я до тэбэ приду, я до тэбэ приду...
причитающего комполка, но он никакого на них внимания не обращал. Среди
незнакомых чинов оказался представитель танковой дивизии -- складно
замысливалась операция: передовые части прошибут переправу, партизаны и
десант помогут раздвинуть плацдарм, и, как будет пройдена прибрежная
неудобь, можно наводить переправу, пускать в прорыв танки.
оба глаза и был все время полуоткрыт рот, синий, старушечий. Врач осмотрел
рану майора Зарубина при свете огонька печи и фонарика, сменил бинты, больно
отодрав присохшие к боку, старые, уже дурно пахнущие лоскутья.
врач, -- рана неглубокая и в другом месте могла бы считаться неопасной, но
здесь...
перевяжите, пожалуйста, сержанта.
у которого бинтов было в обрез, из лекарств осталось лишь полфлакончика
йода.
-- Сегодня им не до того. -- И не удержался, рассказал, как подполковник
Славутич во что бы то ни стало хотел идти с солдатами в налет.
генералы наши на тому боци сидять да людьми сорять. Уси заняты дуже.
Разрабатывають стратегичны опэрации. Воевать нэма часу.
бойцов, сколько обнадеживал их своим присутствием и словами о скорой
эвакуации. Сыроватко кивнул. Врач, надевая сумку через голову и поворачивая
оттянутый пистолетом ремень на животе, без всякой выразительности и веры в
успех поинтересовался:
ковырялся в телефоне, туже затягивал клеммы. Два пакета он спер у Лешки из
кармана, пока тот был сомлелый после потопа, своих два у него было, да еще у
немцев несколько штук промыслил и спрятал, тюремной смекалкой дойдя, что
пакеты ныне -- самая большая ценность и на них он выменяет, когда будет
надо, и табак, и хлеб.
Надо начинать. Обстановка-то...
Бескапустин. -- С чего начнем, тем и кончим. Подождем их сиятельств.
штаба дивизии, переплывший на отремонтированной лодке Нельки; следом,
сообщил он майору Зарубину, отдельно плывет Понайотов, приплавит немного
продуктов. Сам же начальник штаба дивизии заметно нервничал на плацдарме,
пойма Черевинки показалась ему удавочной щелью, тогда как командирам,
повылазившим из темных недр плацдарма, из выжженного вдоль и поперек
межреберья оврагов, ручей казался райскими кущами. Некоторые командиры
успели умыться, попить сладкой ключевой водицы, от которой в пустых животах
сделалось еще тоскливей, и телу -- холодней.
попросил доложить обстановку, по возможности кратко.
расширились, вчера взяли господствующую над местностью высоту.
в нашем распоряжении.
молчал. Снизу от реки тащилась группа людей. Зарубин каким-то вторым зрением
угадал сперва своего, косолапо ступающего, хитроумного ординарца Утехина,
затем и Понайотова с Нелькой.
прибытии. Зарубин на него покосился, ничего ему не ответил, слабо махнул
рукой, мол, всех он видит, но остаться тут, на летучке, может лишь
Понайотов.
-- мы переправили немного хлеба и медикаментов.
одновременно слушая командира полка Бескапустина, который сорвался, --
накопилось в тихом, смиренном, даже раболепном командире столько, что он уже
не в силах был себя сдерживать, назвал переправу не военной операцией --
свалкой, преступлением, грозился куда-то писать, если останется жив, о
безобразной подготовке к форсированию реки, об удручающих потерях, которые,
конечно же, в сводках преуменьшены, если вовсе не замазаны.
сторону растерянно топтавшегося, почти в речку им оттесненного начальника
штаба, приплывшего на оперативное совещание в хромовых сапогах, в небрежно и
как бы даже форсисто, вроде мушкетерского плаща, наброшенной на плечи
плащ-палатке. -- У вас там хитрые расчеты, маневры один другого сложнее,
грандиозные операции, а тут пропадай! Пропадай, да? -- полковник загнал-таки
форсистого офицера в речку, опавшим брюхом затолкал его в воду и все еще
выпуклой, ломовой грудью напирал на начальника. Собравшиеся на летучку
растерянно помалкивали. Сыроватко уже мокрым платком тер и тер совсем мокрую
лысину. Из темноты выступил капитан Щусь, взял и, как дитя, за руку отвел в
сторону своего разнервничавшегося командира. Комполка не унимался. Сорвав
уздечку с губ, будто колхозная заезженная кляча, Бескапустин рвал упряжь,
громил телегу. -- Настолько грандиозные планы, что и про людей забыли!
Боеприпасов нет! Продуктов нет! Зато крови много! Ею с первых дней войны
супротивника заливаем...
которого всем было не по себе, гремел командир полка. -- Вот вы на лодке
приплыли, на порожней...
еще живые люди... Х-художники! -- Щусь догадался сунуть в горсть полковника
табаку, комполка, изнемогший без курева, начал сразу же черпать табак
трубкою с дрожащей ладони. Авиационный представитель зажег ему трубку
самодельной фасонистой зажигалкой, полковник, закашлявшись от жадной
затяжки, все пытался выговорить: -- Я этого... я этого... я этого так не
оставлю! -- курнув во всю грудь, мрачно и церемонно поклонился в сторону
"своих" офицеров. -- Извините, товарищи! -- но начальника штаба презрел.
бы то ни стало удержать высоту Сто и во все последующие дни всячески
проявлять активность, отвлекая на себя внимание и силы противника.
все понимаю, но надо потерпеть.
заявил, что, если сегодня за ночь не переправят боеприпасов, не пополнят его
батальон людьми -- высоту не удержать -- нечем.
ополчению под Москвой -- тем бедолагам- академикам и артистам, брать палки,
лопаты и снова идти на врага -- добывать оружие?..
офицера", -- но в это время с берега подошли люди с носилками, и,
воспользовавшись замешательством, начальник штаба поскорее попрощался со
всеми не за руку -- за руку поостерегся, командир полка Бескапустин не
подаст ему руку.
пробурчали из темноты, -- и табак.
заторопился выполнить просьбу, догадался, наконец, сдернул плащ-палатку
через голову, свернул ее на берегу, сверху положил початую пачку папирос и,
ощупывая себя, шаря по карманам, расстроенно твердил:
майора Зарубина, бережно прижал к себе и, услышав, что лицо раненого
колется, изумился до беспредельности: "Ну, значит, тут действительно..."
противогазная сумка сахарного песку. Всем, кто находился в блиндаже,
досталось по куску хлеба, посыпанного сахарным песком.
майор Зарубин. Ему поспешно отхватили ломоть. Он отделил себе пряничек от
ломтя, посыпал песочком, тщательно изжевал, слизнул сахаринки с ладони и
сказал не то себе, не то Понайотову: -- Ничего, ничего, -- и слабо
улыбнулся. -- Утону -- хлеб напрасно пропадет, -- и, чувствуя, что шутки не
получилось, смущенно добавил: -- Я же скоро покушаю.
батальон Щуся. Поделились харчем и с ротой Боровикова, так теперь называли
бойцов, собранных по берегу и сформировавшихся в подразделение, оборонявшее
правый фланг плацдарма. Три булки хлеба и весь остаток сахара назначено было
отделить раненым в полк Сыроватко. Бескапустинцам нечего уже отделять,
однако Понайотов сообщил, что две лодки, привезенные аж с Десны, всю ночь