Чтение 126–й страницы книги ~Андерграунд, или Герой нашего времени~

там С повыше С снимать показатели света, кстати, когда будете платить,
обязательно укажите 613-Я восточная, а то телефон отключат!..

Дело сладилось. В свой черед (узнав, что есть телефон) Я тоже запел,
заворковал С мол, все учту и запомню. Мол, с хорошими людьми Я вдвойне
хорош.

Я уточнял:

С Коммунальные расходы как обычно. Квитанции сохраню. Иногда буду но-
чевать. Иногда буду от вас звонить...

Мужчина спросил (все еще угрюмо):

С њто ж такое вы пишете? хотелось бы почитать!..

Но женщины вскинулись С не лезь не в свое дело, не мешай сговору, да
ты хоть читал когда книги?!. Дочь даже одернула отца за рукав: папа, по-
молчи!

После чего они обе (восторг в голосе, радость) опять о Петро Ва-
сильевиче: мол, что значит настоящий писатель (я), выручил, спас, утешил
человека в нужную минуту! С и вдруг Я вспомнил. Был, был такой! Это точ-
но... Петр Васильевич. Противный старикашка, а руки воняли рыбой. Пришел
какРто ко мне. (Ныл.) Я налил ему немного водки. НехотЯ поддакивал. И
еле выпроводил...

Этот старик (Я вспомнил) из тех долгожителей, кого к семидесяти пяти
годам одолевают вдруг вспыхнувшие родственные чувства. Двух забытых до-
черей и сына разбросало так, что он не упомнил городов, где они живут:
адресов их, спохватившись, не смог найти в своей желтой, засаленной за-
писной книжице. (Книжица тоже подванивала треской.) Точно С Петр Ва-
сильевич! Помню его слезы, нытье, жалобы. Лицо старикашки, где в сизых
морщинах застыл возрастной эгоизм, жадность, копеечничанье. Негодяи
какРто особенно охотно ко мне ходят. Порассуждать за стопкой. Слезу пус-
тить. Выматерить весь белый свет...

Разумеется, Я не разуверял женщин С вот еще! В тон им Я тоже стара-
тельно поохал о судьбе матерого себялюбца (за стеной, небось, икал).
Петро Васильевич С он жаловалсЯ на жизнь? Неужели повеситьсЯ хотел? Пре-
увеличиваете!

С Хотел. Еще как хотел, С всплеснула мамаша тонким голоском. С Он нам
веревку показывал. Ведь уже и веревку себе нашел...

Я подумал: жаль, помешал человеку.

Дочь сказала:

С Давайте пить чай вместе? У нас сегоднЯ печенье. Домашнее!

И тотчас застолье. Женщины засуетились, колыша у стола своими больши-
ми грудями. Сидели мы долго и душевно. Гоняли чаи. Обговаривали как и
что. Они спрашивали менЯ про Урал С про климат, правда ли, там морозы
переносятсЯ легко? это оттого, что ветров нет?..

Печенье вкусное, мать и отец сидели ко мне лицами, дочка сбоку, сме-
ется. Вот ведь и люди как люди!.. Но чаще, увы, подонки. Почему они хо-
дят ко мне? Бесталанные. Несут свои жалобы, свои прогорклые исповеди.
(За стеной старикашка еще раз икнет.) Но Я не умел на них озлиться.
њтоРто, видно, есть такое во мне, что они идут и идут и что позволяет
этим людишкам нисколько менЯ не стесняться. Как у болота, где можно
справить нужду, мол, старое ржавое болото, куст, и от сторонних глаз да-
леко. У других кустов неудобно, а у этого С самый раз.

С ... Уезжаем. У зятька большой деревянный дом. ДоРом! С тянула мать
с гордостью. С Восемь комнат. Пять отапливаемых внизу, а три вверху С
летние...

Тут и отец, наконец, дозрел, хрипло выдыхнул свое мужское согласие:
ТЛадно. Едем, значит, едем!..У С вытащил, извлек из домашнего тайника
здоровенную бутылку портвейна. Мы ее с ним, оба заметно добрея, и выпи-
ли. Дали и дочке полстакана. Портвейн неплохой, в руках загудела сила.
Седые мои усы, как Я чувствовал, не обвисали, а гляделись жесткой казац-
кой метой, тавром, ничуть не ущербно.

Когда Я уходил, дочка пошла проводить. Мы шли сначала их долгим и
темным коридором, задевали друг друга бедрами. Потом бедра пристали одно
к одному, а потом мы шли в обнимку.

Коридор стал светлее, перешли на пятый этаж, но час поздний: никого.
Руки мы разняли, поприличнее, но бедрами касались, шли забавно, словно
сросшиесЯ куском общей плоти, нога к ноге. Она посмеивалась. Я нетРнет и
думал о ее груди. Мы перешли уже на южную сторону. Близко.

Рано или поздно, какРто же возникает этот длящийсЯ разговор, тихие
минуты, а с ними и скромное откровение, мол, хорошо посидели, пообща-
лись. Мужчина несет бутылку (или хоть полбутылки), женщина несет саму
себя, а что еще?..

С Никто не придет? С спросила она, раздеваясь.

С Нет.

С Не ждешь? С засмеялась.

В постели велела погасить свет С зачем мне видеть? Eе видеть необяза-
тельно, ее, мол, и на ощупь ни с кем не спутаешь. Такое тело запомнишь.
Она сказала правду. Cкоро она прихватила еще не вполне взыгравший орган
и утопила в огромных грудях. Там было как в море, но и берега были как
берега, тверды. ТСюда. Сюда. Давай его сюда, С шептала. С Тут ему хоро-
шо. Я знаю, мужикам нраРаааРаавится...У

Она тоже выкурила сигарету. Я курил раза три. У нее, слово за слово,
раз уж сблизились, нашлась ко мне просьба. Она уверена: ее мать и отец
будут сюда еще не раз возвращаться. Будут метатьсЯ тудаРобратно, не при-
живутсЯ они в Перми так сразу. Месяца через два вернутся. Факт, что вер-
нутся! Старики плохо приживаются. ТПоследи за ними здесь, а? С попроси-
ла. С Ничего особенного, разРдругой загляни, поздоровайся. Зайди чаю по-
пить, ты ж хвалил мамино печеньеУ, С и легко всхлипнула.

Тут же, смахнув слезу, засмеялась:

С А Я тебЯ примечала. В коридоре вдруг попадался. И на
улице возле булочной видала!

Tакие, как она, стеснительны, сами не придут, ждут случая, зато об-
щажные монстры (попрямее в мыслях) идут хоть днем, хоть ночью. Они тя-
нутся, не важно к кому. И ведь тоже люди как люди. Постоять, покурить
вместе на спуске лестницы. Пожаловаться, порассуждать. Попросить. Им
много не надо. Им надо немного.

В темноте она говорила:

С Бегу на работу С вижу, ты по коридору топаешь. ЗамечаРала!

И верно: особенно прошлой осенью, когда Я шел коридором, мимо прохо-
дила (странным торопящимсЯ прискоком, словно бы пробегала), покачиваЯ
сумкой, грудастаЯ женщина в вязаном сером платье. Спешила на работу.
Опаздывала...

С А раз вижу: все бегут к троллейбусу, торопятся. А ты сидишь на ска-
мейке. Смотришь кудаРто в сторону булочной С и куришь, куРууришь!

Я засмеялся: увидел со стороны скамейку и себя, свою спину, согнутые
плечи.

ФамилиЯ их Каштановы; и недели не прошло после их отъезда, как зая-
вилсЯ шустрый человечек С как бы родственник, хотел неделю пожить. Я его
выставил, что за проблема. Но он стоял у дверей и не уходил. Робко наг-
ловатый. Курил, тряс пепел куда ни попадя.

Я взял его за плечо: вернутсЯ хозяева, им расскажете про родство и
что вы тоже Каштанов.

И добавил:

С Я вас провожу.