от Фальконе ученого перехватил едущий в карете французский посол граф
Дюран.
Морской улицы. - Я требую внимания к себе, как к послу короля, подданным
которого вы являетесь... Исполните мое поручение: передайте императрице
предложение Версаля, желающего склонить Россию и Турцию к принятию фран-
цузского посредничества.
как гость, а не для того, чтобы поддерживать политику Версаля, ведущего
к раздорам и несчастиям многих людей планеты.
не хочу, чтобы Версаль оскорблял Россию.
найдете способ постоять за свое отечество...
коллега князь Лобковиц силились проникнуть в тайну его частных бесед с
Екатериною: нет ли в них вредных суждений о немецкой политике? Сольмс
прямо сказал ученому:
роля, который всегда считал вас своим другом.
молодой король Густав III будет обижен, если Дидро откажется посетить
Стокгольм. Никогда еще философия века не пользовалась таким успехом, как
в ту ветреную холодную зиму! А на широких стогнах российской столицы уже
привыкли видеть ученого в дешевенькой шубе мещанского покроя, свои озяб-
шие руки он согревал в громадной муфте из сибирских соболей. Как следует
продумав все предложения послов, Дидро все-таки подал Екатерине записку
политического содержания. Но не в том духе, в каком бы ее составил Дю-
ран! Нет, Дидро предрек, что королевская династия Франции обречена ни
скорую гибель", Австрия всегда останется врагом Франции, и этой вражды
не избежать; Пруссия будет врагом России; а потому двум великим народам,
русскому и французскому, следует искать сближения в оборонительной поли-
тике, и это сближение пусть будет столь же прочным, как прочна существу-
ющая со времен Елизаветы связь двух культур, двух народов - в музыке, в
литературе, в искусстве.
лей, - сказала Екатерина, прочтя его записку.
гнездо, из коего выводятся всякие Фридрихи, любой разумный человек пос-
пешил бы туда, чтобы перекокать все яйца всмятку!
королевского посла... Я сказал как француз!
дел волком, откровенность ученого считая лестью, а спину Дидро называл
слишком гибкой. Дидро полагал, что повидается с Екатериной лишь дважды,
но беседа следовала за беседой, и однажды императрица встретила гостя
откровенными словами:
пана Малого в Черногории, присвоившего себе имя Петра Третьего, как
вдруг явилась в Европе красотка, желающая сесть на мое место. Кто такая
- никто не знает. Но возле ее ног валяется вечно пьяный князь Радзивилл,
относящийся к ней, как отец к родной дочери, а литовский гетман Огинский
относится к самозванке, скорее, как пылкий влюбленный... Что скажете,
мсье Дидро? Ну разве не весело нам живется?
дочна, а потому и неопасна.
сам... Так и быть! За голову Пугачева кладу теперь десять тыщ. Напомни
Бибикову, чтобы схватил жену его "маркизу" Софью Пугачеву с детишками,
пущай живет в Казани, содержать ее хорошо и с лаской. А она пусть трез-
вонит, где можно, что ее муж Емельян - подлец и дезертир, с войны убе-
жавший, без куска хлеба ее оставил! Если бы, мол, не царица, что бы она
делала?
восставших. Пугачев занял в Берде лучшую избу, горницу изнутри обклеил
золотистой фольгой и яркими бумажками, указав именовать эту комнату "зо-
лотой палатой". В сенях дежурили охранники-казаки.
пребывает в тоске и унынии, бедные истерзаны страхом господним, а бога-
тые, махнув рукой на свои имения, уезжают подальше. Казань живет ожида-
нием пугачевского нашествия. Бибиков выражал боязнь за свои гарнизоны,
особенно отдаленные от центров, - как бы солдаты не переметнулись к са-
мозванцу! Духовенство в провинциях почти все на стороне Пугачева, его
посланцев попы встречают крестным ходом с хоругвями, заодно молятся за
цесаревича Павла, Екатерину же в ектениях уже не поминают...
кровью достань и мне покажи... Костей его не жалею. Но, пытая, сбереги
изверга, чтобы своими ногами на эшафот вскарабкался. Вопросов у меня к
"маркизу" скопилось немало...
Сначала вора словить надобно.
уводила императрицу в дебри внешней политики: кто стоит за спиной Пуга-
чева? За спиной его стоял русский народ, но Екатерина гадала: "Фридрих?
Мария-Терезия? Или... Панин?" - О том и будешь с Пугачева сыскивать, -
наказала она Шешковскому. - Еще знать хочу, откуда знамя голштинское у
злодея явилось?
нению обязанностей. Но и заснуть Екатерина не могла, до утра блуждала по
темным комнатам пустого, будте вымершего, дворца. Надо подумать. И как
следует подумать. Справится ли Бибиков с Пугачевым? Вряд ли... Румянцев
застрял на Дунае и не даст Бибикову ни солдат, ни Суворова! А что Ва-
сильчиков? Ничтожество, живущее по звонку, как лакей на побегушках. Ор-
ловых она удалила сама, и еще неизвестно, что взбредет в голову Алехану,
который владеет могучей эскадрой...
иные качества: силу, волю, бесстрашие, разум. Сейчас, как никогда, необ-
ходим сподвижник в преодолении трудностей, возникавших на каждом шагу.
развоза почту, женщина казалась собранной, мрачной, черствой. Одно из
писем она выделила точным жестом:
нам. Гоф-курьер этого не знал. Широким жестом сгреб он почту со стола в
свою широкую сумку, защелкнув бронзовые пряжки. Сейчас в панинской кан-
целярии проставят печати, и через всю страну, потрясенную восстанием,
поскачут курьеры...
муже ее передернуло от брезгливости.
ле, ставший тенью самого себя. Он умер, сломленный неудачами войны и не-
доверием к тем фанатикам, которыми сам же и окружил себя и которые при
всяком удобном случае кричали ему: "Никакого мира с неверными! Нет такой
силы в свете, чтобы поколебала минареты наших мечетей. Если мы свято ве-
рим в Аллаха, так, спрашивается, кто может победить нас?.."
тихо прошествовавший к свободному престолу, чтобы воссесть на нем под
именем султана Абдул-Гамида I. Ужасен был облик его - облик человека,
заживо погребенного, который все эти годы ожидал или удушения ночью по-
душками, или острого кинжала в спину, или чашки кофе, на дне которой
растворились кристаллы яда. Он не верил, что жив, и садился на престол
осторожно... Ислам завещает владыкам мира: "Врага устрани, а затем убей
его. Каждый пусть беспощадно использует все обстоятельства, назначенные
ему судьбою". Этот принцип покойный Мустафа III применил к своему родно-
му брату. Рожденный в 1725 году (в год смерти Петра I), Абдул-Гамид
тридцать восемь лет провел в заточении, где ему не отказывали только в
одном - в гаремных утехах. Наследник престола пил воду, не догадываясь,
откуда она течет, он слышал, что есть звезды, но забыл их свет... На цы-
почках к нему приблизился великий визирь Муэдзин-заде (уже седьмой ви-
зирь за время войны), и, склонясь, информировал новую тень Аллаха на
земле, что его империя находится в давнем состоянии войны с империей Ро-
мановых. Как только он это сказал, тут все дервиши, закружившись волчка-
ми, стали кричать.
Свержин Владимир
Флинт Эрик
Соломатина Татьяна
Браун Дэн
Вронский Константин
Белогорский Евгений