Чтение 126–й страницы книги ~Стоунхендж~

-- Мне много не надо.

Олег покосился на рыцаря, но тот не понял, протянул к ней руки.

-- Что стряслось? Ну что я такого сделал?

Яра подобрала поводья, подбородок ее был гордо вскинут. Она смотрела
мимо Томаса на ворота. Стражи, повинуясь ее требовательному взгляду,
распахнули створки снова.

Крижана замедлила шаг, глядя то на женщину-воина, то на растерянного
человека, не узнавая отважного рыцаря: башня Давида, стены Иерусалима,
подвиги в сарацинских песках...

Томас закричал в отчаянии:

-- Сэр калика!.. Помоги!.. Хоть демонов позови, но помоги!

-- Демоны здесь не помогут.

-- А кто?

-- Никто. Даже твоя Пресвятая Дева.

-- Сэр калика!..

-- Она наверняка на ее стороне.

Томас ухватился за стремя, не отпуская Яру. Она угрожающе подняла
хлыст. Он закричал:

-- Погоди! Мне так много нужно тебе сказать!

-- Мне много не надо, -- повторила она настойчиво, как глухому.

Томас опять не понял, не отпускал ее стремя.

-- Яра, -- сказал он измученно, -- я не могу без тебя... Я просто не
понимал, ибо ты была рядом... Но с той минуты, как увидел, жил для тебя,
все делал только для тебя. Я даже мыться стал чаще, когда сказала про тех
разбойников! Когда я сказал, что беру тебя в Британию, потому что
помогаешь нести Святой Грааль, я врал безбожно даже самому себе. О нем ли
пекся? Только о том, чтобы ты была рядом! И грызся с тобой, придирался,
потому что мучительно искал в тебе изъяны... и не мог найти. Сегодня я в
родном замке, среди своих... но ощутил себя затерянным в ночи, потому что
ты далеко... Уходя, ты забираешь мое сердце... и не так, как поют
менестрели, а по-настоящему. Я умру, как только выедешь за ворота!

Она все еще гордо поднимала подбородок. Хриплым голосом попросила:

-- Скажи... это... еще раз.

-- Яра, -- сказал он, чувствуя, как меняется мир, -- я люблю тебя!

В мертвой тиши, когда все замерли, она мгновенно оказалась рядом.
Щеки ее были мокрыми, Томас потрясенно понял, что она гордо вскидывала
подбородок, чтобы не выронить слезы.

Он обнял ее, прижал к груди. В тиши стражи радостно заорали, грянули
рукоятями о щиты. Испуганно заржали кони.

Сэр Торвальд подошел с испуганным лицом. Глаза его смотрели поверх
головы Томаса. Всадники за спиной барона Стоуна бросили ладони на рукояти
мечей. Запахло кровью.

-- Томас, -- сказал отец, -- Ты хорошо подумал? Лучше Яры, говоря
между нами, мужчинами, трудно отыскать жену, но... проходит старое доброе
время, когда короли женились на простолюдинках. Это рассорит нас со всеми
королями Британии... да и других стран. Плохое начало для молодого короля!

-- Отец... -- выдохнул Томас, -- Это время никогда не пройдет.

-- Сын, жизнь - не песни менестрелей!

-- Любовь всегда будет дороже короны.

Отец вздохнул.

-- Похоже, корону ты проносишь всего день. И то неполный.

В крупных глазах Крижаны блестели озера слез. Она прижала кулачки к
груди. Томас тяжело вздохнул, чувствуя, что гора все еще не свалилась. Яра
отстранилась, не отпуская Томаса. Ее глаза быстро пробежали по всему
двору, остановились на МакОгоне, Крижане.

-- Томас, -- сказала она, -- ты должен решать быстро!

-- Я? Что я могу? - ответил он отчаянным, но просветленным голосом, -
Я уже решил. Мы не расстанемся. Чашу донес, а теперь хоть в изгнание...
хоть еще дальше. В твою Русь, к примеру, где дикие звери...

Яра смотрела внимательно, вздохнула:

-- Увы, я из Руси. По нашему покону, жены должны следовать за
мужьями.

Отец тоже вздохнул, сказал тяжело:

-- Мы перессоримся со всеми соседями и благородными семьями....
Томас, тебе бы опору!.

Яра надменно оглядела всех из-под приспущенных бровей. В напряженной
тишине громко и повелительно произнесла в пространство:

-- МакОгон! Мне кажется, ты можешь наконец выплеснуть то, что тебя
распирает как перебродившее вино.

МакОгон шагнул вперед, поклонился. Вид у него был сияющий, гордый. Он
выпячивал грудь, важно раздувал щеки, даже помолодел и просветлел лицом.

-- Благодарю, благородная Ярослава. Благородный сэр Торвальд, сэр
Стоун и прочие благородные рыцари! Я счастлив наконец-то сказать, что
некогда служил благородной княжне Ярославе Тьмутараканской, дочери
Хочьимира и внучке императора германского, племяннице короля французского,
внучатая племянница короля Британии Гарольда II. Ее отцу принадлежит...
принадлежало княжество Тьмутараканское. Мы служили ему верой и правдой,
раздвигали пределы, собирали дань с соседей. А когда воцарился мир, не все
слезли с боевых коней... Самые отважные, это я о себе и тех, кто пошел за
мной, ушли служить в Царьград. Там воевали в сарацинских землях... ну,
иной раз и за сарацин, когда те платили больше... Потом дрались за венедов
на островах... Там ты, сэр Торвальд, и пригласил нас на службу в Британию.

Гробовое молчание было ответом. Все таращили глаза, наконец сэр
Торвальд сказал раздраженно:

-- Что-то я тебя не понял. При чем тут какое-то северное королевство?

Кастелян хлопнул себя по лбу:

-- Как, я не сказал? В самом деле, постарел, пора возвращаться домой.
Раньше, помню, все знал и помнил, теперь где обедал, туда и ужинать
норовлю...

-- Ну-ну, -- сказал сэр Торвальд угрожающе.

-- Дочь князя Тьмутараканского, княжна Ярослава, перед вами! То бишь,
сейчас уже владетельная княгиня.

Томас отстранился, смотрел, выпучив глаза. Первым нашелся барон
Стоун:

-- Доблестный МакОгон... Ты сказал "принадлежало"...

-- Да, -- ответил тот хмуро, тень пробежала по его лицу. -- Он уже
без нас прошел с огнем и мечом в поисках дочери хазарские земли... В
последнем бою разгромил последние войска, истребил все племя и велел сжечь
их шалаши вместе с людьми. Мстил за дочь... Отныне на земле нет такого
народа, как половцы!.. Но сам был тяжело ранен, перед кончиной велел
передать дочери, если отыщется, что просит у нее прощения, и велел
передать ей княжество... Я не пьянствовал, как ты обвинил меня вчера, я
провел вечер у княжны, уговаривая ее вернуться на Русь под нашей защитой.
Вернуться и занять принадлежащий ей трон... престол, по-нашему.

На Яру смотрели другими глазами. Барон Стоун спросил еще осторожнее:

-- А велико ли... владение? Мы должны знать, как ...гм... титуловать.

МакОгон ухмыльнулся, показал крепкие волчьи зубы.

-- Да поболе Британии... А народу раз в десять больше. Землю хоть на
хлеб мажь, а сеном с наших полей можно отца Конелиуса кормить. Когда князь
собирал войско, то земля стонала и прогибалась под его тяжестью.

Томасу показалось, что он уже где-то слышал про это княжество.
Похоже, у отца Ярославы в самом деле большая родня. И сестер куча. Как
родных, так и двоюродных.

Он с упреком повернулся к Олегу.

-- Сэр калика, ты ж знал, что она -- княжеского рода!

Волхв невозмутимо пожал плечами.

-- И ты знал.

Томас опешил.

-- Я?

-- Помнишь, как-то говорили про имена? Ее зовут, если еще помнишь,
Яра, а это уменьшительное от Ярославы. Да она сама об этом сказала! А ты,
мол, у нас и король Джон, и йомен Джон и поросенок Джон...

Томас смотрел, раскрыв рот.

-- Теперь помню... Но тогда как-то в одно ухо влетело, из другого
вылетело.

Калика зевнул равнодушно.

-- Они из рода Рюрика. А Рюриковичи правят по всей Руси.

Томас выглядел потрясенным, словно хватили кувалдой между ушей, а
шлем оказался бумажный.

-- Значит, это все сказки, что ты родилась весной, когда сеют...
эти... яровые...

-- Почему? -- удивилась Яра. -- Я в самом деле родилась весной, когда
сеют яровые.

Она шагнула к Крижане, улыбнулась неожиданно тепло.

-- Как я тебе завидую... Ты такая красивая и нежная... Это о тебе
мечтает прекрасный молодой король. Я говорю о своем младшем брате, который
управляет княжеством до моего возвращения. Он настолько похож на сэра
Томаса, что... Если примешь его предложение, то будешь королевой огромной
страны... Вся Британия покажется тебе задним двором.

Крижана молчала, смотрела с ненавистью. Барон Стоун спросил
подозрительно:

-- О чем Вы говорите?

-- Мой младший брат всегда мечтал о золотоволосой принцессе с
дальнего севера. У него даже портреты ее развешаны. Волхвы-живописцы
рисовали их с его мечтаний. Похоже, как-то видели Крижану. Сейчас он
правит княжеством, но разослал всюду гонцов за мной. Он отважный витязь,
ему нет равных в моем княжестве... королевстве, но слишком горяч и
безрассуден. Я отдам княжество лишь женатому князю. Женатые --
осмотрительнее.

Барон Стоун спросил, поедая ее глазами с еще большим подозрением.