це. Когда мы увидимся завтра, я буду другим человеком.
боролся де Гиш.
площадь, виднелся слабый свет притушенной лампы. Этот бледный отблеск
был живым образом тихого сна молодой девушки, жизнь которой наполовину
замерла, когда девушка заснула.
торый хочет видеть, но стремится остаться незамеченным. Скрытый плотным
пологом шатра, он смотрел на лежавшую перед ним площадь; через мгновение
он увидел, что полог палатки де Гиша затрепетал и слегка раздвинулся.
слабо освещенную гостиную принцессы. Этот свет, мерцавший в окнах, ка-
зался графу звездой. Вся душа де Гиша отразилась в его глазах.
вавшие палатку молодого посла с балконом принцессы таинственными и вол-
шебными нитями сердечного влечения; они были исполнены такой силы и нап-
ряжения, что, наверное, навевали любовные грезы на ароматное ложе прин-
цессы.
площади было раскрыто окно; в этом доме жил Бекингэм. На фоне света,
лившегося из окна, резко выделялся силуэт герцога, который, опираясь на
резной, украшенный бархатом оконный переплет, тоже посылал к балкону
принцессы страстные желания и безумные фантазии своей любви.
принцессе.
вил:
родный принц и у него есть целая армия для охраны своего сокровища".
ваясь к пронзительному храпу Маникана, звучавшему так самоуверенно, точ-
но у Маникана был голубой костюм вместо фиолетового. Потом он тоже улег-
ся в постель, думая, что, может быть, две или три пары глаз, таких же
пламенных, как глаза де Гиша и Бекингэма, подстерегали его собственное
сокровище в Блуаском замке.
вздохом.
пышностью, которые могли обеспечить средства города и человеческая изоб-
ретательность.
ветствовала родину, послав поклон родному флагу, и, окруженная блестящей
свитой, села в карету.
но герцогу удалось доказать королеве, что принцессе неприлично прибыть в
Париж почти одинокой.
окружил себя свитой из английских дворян и офицеров, так что к Парижу
двинулась целая армия, разбрасывая золото и поражая своим блеском города
и села, через которые она проезжала.
залась дорога, по которой двигался кортеж. Весна устилала путь молодых
людей душистыми цветами и листьями. Нормандия с ее богатой расти-
тельностью, голубым небом, серебристыми реками представлялась раем новой
сестре короля.
ли обо всем: де Гиш - стремясь отдалить от принцессы англичанина, Бекин-
гэм - стараясь укрепить в сердце принцессы память о родине, с которой у
него связывались воспоминания счастливых дней.
любовь к Франции, а образ его дорогой Англии с каждым днем бледнел в ее
душе. Он замечал, что все его заботы не вызывали никакой признательнос-
ти, и он мог сколько угодно гарцевать на горячем йоркширском коне, не
привлекая внимания принцессы, лишь изредка бросавшей на него рассеянный
взгляд.
силой, ловкостью, резвостью своего коня. Тщетно, горяча скакуна, пускал
он его карьером, рискуя разбиться о деревья или упасть в ров, а потом
брал барьеры или мчался по склонам крутых холмов. Привлеченная шумом,
принцесса на мгновение поворачивала к нему голову, но скоро с легкой
улыбкой возвращалась к беседе со своими верными телохранителями - Раулем
и де Гишем, которые спокойно ехали рядом с каретой.
страдание проникло в его кровь, терзало его сердце. Чтобы доказать, как
ясно он сознает свое безумие и как хочется ему искупить свое заблуждение
скромностью, герцог укрощал коня, облитого потом и покрытого густыми
хлопьями пены, заставлял его грызть удила, сдерживая его близ кареты в
толпе придворных.
оно звучало почти как упрек.
чувствуя, что Рауль умерял порывы де Гиша. Если бы не Рауль, какой-ни-
будь безумный поступок со стороны де Гиша или его, Бекингэма, довел бы
дело до разрыва, до скандала, быть может до изгнания.
дал почувствовать герцогу всю неуместность проявлений его страсти, Бе-
кингэм испытывал невольное влечение к Раулю.
графе де Ла Фер, либо о даАртаньяне, их общем друге, которым герцог вос-
хищался так же сильно, как Рауль.
сутствии де Варда. Последнего в течение всего путешествия раздражало
превосходство Бражелона и его влияние на де Гиша. У де Варда был хитрый
и пытливый взгляд, свойственный злым душам; он немедленно заметил печаль
де Гиша и его любовь к принцессе.
ностью, какую проявлял Рауль, вместо того чтобы щадить, подобно Раулю,
достоинство графа и соблюдать приличия, де Вард намеренно задевал чувст-
вительную струну де Гиша, дразня его юношескую отвагу и гордость.
варивали, опершись на ограду, Рауль и Бекингэм тоже беседовали, прогули-
ваясь взад и вперед, а Маникан занимал принцессу и королеву, которые об-
ращались с ним запросто благодаря гибкости его ума, добродушию и мягкос-
ти характера.
тавник не может исцелить тебя.
равнодушной к твоим мукам. Но она обращает на них такое внимание, что
просто компрометирует себя. Я, право, боюсь, как бы по приезде в Париж
твой наставник де Бражелон не выдал вас обоих.
- ты не хуже меня знаешь все, что я хочу сказать. Ты отлично видишь, что
взгляд принцессы смягчается, когда она говорит с тобой. По звуку ее го-
лоса ты понимаешь, что ей нравится слушать тебя. Ты чувствуешь, что она
внимает стихам, которые ты декламируешь ей, и ты не станешь отрицать,
что она каждое утро рассказывает тебе, что плохо спала ночь.
де Варда и в то же время желая найти им подтверждение в ее глазах.
пользуйся случаем: наставника нет поблизости.
се.
которую только что опирались два собеседника, - наставник здесь, и он
слушает вас.
наполовину обнажил шпагу.
мя нашего путешествия все попытки такого рода бесполезны. Вложите шпагу,
но не давайте воли и языку. Зачем отравляете вы сердце человека, которо-