обстоятельствам и полетел в Англию. Я думал, что самое меньшее, что я
сделаю, это просто привезу ее сюда.
не подошли к краю длинной ложбинки. Днем она выглядела бы чудесно, однако
сейчас, окутанная тьмой и туманом, казалась просто черной, бездонной дырой в
земле. Бонстил молча смотрел на нее, потом продолжил. - Она умерла, и
ребенок тоже. Она включила газ, истратив последний шестипенсовик, и не стала
зажигать огонь. Я сам читал об этом в Нью-Скотланд-Ярде. Их привезли туда,
потому что она была американкой. У нее не было ни семьи, ни близких, и они
не знали, с кем связаться. Я оказался единственным человеком, знавшим ее. Но
я не стал перевозить ее тело сюда. Я заказал службу в церкви, нашел место
и... похоронил их. - Его плечи ссутулились. - Обратный полет длился
невыносимо долго, а, очутившись дома, я наткнулся на еще один последний,
неприятный сюрприз. Это было последнее письмо Марсии, написанное на
следующий день после того предыдущего послания. ?Не вини Найджела, - писала
она. - Мне понадобилось много времени, чтобы понять его. Кажется, я целую
вечность ненавидела его, думая, что он предал меня. Я верила в него, в то,
чем он являлся, в его огромную жизненную силу. Эта ложь принадлежала не ему,
а только мне. Он просто ребенок, а значит - не виновен ни в чем. У него нет
моральных принципов, поэтому он не может сотворить зла. Это я, я, я. Что-то
не так со мной. Здесь для меня нет места. Я имею в виду Лондон. Прощай,
Бобби. Теперь ты все, что осталось у меня в памяти?.
сдерживала себя. Слабое стрекотание сверчков, жалобные голоса ночных птиц,
прерывистое шуршание листвы, задетых крадущихся мимо зверем - все эти звуки
смешались с биением сердца Дайны, напоминая ей, что жизнь несмотря ни на что
продолжается, и что ее непрекращающуюся, неистовую силу нельзя ни отрицать,
ни игнорировать. Дрожь пробежала по ее спине, и она потесней прижалась к
лейтенанту, обняв его рукой за талию.
течение жизни вокруг и не ввергнуть его и себя вновь в пучину черной тоски и
отчаяния, пронизывавших его рассказ. - Давай выберемся отсюда.
такой этот Найджел?
развернуть его и медленно, шаг за шагом они все же добрались до автомобиля.
Роса намочила снизу их штаны, а обутые в сандалии ноги Дайны промокли и
замерзли.
на его лицо перекрещивающиеся тени.
заинтересованности.
мне известно.
слегка пахло табаком и одеколоном и совсем уж едва заметно - потом. Нельзя
сказать, чтоб это была невозбуждающая комбинация запахов.
случайности.
на мысль отдать случай мне.
свете. Поступки несчастного слуха нетрудно предсказать. Он-таки впихнул его
мне.
Он отвечал за него, что бы там ни думала себе Дайна. Я не говорю, что сукин
сын должен был жениться на ней. Но она не заслужила... она не заслужила
такого отношения.
***
манере заявила Берил Мартин. Не вызывало сомнений, что она констатировала
факт, а не высказывала свое мнение. Впрочем, по ее мнению, первое с успехом
заменяло второе и наоборот в любых ситуациях при том непременном условии,
что высказывание исходило из ее уст.
словно под него заложена часовая мина, которая вот-вот взорвется. Каждый
знает об этом. Дайна. Даже твои враги чувствуют это, и у них начинают потеть
ладони.
заметил:
широкой улыбкой.
ресторане ?Ле Труазьем?. Снаружи на Мел роуд было темно и уныло: над
Лос-Анджелесом шел один из тихих, безветренных дождей, которые изредка
приносило в город, точно в наказание за какой-то древний, хотя и не слишком
серьезный грех. Однако здесь, внутри ресторана, ставшим хотя бы на время
местом для еды, мягкое освещение создавало уютную атмосферу и заставляло
искриться и сверкать бокалы их тонкого хрусталя. Официанты были одеты в
черные смокинги, накрахмаленные белые рубашки и галстуки-бабочки, а
метрдотель Антуан выглядел настолько элегантно, что при взгляде на него
захватывало дух. Проще говоря, ?Ле Труазьем? настолько соответствовал духу и
традиции Старого Света, насколько это вообще возможно в южной Калифорнии.
грузной фигуры, подняла бокал с белым вином и, посмотрев сквозь него на
абажур люстры из матового стекла, сделала небольшой глоток с видом знатока.
Слева от нее чуть пониже крышки столика стояло на специальной подставке
серебряное ведерко со льдом, в котором лежала бутылка, завернутая во влажную
салфетку.
не догадаетесь, кто звонил мне сегодня утром. - Берил не стала дожидаться
ответа, впрочем было и так ясно, что она и не рассчитывает на него. - Дон
Блэйр.
с нашим в конкурсе на получение Оскара. - На ее лице появилось такое
выражение, словно она только что отведала изысканное блюдо - Режиссер ленты
Марк Нэсситер.
Камбодже. Полное дерьмо. Ну и что?
прошлого.
- Впрочем, это не имеет ни малейшего значения. Дон звонил мне сегодня утром,
чтобы узнать, что у нас на уме.
занять первое место?, - заявил он. Слыша его голос, я прямо-таки
чувствовала, как его всего трясет. Жаль только, я не записала разговор на
пленку. ?Вы все, ублюдки, ведете себя так, будто сами распоряжаетесь
Оскарами, как вам угодно, - твердил он. - Впереди еще целая неделя. Может
случится все, что угодно?.
довольной ухмылке было видно, что рассказ Берил доставляет ему немало
удовольствия.
рассмеялись.
официант, слегка поклонившись, вручил каждому из них большие листы меню,
написанные от руки зелеными чернилами на бумаге цвета буйволиной кожи, и
назвал специальные блюда на этот день. Они заказали еду и еще одну
бутылку ?Corton Charlemayne?.
операция, за которую мы все должны благодарить Рубенса, стала несомненным
успехом. До сих пор в национальной прессе публикуются отклики и заметки по
следам той недели. Работа по подготовке премьеры в Лос-Анджелесе кипит
вовсю. В ?Ньюсуике?, понятное дело, разозлились из-за материала,
напечатанного в ?Тайме?, но они не могли вопить слишком долго, ведь он был
предложен сначала им. Теперь они хотят напечатать похожую статью с
фотографией на обложке. - Она опять улыбнулась, но на сей раз ее улыбка
вышла чуть язвительной. - Конечно, мне пришлось использовать в качестве
приманки эксклюзивное право на материал, касающийся нового фильма Дайны.