искусственные препятствия не могли помешать их дружбе. Случаю, словно бы
благоприятствовавшему этой дружбе, угодно было дать им лишнее подтверждение
их душевного сродства; речь идет о неприязни, которую обе испытывали к
Бландуа из Парижа - неприязни, близкой к тому чувству страха и отвращения,
что естественно возникает при виде какой-нибудь ползучей гадины.
Бландуа к ним. С обеими он держался совершенно одинаково, и обе улавливали в
его манере держаться нечто такое, чего не было в его поведении с другими.
Никто не заметил бы этой разницы, так она была ничтожна, но обе они ее
чувствовали. Чуть заметней подмигивали его недобрые глаза, чуть
выразительней было движение гладкой белой руки, чуть выше вздергивались усы
и ниже загибался кончик носа, когда он строил свою привычную гримасу, и во
всем этом им чудилась какая-то похвальба, относившаяся к ним обеим. Он
словно бы говорил: "Здесь моя власть, хоть покуда и тайная. Я знаю то, что
знаю".
ощущает и другая - в день, когда Бландуа явился проститься с семейством
Доррит перед отъездом из Венеции. Миссис Гоуэн тоже приехала с прощальным
визитом, и он застал их вдвоем; никого, кроме Крошки Доррит, не было дома.
Они и пяти минут не пробыли вместе до его прихода, но странное выражение его
лица как будто сказало им: "Ага! Вы собрались разговаривать обо мне. Так
вот, теперь это вам не удастся".
покорному слуге проводить вас домой?
и оставить их вдвоем. Усевшись поплотнее, он повел светскую беседу,
пересыпая ее блестками остроумия и галантности; но за всем этим им словно бы
слышалось: "Не выйдет, не выйдет, милые дамы! Вам так и не удастся
поговорить обо мне!"
настойчивостью, что в конце концов миссис Гоуэн не выдержала и стала
прощаться. Он предложил ей руку, чтобы помочь спуститься с лестницы, но она,
крепче сжав пальцы Крошки Доррит в своей руке, возразила:
взглянуть, здесь ли моя гондола.
шляпой в руке, стал спускаться с лестницы, миссис Гоуэн торопливо шепнула:
оглянется. Никто не знает, но я совершенно уверена, что это он. А вы как
думаете?
Генри сам так добр и благороден. Но мы с вами знаем, что оценили этого
человека по заслугам. Он говорил Генри, что собака уже была отравлена, когда
вдруг с такой яростью набросилась на него. Генри верит, а мы не верим.
Смотрите, он прислушивается, но он отсюда ничего не может услышать. До
свиданья, дорогая моя! До свиданья!
последней ступеньки, остановился, повернул голову и устремил на них
настороженный взгляд. Хоть губы его любезно улыбались, но улыбка эта была
такого сорта, что истинный человеколюбец при виде ее испытал бы сильнейшее
желание привязать ему на шею булыжник и столкнуть его в воду, журчавшую за
темным сводчатым проходом, в конце которого он стоял. Но так как подобного
благодетеля рода людского поблизости не случилось, Бландуа усадил миссис
Гоуэн в гондолу, постоял, глядя ей вслед, покуда она не скрылась за
поворотом, а затем и сам отбыл в том же направлении.
легко попал к ним в дом - вот и сейчас она думала об этом, медленно
поднимаясь по ступенькам. Но мания светской жизни, которою мистер Доррит был
одержим наравне со своей старшей дочерью, так широко открыла двери дома для
самой разношерстной публики, что Бландуа, в сущности, не составлял
исключения. Жажда новых знакомств, чтоб было кого поражать своей важностью и
богатством, обуяла семейство Доррит с неукротимой силой.
они жили, казалось ей очень похожим на тюрьму Маршалси, только рангом
повыше. Многих, видимо, привело за границу почти то же, что других приводило
в тюрьму: долги, праздность, любопытство, семейные дела или же полная
неприспособленность к жизни у себя дома. Их доставляли в чужие города под
конвоем курьеров и разных местных фактотумов, точно так же, как должников
доставляли в тюрьму. Они бродили по церквам и картинным галереям с унылым
видом арестантов, слоняющихся по тюремному двору. Они вечно уверяли, что
пробудут всего два дня или всего неделю, сами не знали толком, чего им надо,
редко делали то, что собирались делать, и редко шли туда, куда собирались
идти; этим они тоже разительно напоминали обитателей Маршалси. Они дорого
платили за скверное жилье и, якобы восхищаясь какой-нибудь местностью,
бранили ее на все корки - совершенно в духе Маршалси. Уезжая, они вызывали
зависть тех, кто оставался, но при этом оставшиеся делали вид, будто вовсе
не хотят уезжать; опять-таки точно как в Маршалси. Они изъяснялись при
помощи набора фраз и выражений, обязательных для туристов, как тюремный
жаргон для арестантов. Они точно так же не умели ничем заняться всерьез,
точно так же портили и развращали друг друга; они были неряшливы в одежде,
распущенны в привычках - совершенно как обитатели Маршалси.
Доррит со всей свитой двинулось в Рим. Снова потянулись по сторонам знакомые
уже картины итальянской жизни, только чем дальше, тем разительнее была грязь
и нищета, и когда они приблизились к месту назначения, показалось, что самый
воздух кругом отравлен. Уже был нанят прекрасный особняк на Корсо *, который
должен был служить им пристанищем в этом городе, где дома и улицы, казалось,
встали на века на развалинах других домов и улиц и все неподвижно - кроме
воды, что, повинуясь извечным законам, бьет и плещет в бесчисленных струях
фонтанов.
поубавилось и что Плющ и Пудинг выступили на первый план. Все шагали по
собору св. Петра * и Ватикану на чужих ходулях и просеивали все виденное
сквозь чужое решето. Никто ни о чем не говорил своими словами, а только
повторял слова, сказанные разными миссис Дженерал, мистером Юстесом или еще
кем-нибудь. Многочисленные туристы казались сонмом добровольных мучеников,
давших связать себя по рукам и по ногам и предать во власть мистера Юстеса и
его сподвижников, дабы представители этой мудрой жреческой касты могли
вправить им мозги на свой лад. Полчища слепых и безъязыких детей нового
времени беспомощно скитались в развалинах храмов, гробниц, дворцов,
сенатских зал, театров и амфитеатров древности, бормоча "Плюш" и "Пудинг",
чтобы придать своим губам узаконенную форму. Миссис Дженерал была в родной
стихии. Никто не претендовал на собственное мнение. Наведение лоска шло
вокруг полным ходом, и ни один проблеск живой, свободной мысли не портил
гладко отполированной поверхности.
познакомиться еще с одной разновидностью Плюща и Пудинга. В одно прекрасное
утро явилась с визитом миссис Мердл, которая нынешний год руководила этим
важным видом человеческой деятельности в Вечном Городе; * они с Фанни
сразились в поединке, и обе выказали себя столь искусными фехтовальщицами,
что у тихой Крошки Доррит рябило в глазах от блеска рапир.
неудачно начавшееся в Мартиньи.
Спарклеру, посчастливилось продолжить это знакомство при более благоприятных
обстоятельствах. Он приехал из Венеции в полном упоении.
миссис Мердл, оборотясь бюстом к названному джентльмену, - ведь это ему
Эдмунд обязан тем, что пребывание в Венеции оказалось столь приятным.
имел удовольствие пригласить мистера Спарклера раза два или три, но это
совершенные пустяки! У нас там было такое множество знакомых и мы так
открыто жили, что это удовольствие, право же, ничего для папы не составляло.
считать - кха - того, что мне было крайне приятно хотя бы - кхм - столь,
скромным и непритязательным образом изъявить то - кха-кхм - величайшее
уважение, которое я, наравне со всем человечеством, испытываю к талантам и
поистине государственному уму мистера Мердла.
мистера Спарклера на задний план, - что мистер Мердл - это положительно
пунктик у папы.
поняв из разговора с мистером Спарклером, что мы едва ли - кхм - увидим
мистера Мердла здесь.
его не отпускают. Вот уже много лет, как ему не удается вырваться за
границу. Вы, мисс Доррит, вероятно, издавна проводите за границей каждую
зиму.
Корнев Павел
Круз Андрей
Маккэфри Энн
Посняков Андрей
Быков Василий
Шилова Юлия