городских ворот он увидел поджидавшего его Жана Пекуа.
приедете. Жаль только, что опоздали. Жаль!
сообщила, для чего я ей нужен.
пятнадцатого августа, госпожа де Кастро постриглась в монахини.
раз и помешали тому, что произошло.
бы сам не захотел помешать этому. Очевидно, само провидение задержало меня в
Кале! Если бы я был здесь, то она, вручая себя богу, страдала бы от моего
присутствия еще сильнее, чем от полного одиночества в эту торжественную
минуту.
друзья...
ее матушка.
дочери, она поспешила сюда и уже вчера присутствовала при обряде... Она,
наверно, и сейчас с новопостриженной.
действительно надо было быть здесь! Госпожа де Пуатье явилась сюда явно не
для доброго дела! Я иду в Бенидиктинский монастырь. Мне нужно во что бы то
ни стало видеть госпожу де Кастро. Думается, что и она нуждается во мне!
Идемте скорей!
пропустили в приемную монастыря. Там уже находилась Диана со своею матерью.
Габриэль вновь увидел ее после долгой разлуки и, словно сраженный неодолимым
вихрем, рухнул на колени перед решеткой, разделявшей их.
отрешенная улыбка.
Она смеялась, и это был сатанинский смех.
сестре Бени, тоскливо повторяя:
кого еще вчера называли герцогиней де Кастро?
вздрогнул Габриэль.
вчера лишь намекала, а сегодня не должна и не могу больше скрывать от вас.
приехала сюда из уединения, в котором по милости господина де Монтгомери
пребываю два года... да, я приехала сюда не только для того, чтобы вас
благословить... Сегодня, дитя мое, я нарушаю свое молчание! По скорби и по
пылкости господина де Монтгомери ясно видно, что он без ума от вас. Так
пусть же он забудет вас! Если он будет лелеять надежду на то, что вы - дочь
графа де Монтгомери, то мысли его всегда будут возвращаться к вам... И это
было бы преступлением. Преступлением, в котором я не хочу быть соучастницей!
Итак, знайте, Диана: вы не сестра графа, а вы дочь короля Генриха Второго.
ее.
несколько дней до его заточения. В нем он жалуется на то, что я была слишком
неприступна, но тем не менее примиряется с этим, ибо верит, что скоро я
стану его женой. О, в подлинности этого письма усомниться невозможно: ведь
это его выражения, его почерк, не считая уже даты, которой оно помечено.
Теперь вы видите, господин де Монтгомери, насколько преступны были ваши
мечты о сестре Бени! Вы ни единой каплей крови не связаны с той, кто отныне
Христова невеста!.. Теперь мы вполне в расчете, граф. Больше мне нечего вам
сказать!
ошибки. Габриэлю казалось, будто голос его отца из глубины могилы вещает ему
истину.
де Кастро, потеряв сознание, лежит у подножия аналоя. Он бросился к ней, но
лишь натолкнулся на железные прутья решетки. Тогда он обернулся и увидел
Диану де Пуатье. Она удовлетворенно улыбалась.
по лбу и как безумный пустился бежать, на ходу восклицая: "Прощай, Диана,
прощай!" Он боялся, что если задержится хоть на мгновение, то раздавит, как
ядовитую змею, эту бесчестную мать!..
каком-то исступлении.
Габриэль тут же смягчился:
ни о чем не думать!.. Да, да... для этого я скроюсь, я убегу в Париж...
Проводите меня, если хотите, до городских ворот. И сделайте милость, не
расспрашивайте меня, а расскажите лучше о своих делах...
поведал, что Бабетта чувствует себя превосходно и недавно подарила ему
великолепного бутуза, что их брат Пьер собирается открыть новую оружейную
мастерскую в Сен-Кантене и, наконец, что один пикардийский солдат,
возвращавшийся к себе на родину, рассказывал о Мартен-Герре, который
счастливо живет со своей умиротворенной Бертрандой.
подошли к парижской заставе, он сердечно пожал руку Жану Пекуа:
меня привет всем, кто вам дорог. Я рад, что вы счастливы. Вспоминайте же
хоть ненароком обо мне.
дожидаясь ответа, вскочил в седло и ускакал.
незамедлительно возобновятся, несмотря на все попытки их предотвратить.
Прошу учесть, что отныне я могу отдать делу Реформации не только свою мысль,
но и шпагу. В ваших рядах мне будет легче защититься от одного из моих
врагов и покарать другого...
доблесть и энергия которого были проверены им не раз. С того времени история
жизни графа совпадает с историей религиозных войн, которые залили страну
кровью при Карле IX.
грозного воина, и недаром при получении известия о каком-нибудь важном
сражении Екатерина Медичи всегда бледнела, услыхав его имя.
Гиз, проезжая во главе отряда солдат через местечко Васси, напал на
гугенотов, распевавших свои гимны в риге; было убито двадцать три и ранено
около ста человек] в 1562 году Руан и вся Нормандия открыто присоединились к
гугенотам. Главным виновником этого грандиозного мятежа по праву считали
графа Монтгомери.
храбрости.
главнокомандующего коннетабля Монморанси и прикончил бы его, если бы принц
де Порсиен не выручил коннетабля, взяв его в плен.
вырвавший победу из неловких рук коннетабля, был коварно убит под Орлеаном
неким фанатиком по имени Польтро. Тем самым Монморанси избавился от
соперника, но в то же время потерял и союзника, и в битве под Сен-Дени в
1567 году ему уже не удалось отделаться легким испугом, как под Дре.
ударил его эфесом шпаги прямо в лицо. Но в тот же момент кто-то выстрелил
сбоку, и смертельно раненный коннетабль свалился с коня. В кровавом облаке,
застилавшем ему глаза, он успел еще различить Габриэля де Монтгомери.