самом деле единственно лишь в том, что Я делает его своим, проникает его и
придает ему свою собственную форму, т. е. всеобщность, которая есть
непосредственно определенность, или определенность, которая есть
непосредственно всеобщность. В созерцании или даже в представлении предмет
есть еще нечто внешнее, чуждое. В-себе-и-для-себя-бытие, которым он обладает
в процессе созерцания и представления, превращается через постижение в
положенность;
себе и для себя; каков он в созерцании или в представлении, он есть явление;
мышление снимает его непосредственность, с какой он сначала предстает перед
нами, и таким образом делает его положенностью; но эта его положенность есть
его в-се-бе-и-для-себя-бытие или его объективность. Стало быть, эту
объективность предмет имеет в понятии, и понятие есть единство самосознания,
в которое он был принят; поэтому его объективность или понятие само есть не
что иное, как природа самосознания, и не имеет никаких других моментов или
определений, кроме самого Я.
обосновывается [утверждением], что для того, чтобы познать, чтб такое
понятие, следует напомнить о природе Я. Скорее, однако, для этого необходимо
[предварительно] постигнуть понятие Я так, как оно было выше изложено. Если
ограничиться одним лишь представлением о Я, как оно предстает перед нашим
обыденным сознанием, то Я есть лишь простая вещь (именуемая также душой),
которой понятие присуще как то, чем обладают, или как свойство. Это
представление, не дающее понимания ни Я, ни понятия, не может облегчить
понимание понятия или сделать его доступным.
касаются понятия и делают необходимыми еще несколько замечаний. Во-первых,
[у Канта] ступени рассудка предпосланы ступени чувства и созерцания; и одно
из существенных положений трансцендентальной философии Канта гласит, что
понятия без созерцания пусты и что они значимы только как отношения данного
в созерцании многообразного 15. Во-вторых, указывается, что понятие есть то,
чтб объективно в познании, стало быть, есть истина. Но, с другой стороны,
понятие признается чем-то чисто субъективным, из чего нельзя выколупать
(herausklauben) реальность, под которой, ввиду того что она
противопоставляется субъективности, следует разуметь объективность; и вообще
понятие и логическое объявляются чем-то лишь формальным, которое, ввиду того
что оно отвлекается от содержания, не заключает, в себе истины.
предпосланным ему ступеням, то все зависит от того, какая наука занимается
определением формы этих ступеней. В нашей науке как чистой логике эти
ступени суть бытие и сущность. В психологии рассудку предпосылаются чувство
и созерцание, а затем представление вообще. В феноменологии духа как учении
о сознании было совершено восхождение к рассудку по ступеням чувственного
сознания, а затем по ступеням восприятия. Кант предпосылает ему лишь чувство
и созерцание. В какой мере эта лестница прежде всего неполна, это он уже сам
показывает тем, что к трансцендентальной логике или учению о рассудке он
присоединяет еще в виде приложения рассуждение
или между бытием и понятием.
как созерцание, представление и тому подобное, принадлежат сознающему себя
духу, который, как таковой, не рассматривается в науке логики. Чистые
определения бытия, сущности и понятия составляют, правда, основу и
внутренний простой остов также и форм духа; дух как созерцающий, а также как
чувственное сознание имеет определенность непосредственного бытия, а дух как
представляющий, а также как воспринимающее сознание поднялся от бытия на
ступень сущности или рефлексии. Но эти конкретные образы так же не касаются
науки логики, как и те конкретные формы, которые логические определения
принимают в природе, а именно: пространство и время, затем наполненное
пространство и время как неорганическая природа и, [наконец], органическая
природа. Равным образом и понятие здесь следует рассматривать не как акт
сознающего себя рассудка, не как субъективный рассудок, а как понятие в себе
и для себя, образующее ступень и природы, и духа. Жизнь, или органическая
природа, есть та ступень природы, на которой выступает понятие; но как
слепое, не постигающее само себя, т. е. не мыслящее понятие; как мыслящее
оно присуще лишь духу. Однако логическая форма понятия не зависит ни от того
бездуховного, ни от этого духовного образа понятия; об этом уже сделано
необходимое предварительное замечание во Введении. Значение всего этого не
следует обосновывать лишь в рамках логики, а надо уяснить еще до нее.
во-вторых, знать, как мыслится отношение к ним понятия. И в обыденном
психологическом представлении, и в кантовской трансцендентальной философии
это отношение понимается так, что эмпирический материал, многообразное,
данное в созерцании и представлении, существует сначала само по себе и что
затем рассудок приступает к нему, вносит в него единство и возводит его
посредством абстрагирования в форму всеобщности. Рассудок есть, таким
образом, сама по себе пустая форма, которая, с одной стороны, приобретает
реальность лишь через указанное данное содержание, а с другой - абстрагирует
от него, а именно опускает его как нечто непригодное, но непригодное лишь
для понятия. В том и другом действии понятие не есть то независимое,
существенное и истинное в этом предшествующем ему материале, что составляет
реальность в себе и для себя, которую-де из понятия выколупать невозможно.
оно должно быть возведено в идею, которая одна только и есть единство
понятия и реальности, как это должно выясниться по ходу дела из рассмотрения
природы самого понятия. Ведь реальность, которую оно сообщает себе, не
должна быть принята за нечто внешнее, ее следует выводить, согласно
требованию науки, из него самого. Но поистине, не упомянутому выше данному в
созерцании и представлении материалу надо придавать значение реального в
противоположность понятию. "Это только понятие" - так обычно говорят,
противопоставляя понятию как нечто более превосходное не только идею, но и
чувственное, пространственное и временнбе осязаемое существование. В этом
случае абстрактное считается менее значительным, чем конкретное, потому что
из него, дескать, опущено так много указанного рода материала.
Абстрагирование получает, согласно этому мнению, тот смысл, что лишь для
нашего субъективного употребления из конкретного изымается тот или иной
признак так, чтобы с опущением столь многих других качеств и свойств
предмета он не утрачивал ничего из своей ценности и своего достоинства, а
они по-прежнему оставляются как реальное, лишь находящееся на другой
стороне, как сохраняющее по-прежнему полное свое значение, так что лишь
неспособность рассудка приводит, согласно этому взгляду, к тому, что он не
может усвоить все это богатство и должен довольствоваться скудной
абстракцией. Если же данный материал созерцания и многообразное [содержание]
представления берутся как реальное в противоположность мыслимому и понятию,
то это такой взгляд, отказ от которого есть не только условие
философствования, но предполагается уже религией; как возможны потребность в
религии и смысл ее, если мимолетное и поверхностное явление чувственного и
единичного все еще считается за истинное? Философия же дает нам постигнутое
в понятии усмотрение того, как обстоит дело с реальностью чувственного
бытия, и предпосылает рассудку указанные выше ступени чувства и созерцания,
чувственного сознания и т. п. постольку, поскольку они в его становлении
суть его условия, однако лишь в том смысле, что из их диалектики и
ничтожности понятие возникает как их основание, а не в том смысле, что оно,
мол, обусловлено их реальностью. Поэтому абстрагирующее мышление следует
рассматривать не просто как оставление в стороне чувственного материала,
который при этом не терпит-де никакого ущерба в своей реальности; оно скорее
есть снятие реальности и сведение ее как простого явления к существенному,
обнаруживающемуся только в понятии. Конечно, если то, чтб от конкретного
материала следует принять, согласно рассматриваемому воззрению, в понятие,
должно служить лишь признаком или знаком, то оно в самом деле может быть и
каким-то лишь чувственным единичным определением предмета, которое ради
какого-то внешнего интереса избирается из числа других и есть того же рода и
имеет ту же природу, чтб и прочие.
будто естественный принцип или начало, которое служит исходным пунктом в
естественном развитии или в истории (Geschichte) формирующегося индивида,
есть истинное и в понятии первое. Созерцание или бытие суть, правда, по
природе первое или условие для понятия, но это не значит, что они
безусловное в себе и для себя. В понятии скорее снимается их реальность,
стало быть, снимается и видимость, которую они имели как обусловливающее
реальное. Если дело идет не об истине, а лишь об истории (Historic) того,
как все это происходит в представлении и являющемся мышлении, то можно,
конечно, довольствоваться рассказом о том, что мы начинаем с чувств и
созерцаний и что рассудок из охватываемого ими многообразного извлекает
некоторую всеобщность или нечто абстрактное и, разумеется, нуждается для
этого в той основе, которая при этом абстрагировании все еще остается для
представления во всей реальности, с какой она показала себя вначале. Но
философия должна быть не рассказом о том, что происходит, а познанием того,
что в нем истинно, и из истинного она должна, далее, постичь то, что в
рассказе выступает как простое событие.
многообразие находится вне понятия и понятию присуща лишь форма абстрактной
всеобщности или пустого рефлективного тождества, то уже можно напомнить
прежде всего, то, что и вообще для указания какого-нибудь понятия или для
дефиниции непременно требуется, чтобы к роду, который уже сам, собственно
говоря, не есть чисто абстрактная всеобщность, была прибавлена и
специфическая определенность. Если хоть мало-мальски серьезно поразмыслить
над тем, что это означает, то окажется, что тем самым различение
рассматривается как столь же существенный момент понятия. Кант положил
начало такому рассмотрению той в высшей степени важной мыслью, что
Конюшевский Владислав
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Посняков Андрей
Каргалов Вадим