трибуны: "Да любой капиталист грабит больше, чем все вы вместе взятые!" Урки
ревут, польщенные. "И крупные слёзы брызнули из глаз бывшего карманника".
*(23) Ставка на то, чтобы использовать для строительства [романтизм
правонарушителей]. А им еще бы не лестно! Говорит вор из президиума слёта:
"По два дня хлеба не получали, но это нам не страшно. (Они ведь всегда
кого-нибудь раскурочат.) Нам дорого то, что с нами разговаривают как с
людьми (чем не могут похвастаться инженеры). Скалы у нас такие, что буры
ломаются. Ничего, берём." (Чем же БЕРУТ? и [[кто]] берёт?..)
Беломоре не написано, как кормятся бригадиры, а о Березниках рассказывает
свидетель (И.Д.Т.): отдельная [кухня бригадиров] (сплошь -- блатарей) и паёк
-- лучше военного. Чтоб кулаки их были крепки и знали, ЗА ЧТО сжиматься...
баланду, но блатных за это не исключают из ударников: это не затмевает их
социального лица, их производственного порыва. Пищу доставляют на
производство холодной. Из сушилок воруют вещи -- ничего, [берём!] Повенец --
[штрафной городок], хаос и неразбериха. Хлеба в Повенце не пекут, возят из
Кеми (посмотрите на карту)! На участке Шижня норма питания не выдаётся, в
бараках холодно, обовшивели, хворают -- ничего, берём! Канал строится по
инициативе... Всюду КВБ -- культурно-воспит-боеточки! (Хулиган, едва придя в
лагерь, сразу становится воспитателем.) Создать атмосферу постоянной боевой
тревоги! Вдруг объявляется [штурмовая ночь -- удар по бюрократии!] Как раз к
концу вечерней работы ходят по комнатам управления культвоспитатели и
[штурмуют!] Вдруг -- [прорыв] (не воды, процентов) на отделении Тунгуда!
ШТУРМ! Решено: [удвоить нормы выработки!] Вот как! *(24) Вдруг какая-то
бригада выполняет дневное задание ни с того, ни с сего -- на 852%! Пойми,
кто может! То объявляется всеобщий [день рекордов!] Удар по темпосрывателям!
Вот какой-то бригаде раздача [премиальных пирожков]. (Что ж лица такие
заморенные? Вожделенный момент -- а радости нет...)
доволен, кормилец. Но в декабре телеграмма его: нормы не выполняются,
прекратить [бездельное шатание тысяч людей!] (в это веришь! это -- видишь!).
Трудколлективы тянутся на работу с [выцветшими] знаменами. Обнаружено: по
сводкам уже [несколько раз] выбрано по 100% кубатуры! -- а канал так и не
кончен! Нерадивые работяги засыпают ряжи вместо камней и земли -- льдом! А
весной это потает, и вода прорвет! Новые лозунги воспитателей: "[Туфта]
*(25) -- [опаснейшее орудие контрреволюции]" (а тухтят блатные больше всех:
уж лёд засыпать в ряжи -- узнаю, это их затея!). Еще лозунг: "[туфтач --
классовый враг!]" -- и поручается ворам идти [разоблачать туфту,
контролировать сдачу каэровских бригад!] (лучший способ приписать выработку
каэров -- себе). Туфта -- есть попытка сорвать всю исправительно-трудовую
политику ГПУ -- вот что такое ужасная эта туфта! Туфта -- это хищение
социалистической собственности! -- вот что такое ужасная эта туфта! В
феврале 1933 года отбирают свободу у досрочно-освобожденных инженеров -- за
обнаруженную туфту.
придумали заключённые?.. Очевидно, это -- ставка на реставрацию капитализма.
Здесь не без чёрной руки белоэмиграции.
[штабы боевых участков!] 50% аппарата -- бросить на строительство! (а лопат
хватит?..) Работать -- в три смены (ночь-то почти полярная)! Кормить --
прямо на трассе (остывшим)! За туфту -- судить!
в одно место! Не всем хватило палаток, спят на снегу -- ничего, БЕР-М! Канал
строится по инициативе...
штурм!]" После рабочего дня гонят на трассу машинисток, канцеляристок,
прачек.
тифа, то ли нажим на зэков.
ЧЕЛОВЕК НЕ СПИТ!
-- готов в назначенный срок.
на пароходе для осмотра канала. Есть фотография -- они сидят в плетеных
креслах на палубе, "шутят, смеются, курят". (А между тем Киров уже обречён,
но -- не знает).
("спецпереселенцев"), Берман сам выбирал места для их поселков.
Волга-Москва. *(26)
срок (а то и жизнь) на Беломоре, только тут ощутилось, что шуточки кончены,
только тут открылось, что' такое подлинный лагерь, который постепенно узнали
все мы. Вместо соловецкой тишины -- неумолкающий мат и дикий шум раздоров
вперемежку с воспитательной агитацией. Даже в бараках медвежегорского
лагпункта при Управлении БелБалтЛага спали на вагонках (уже изобретенных) не
по четыре, а по восемь человек: на каждом щите двое валетом. Вместо
монастырских каменных зданий -- продуваемые временные бараки, а то палатки,
а то и просто на снегу. И переведённые из Березников, где тоже по 12 часов
работали, находили, что здесь -- тяжелей. Дни рекордов. Ночи штурмов. "От
нас всё -- нам ничего"... В густоте, в неразберихе при взрывах скал -- много
калечных и насмерть. Остывшая баланда, поедаемая между валунами. Какая
работа -- мы уже прочли. Какая еда -- а какая ж может быть еда в 1931-33
годах? (Скрипникова рассказывает, что даже в медвежегорской столовой для
вольнонаёмных подавалась мутная жижа с головками камсы и отдельными зернами
пшена.) *(27) Одежда -- своя, донашиваемая. И только одно обращение, одна
погонка, одна присказка: "Давай!.. Давай!.. Давай!.."
столько, сколько постоянно было на канале. Отчего ж не поверить? Скорей даже
эта цифра преуменьшенная: в сходных условиях в лагерях военных лет
смертность [один процент в день] была заурядна, известна всем. Так что на
Беломоре сто тысяч могло вымереть за три месяца с небольшим. А еще было одно
лето. И еще одна зима.
самою тухтою, то есть приписыванием несуществующих объёмов работ, спасший
жизнь многим, рисует такую вечернюю картину:
лица. Кто-то скорчился под опрокинутой тачкой, спрятал руки в рукава и так
замёрз. Кто-то застыл с головой вобранной в колени. Там замёрзли двое,
прислонясь друг к другу спинами. Это -- крестьянские ребята, лучшие
работники, каких только можно представить. Их посылают на канал сразу
десятками тысяч, да стараются, чтоб на один лагпункт никто не попал со своим
батькой, разлучают. И сразу дают им такую норму на гальках и валунах,
которую и летом не выполнишь. Никто не может их научить, предупредить, они
по-деревенски отдают все силы, быстро слабеют -- и вот замерзают, обнявшись
по-двое. Ночью едут сани и собирают их. Возчики бросают трупы на сани с
деревянным стуком.
попадают в бетономешалку. Так попали они в бетон последнего шлюза у города
Беломорска и навсегда сохранятся там." *(28)
"эстетически увлечённые" великой задачей -- в свободное время (и,
разумеется, без оплаты хлебом) выкладывают стены канала камнями --
исключительно для красоты.
подручных у Сталина и Ягоды, главных надсмотрщиков Беломора, шестерых
наёмных убийц, записав за каждым тысяч по тридцать жизней: Фирин -- Берман
-- Френкель -- Коган -- Раппопорт -- Жук.
куратора канала от ВЦИК -- Сольца.
восславивших Беломор. *(29) Еще Погодина не забыть. Чтоб проезжающие
пароходные экскурсанты читали и -- думали.
посмотреть самому. Ну, состязаясь с теми ста двадцатью. Так нельзя: не на
чем. Надо проситься на грузовое судно. А там документы проверяют. А у меня
уж фамилия наклёванная, сразу будет подозрение: зачем еду? Итак, чтобы книга
была целей -- лучше не ехать.
пор еще -- много барачных зданий, от тех времён. И -- величественная
гостиница с 5-этажной стеклянной башней. Ведь -- ворота канала! Ведь здесь
будут кишеть гости отечественные и иностранные... Попустовала-попустовала,
отдали под интернат.
шлюзам, чтоб их посмотреть. Запретные зоны, сонная охрана. Но кое-где хорошо
видно. Стенки шлюзов -- прежние, из тех самых ряжей, узнаю их по
изображениям. А масловские ромбические ворота сменили на металлические и
разводят уже не от руки.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Рыбаков Вячеслав