Чтение 128–й страницы книги ~Искушение Фраги~

посмотрят они на те веры и обычаи их. Не дело заглазно одним послам лишь
верить. Кто знает, правду ли они молвили?

Понравилась князю эта речь.

- Разумно говорите, киевляне. Быть по сему. Отправим мы десять мужей
опытных прежде к камским болгарам, от болгар к немцам, а затем к грекам.
Пускай посмотрят они, как служат в тех странах своему Богу, а, вернувшись, нам
поведают.

В тот же день выбрано было десять смышленых мужей и отправились они из
Киева в иные земли.

"ВЗЯЛ Я ГОРОД ВАШ СЛАВНЫЙ МЕЧОМ МОИМ"

Когда посланные мужи вернулись, Владимир вновь созвал киевлян и старшую
дружину на совет.

- Говорите, что видели, в каких странах были, - велел он прибывшим.

Низко поклонились ему посланные мужи.

- Прежде иных были мы у болгар, видели как служат Аллаху магометане. Сидят
они в храме своем без пояса, то и дело простираясь ниц, а, вставая, озираются,
как безумные. Нет добра в их законе... Следом за болгарами были мы у немцев.
Нет у латинян лепоты в службе, нет щемления сердечного, не полюбилось нам
служенье их. Недолго пробыли мы у немцев - собрались, отправились к грекам.

- Видели ли вы, как служат Богу греки? - с волнением спросил Владимир.

- Видели, Святославич! Такая красота у них в храме, что словами передать
того не умеем. А служба у них такова, что казалось нам, будто сам Бог сошел к
храм и стоит там промеж священниками. Вовек, до последнего дыхания, не забыть
нам того. Всякий, кто вкусил сладкого, не захочет уже горького, так и мы не
хотим боле оставаться в язычестве. Не люба нам иная вера, кроме греческой.

Помолчав, повернулся князь к боярам и старшей дружине:

- Что скажете о том, мужи? По сердцу ли вам вера греческая, православная?

- По сердцу, Святославич, - отвечали бояре. - Коли дурен был бы закон
греческий, не приняла бы его бабка твоя княгиня Ольга, мудрейшая среди всех
женщин русских.

Увидев единство во всех мудрых мужах киевских, князь Владимир обрадовался.

- Быть по сему. Где же примем крещение? - спросил он.

- Где тебе будет любо, - ответила ему верная дружина.

* * *

Вскоре после того, в 988 году, случились у русичей разногласия с греческим
городом Корсунем. Корсунский наместник нанес несправедливую обиду киевским
торговым людям, и князь Владимир решил наказать его за это. Не в обычаях
русичей было прощать обиды. Оскорбление одному было оскорблением всем.

Собрав большое войско, русичи осадили Корсунь и стали под ней укрепленным
лагерем. Стенобитных орудий у них с собой не было, и, чтобы войти в город,
князь Владимир велел насыпать у стен Корсуни земляной вал. Однако замысел этот
не увенчался успехом, поскольку жители провели со своей стороны подкоп и,
выбирая ночами землю, которую насыпали русичи, разносили ее потом по городу.

Безуспешная осада затягивалась. Греки со стен Корсуни насмехались над
русичами почти безнаказанно: мощные укрепления города делали штурм
бессмысленным.

Осаду пришлось бы снять, если бы среди корсунцев не отыскался друг русских
по имени Настас. Этот Настас поднялся на стену и, привязав к стреле записку,
пустил ее в русский стан. На свернутом пергаменте было написано: "Князь!
Перекопай и перейми воду из колодца, который лежит от тебя к востоку. Вода из
этого колодца по трубе идет в город. Нет в Корсуни иных колодцев, кроме
этого".

Метко пущенная стрела вонзилась неподалеку от высокого шатра Владимира.
Поутру Добрыня нашел ее и принес князю. Когда прочитали ему письмо,
обрадованный Владимир радостно воскликнул:

- Если случится так, что от этого Корсунь сдастся, то будет это знамение,
чтобы мне и народу моему креститься!

Вскоре вода из колодца была перекопана и отведена в другое русло.
Защитники города стали страдать от жажды и через несколько дней открыли
ворота. Русские рати вошли в город и заняли его.

Вступив в город, Владимир тотчас отправил послов к греческим царям Василию
и Константину с такой грамотой: "Город ваш славный взял я мечом моим. Слышал
я, что есть у вас сестра девица Анна умом светла и лицом прекрасна. Отдайте ее
за меня и уйду я из Корсуни, а коли не отдадите, то и с Царьградом вашим то же
сотворю, что ныне с Корсунью".

Зная, что не сравниться им с Владимиром отвагой и силой бранной, ибо была
в ту пору в греческой зеле большая смута, опечаленные греческие императоры
отвечали:

"Не дело девице христианке становиться женой язычника. Коли крестишься ты
и единоверен будешь с нами - отдадим тогда тебе сестру. Если же язычником
останешься, то лучше мы в бою все до единого поляжем, чем душу нашу на вечное
мучение предадим."

Полюбилась князю Владимиру эта речь. Увидел он, что словно сила чудесная
направляет его к крещению.

- Добрыня, зови писцов! Пускай пишут ответ императорам греческим:

"Давно положил я на сердце креститься. Люба мне вера ваша православная и
служение. Пускай священники ваши, что придут с Анной, крестят меня".

Обрадованные таким ответом, Константин и Василий стали убеждать свою
сестру идти за Владимира. Девушка, печалясь, плакала, представляя себе поездку
на Русь точно ссылку либо заточение. Ей не хотелось навек отправляться в чужую
землю и становиться женой грозного князя русов.

Наконец, поддавшись на уговоры, Анна сказала братьям:

- Согласна я идти за Владимира. Верю я, затем совершается этот брак, чтобы
Русь посредством того приняла веру истинную и обращена была на покаяние. Много
бед до сего времени причиняла Русь грекам. Может хоть так смилостивится она
над нами?

- Верно сказали князю русов: не только лицом прекрасна ты, но и умом
светла, - отвечали ей братья Константин и Василий.

Вскоре в сопровождении священников, провожаемая плачущими братьями и всем
двором Константинопольским, Анна села на корабль и поплыла морем в Корсунь.

Попутный ветер туго натягивал паруса, стремительно направляя корабли
греков к Корсуни. Пораженные матросы говорили, что никогда прежде не
доводилось им плавать столь скоро, не имея в пути задержек.

"Не плачь, не убивайся, девица! Сам Господь наш торопится свести тебя с
женихом твоим, чтобы крещена через то была Русь языческая доселе," - утешали
Анну бывшие с нею священники.

КРЕЩЕНИЕ РУСИ

В то время, как корабль с греческой царевной Анной и священниками
приближался к Корсуни, Владимир захворал глазами и так сильно, что едва мог
видеть. Тому, кто вернет князю зрение, обещана была большая награда. Многие
искусные греческие лекари пытались вылечить князя, но все было тщетно.

Прибыв в корсунский порт, царевна Анна узнала о болезни своего жениха и
послала сказать ему, что если он хочет прозреть, то должен, не мешкая больше,
креститься. Получив такую весть, Владимир сказал:

- Если так случится, что я прозрею, то воистину велик будет Бог
христианский.

Вскоре в главном храме епископ Корсунский с прибывшими из Царьграда
священниками после оглашения крестил великого русского князя. При крещении
Владимир был наречен христианским именем Василия. И произошло чудо. В момент,
когда на него возложены были руки, Владимир внезапно прозрел, в чем и он сам,
и все бывшие с ним увидели несомненное соизволение Господне.

Вскоре после венчания князь Владимир в славе великой, торжественно
провожаемый всем народом корсунским, покинул греческий город. Вместе с князем
и его верной дружиной на Русь отправлялись княгиня Анна и верный Настас,
приславший на стреле записку. Кроме того в Киев отбывал и поставленный над
Русью епископ Михаил, родом грек, и многие священники со всем потребным для
богослужений и совершения таинств, а также части мощей святого Климента и Фифа
- верного ученика его.

Сам же город Корсунь отдан был Владимиром обратно греческим царям
Константину и Василию как "вено", или выкуп за невесту. Платить такой выкуп
издревле было в обычае русичей.

Вскоре Владимир с дружиной и спутниками своими вошел в Киев. Все жители от
мала до велика высыпали на улицы, приветствуя своего князя-защитника. Вместе с
другими встречал его и отрок Яшка. Долго бежал Яшка за княжеским конем, пока
не въехал Святославич в ворота городища.

Прибыв в Киев, Владимир немедленно приказал очистить его от идолов и
языческих капищ.

- Да не будут сии болваны осквернять более нашу землю! - сказал он
Добрыне.

Добрыня, вместе с Владимиром принявший святое крещение в Корсуни,
набычившись, смотрел себе под ноги. Как и Святославич, он понимал, что
уничтожить языческих болванов, в которых верят многие русичи, будет совсем
непросто. Много прольется слез.

- Сотворю по воле твоей, княже, - сказал Добрыня.

* * *

Днем позже по всему Киеву, на всех крупных площадях его, запылали костры.
Одних идолов сжигали, других секирами разрубали на части.

Причитали, шипели, угрожали вохвы, хватались за своих деревянных болванов,
но дружинники отгоняли их, толкая древками копий. В смущении великом пребывал
весь народ киевский.