Чтение 128–й страницы книги ~Офицеры и джентельмены~

Центральная группа гостей расступилась, и позади них стал виден
Людович, аппетит которого к разбору его творчества был возбужден, но
далеко не удовлетворен. Он обиженно смотрел на стоявшего к нему спиной
Спрюса.

- Людович?! - удивился Гай.

- Это как раз тот человек, о котором я сказал вам. Вы знаете его?

- Он спас мне жизнь, - ответил Гай.

- О, это очень странно.

- У меня так и не было возможности поблагодарить его.

- Что ж, сделайте это сейчас. Но не уводите его с собой. Вы застали нас
в разгар захватывающего разговора.

- Я думаю, что уйду вместе с пэром.

- Да, пожалуй.

Просвет в толпе снова закрылся. Гай протиснулся между гостями и
протянул руку Людовичу, который с выражением нескрываемого ужаса поднял на
него свои рыбьи глаза и, вяло пожав протянутую ему руку, отвернулся.

- Людович, вы, конечно, помните меня?

- Это в высшей степени неожиданно.

- Группа Хука. Крит.

- О да, припоминаю.

- Я всегда питал надежду встретиться с вами. Столько всего, о чем нам
надо поговорить! Я узнал, что это вы спасли мне жизнь. - При этих словах
Гая Людович безмолвно, будто в раскаянии бия себя в грудь, поднял руку к
ленточке военной медали. - Кажется, вы не очень рады видеть меня.

- Вот это удар! - сказал Людович, переходя на казарменный жаргон. - Вы
как снег на голову! Вот уж не ожидал встретить вас здесь. Только не у
мистера Спрюса. Кого-кого, но не вас, где-где, но не здесь.

Гай уселся на стул, на котором до этого сидел Спрюс.

- Я смутно помню те последние дни на Крите и в лодке.

- Лучше забудьте, - сказал Людович. - Есть вещи, о которых лучше
забыть.

- О, что вы! Не слишком ли вы скромничаете? Кроме того, меня мучает
любопытство. Что произошло с майором Хаундом?

- Я слышал, его считают пропавшим без вести.

- А разве он не в плену?

- Простите, мистер... э-э... капитан Краучбек. Я не служу в управлении
учета личного состава.

- А саперный капитан, который взял нас в лодку? Я был в ужасном
состоянии, да и он не в лучшем: он бредил.

- Вы тоже бредили.

- Да. А сапера вы тоже спасли?

- Я думаю, он утонул в море.

- Послушайте, - предложил Гай, - вы не собираетесь пообедать?

Это прозвучало так, будто призрачный шекспировский Банко вдруг
превратился в хозяина.

- Нет, - отрывисто сказал Людович. Нет! - Не извинившись, не сказав ни
слова на прощанье Гаю, Спрюсу или Фрэнки, он внезапно бросился к парадной
двери, ведущей на лестницу, и выскочил в спасительную уличную темноту.

- Что с ним стряслось? - удивился Спрюс. - Не мог же он напиться здесь.
Что вы сказали ему?

- Ничего. Я спросил его о прошлых временах.

- Вы хорошо знали его?

- В сущности, нет. Мы всегда считали его человеком со странностями.

- У него несомненный талант, - сказал Спрюс. - Возможно, даже зачатки
гения. Чрезвычайно досадно, что он сбежал. Пожалуй, пора заканчивать
прием. Девочки, может быть, вы выпроводите гостей и приберете? Мне пора
идти.

Оставшиеся часы своего сорокового дня рождения Гай провел в "Беллами" в
бессмысленных разговорах. Когда он возвратился в свою комнату в транзитном
лагере, в его голове было больше мыслей о будущем, чем о прошлом.

В одиннадцать часов завыли неслышные в "Беллами" сирены воздушной
тревоги, а после полуночи был дан отбой. Никто не слыхал их и в
Вестминстерском аббатстве, где стоял никем не охраняемый меч Сталинграда.
Все двери были заперты, все огни погашены. На следующий день здесь снова
выстроится очередь и возобновится акт преклонения.

В литературном конкурсе, проведенном "Тайм энд Тайдс", Людович успеха
не добился. Его сонет даже не отметили. Он внимательно прочел
стихотворение, занявшее первое место:

...Лежит здесь меч очень редкой работы -

Это бесценный символ. Кто знал,

Как близко зло или как опасно добро,

Кто презирает покровы, носимые ангелами?

Он не мог понять смысл этого сонета. Было ли второе "кто" относительным
местоимением к слову "добро", выступающим в качестве его эквивалента? Он
сравнил с ним свой ясный, понятный сонет:

Надпись о моем прошлом

На этом длинном мече.

Светившая мне в море

Путеводная звезда

Сияет на нем.

Пусть будет стерта она!

Рея, мачта, фал и бушприт -

Все кануло в вечность,

Когда бот мой погиб.

"Возможно, - подумал он, - эти строки не слишком хорошо отвечают
заданной теме. Они, видимо, не отразили общего настроения. В них слишком
много личного, такого, что не подходит "Тайм энд Тайдс". Я пошлю их в
"Севайвэл".

ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ. FIN DE LIGNE

1

Вирджиния Трой не прожила в доме Килбэнноков и десяти дней, а Йэн уже
начал спрашивать: "Когда она уедет?"

- Я не против того, что Вирджиния живет здесь, - сказала Кирсти. - Не
так уж дорого она нам обходится.

- Но она не участвует в наших расходах ни единым пенсом.

- Я не могу просить Вирджинию об этом. Она проявляла к нам
необыкновенную доброту, когда была богатой.

- Это было очень давно. Я уже проводил Триммера в Америку. Просто не
понимаю, почему она должна жить здесь. Другие женщины платят свою долю.

- Могу посоветовать ей это.

- Пожалуйста, как только представится возможность.

Однако, когда Вирджиния возвратилась в тот вечер, она сообщила такие
новости, что все другие мысли вылетели из головы Кирсти.

- Я только что была у своих адвокатов, - сказала Вирджиния. - У них
есть копии всех свидетельских показаний по делу мистера Троя о разводе. И
кто, по-твоему, собрал их?

- Кто?

- Назови троих, наиболее вероятных.

- Не могу представить себе ни одного.

- Этот омерзительный Лут!

- Не может быть!

- Он, очевидно, член фирмы, работающей на мистера Троя. Он все еще
выполняет случайную работу для них в свободное время.

- И это после всего хорошего, что мы сделали для него! Ну и как, ты
намерена разоблачить его?

- Не знаю.

- Людей следует предупреждать.

- Мы сами виноваты, что покровительствовали ему. Он всегда приводил
меня в содрогание.

- Подобные вещи, - сказала Кирсти, - разбивают у людей веру в человека.

- Но Лут вовсе не человек.