признака, что слова его произвели впечатление. Но все же продолжал
медленно, подавленно, неубедительным тоном:
Настоящего человека не сломишь, - не сломите вы меня, как ни старайтесь.
Подождите, увидите, чего добьется моя Несси. Это вам покажет, из какого
теста сделаны Броуди. Вот за этим-то я и пришел сюда. Я вас знать на хочу.
Я только хотел вам сказать, что Несси Броуди получит "Лэтта", что это
сделал я, и больше мне ничего не нужно.
нечего было больше сказать, он отступил. Сделав несколько шагов,
остановился, обернулся, открыл было рот. Но слов не было, и он, наконец,
поник головой, отвернулся и побрел прочь. Ему дали уйти, не послав вслед
ни единого слова.
гордости ударе, он неожиданно заметил вдали обеих дочерей, шедших со
станции.
Броуди, своих детей, словно необычная встреча на людях с ними обеими
смутила его. Но сразу же сообразил, что Несси возвращается с экзамена, что
Мэри ослушалась его и встретила сестру на вокзале. Ничего! С Мэри он
расправится потом, а сейчас он жаждал узнать, как прошел экзамен, жаждал
утолить больно задетое тщеславие известием об успехе Несен. И, торопливо
зашагав вперед, встретился с ними посреди улицы. Жадно пожирая глазами
утомленное личико младшей дочери, он воскликнул:
тетрадку, папа.
удивлении воззрился на нее, потом лицо его приняло жесткое выражение, и он
спросил резко:
стипендии? В последний раз спрашиваю: скажешь ты, наконец, как выдержала
экзамен?
глазами и с вымученной улыбкой на бледных губах воскликнула:
только что ее успехом, и, наконец, произнес медленно, странно-сдавленным
голосом:
тебе плохо придется!
10
утра Несси Броуди стояла у окна гостиной, глядя на дорогу в нетерпеливом
ожидании, в тайном волнении, от которого глаза ее ширились и ярко блестели
на маленьком личике, словно высматривая появление на пустой улице чего-то
необычайного, потрясающего. Сознание, что она одна в комнате и никто за
ней не наблюдает, способствовало свободному, несдержанному проявлению на
ее лице тех чувств, которые она старательно скрывала всю прошедшую
тревожную неделю.
тону, пугавшему Несси до ужаса. Но она все покорно переносила, утешаясь
сознанием, что ее тактика гораздо умнее, гораздо тоньше, чем его шумное
хвастовство и угрозы. Несси верила, что стипендию отдадут ей, и эту неделю
после экзамена ее уверенность росла с каждым днем; Не может быть, чтобы
все ее труды, вынужденная зубрежка, все эти долгие часы терпеливого
сидения в холодной гостиной остались невознагражденными. Несмотря на то
чувство недовольства своей работой, с которым она вышла из университета
после экзамена, уверенность к ней возвратилась, она считала, что стипендия
уже, как выражался отец, у нее в кармане. Но все же оставалась еще
возможность, слабая и нелогичная возможность провала. Это было немыслимо,
невозможно, но на всякий случай Несси с инстинктивной хитростью приняла
предосторожности. Оба - и отец и Мэри - были уверены, что результат
экзаменов будет объявлен не раньше чем через неделю. Так она сказала им, и
они ей поверили. Но она-то знала отлично, что извещение придет сегодня
утром. Его она ожидала сейчас, потому что утреннюю почту из Глазго
приносили всегда в одиннадцать часов, а в университете ей сказали, что о
результатах испытаний каждому из экзаменовавшихся будет отправлено почтой
извещение в пятницу вечером. Несси хитро усмехнулась при мысли о том, как
ловко она всех обманула. Это была блестящая идея и смелая - вроде того
неожиданного письма к Мэри, - и она ее сумела осуществить! Отец так
подгонял, так угнетал ее подготовкой к этому экзамену, что ей нужно было
теперь выиграть время, свободно вздохнуть, подумать обо всем на досуге. И
вот ей это удалось. У нее будет впереди целая неделя, раньше чем он грозно
потребует доказательств ее успеха, да, целая неделя на то, чтобы
поразмыслить и придумать, как ей спастись от кары в случае провала. Но
она, конечно, не провалилась, она победила, и ей, наверное, не придется
употребить каждую минуту в этой драгоценной неделе на придумывание
предосторожностей против гнева отца. Вся неделя будет для нее неделей
тайной радости, она будет хранить свой секрет до тех пор, пока, наконец,
не выдержав, неожиданно с торжеством прокричит его в ошеломленные уши отца
и Мэри. Они ничего не будут знать, пока она, Несси, им не скажет. Никто не
узнает, даже Мэри, которая так добра к ней, так любит ее. Пожалуй, Мэри
следовало бы рассказать. Нет, это испортило бы всю затею. Когда придет
время, Мэри узнает первая, а пока надо все хранить в тайне. Ни один
человек не должен смотреть из-за ее плеча, когда она будет открывать
извещение, она хочет в эту минуту быть одна, укрытая от взглядов, которые
могут заметить, как дрожат ее руки, как сверкают глаза.
человека в синем - почтальона, который, обходя дома в обычном порядке, мог
дойти до их дома не раньше, чем через полчаса. Через полчаса она получит
письмо, и, значит, надо, чтобы она была одна, чтобы ей никто не помешал. С
трудом оторвала она глаза от фигуры вдали, невольно, почти машинально
повернулась и пошла к дверям. Лицо ее изменило выражение, стало
непроницаемым, потом медленно нахмурилось. Эта напускная мрачность еще
усилилась, когда она вошла в кухню и, подойдя к Мэри, сказала устало,
сжимая лоб рукой:
избавилась от нее навсегда.
порошок!
подошла к белой коробочке, всегда стоявшей на камине, как она открыла ее
и, увидев, что коробка пуста, соболезнующе воскликнула:
что есть еще один или два.
готова треснуть от боли. Мне нужно сейчас же принять порошок!
Несси. - Тебе придется сходить за порошками. Иди сию же минуту.
Приляг, я тебе потру лоб.
сделать для меня такой пустяк, а еще твердишь всегда, что на все для меня
готова! Боль не пройдет, пока я не приму порошка, ты же знаешь, что только
это мне помогает!
Несси, Мэри медленно взялась за тесемки своего фартука и еще медленнее
развязала их.
попрошу, чтобы их сразу при мне приготовили.
удовлетворением, что эта "минута" продолжится целый час и она успеет
получить письмо и прийти в себя, раньше чем Мэри доберется до города,
дождется, пока в аптеке приготовят лекарство, и вернется домой. Услышав,
как за сестрой захлопнулась наружная дверь, она слабо усмехнулась. Эта
улыбка опять разбила сдержанность, лицо ее опять приняло хитрое выражение,
она, вскочив, помчалась в гостиную.
что в доме имеется еще целых два, спрятанных ею, Несси, в ящик комода. Вот
она проходит мимо почтальона, не заметив, что он направляется к ней. А
между тем у него сегодня есть в сумке кое-что такое, что принесет Несси
больше облегчения, чем все порошки, которые может прописать Лори. Как он
ползет! Это Дэн, старший из двух почтальонов, разносящих почту в их
участке. Тот самый, который бывало приносил письма от Мэта и вручал их с
многозначительной миной, восклицая:
Корнев Павел
Орловский Гай Юлий
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Корнев Павел
Сертаков Виталий