Чтение 128–й страницы книги ~Жюльетта~

а остальные подходили группами и утоляли мою похоть: одна облизывала мне
вагину, другая, оседлав мою грудь, удовлетворяла себя моими сосками, третья
терлась клитором о мое лицо все мое тело было липким от нектара, и вы,
конечно, понимаете, что и мое семя изливалось не менее обильно.
В заключение я пожелала испытать содомию: к моим губам прижималась
горячая вагина, из которой я высасывала нектар, опустошив один сосуд, я
только успевала сделать глубокий вдох, как мне подставляли другой, и каждый
раз в момент смены в мой зад проникал новый инструмент то же самое
происходило с вдовой, только ее сношали во влагалище, а она обсасывала
анусы.
Пока я развлекалась в монастыре, Сбригани занимался тем, что пополнял
наши денежные запасы, изрядно истощенные моими безумными тратами, и к тому
времени, когда я вернулась, он совершил несколько краж и полностью возместил
ущерб. Поистине счастлив человек, который умеет сдерживать порыв
расточительности и заполнять бреши в своем кошельке, используя для этого
кошельки окружающих.
В результате мы оказались обладателями почти трех тысяч цехинов и
теперь могли покинуть Болонью такими же богатыми, какими сюда приехали.
Я была выжата до последней капли, однако, как это всегда бывает,
излишества распутной жизни не только изнашивают тело, но еще сильнее
возбуждают воображение, и все мои мысли были направлены на тысячи новых
безумств я жалела, что так мало совершила их, и в поисках объяснений пришла
к выводу, что виной тому была моя инертность и леность ума тогда-то я и
обнаружила, что сожаления о несовершенных злодействах могут заставить
человека страдать не меньше, чем угрызения совести, которые испытывают
слабые люди, уклонившись от добрых дел.
В таком физическом и моральном состоянии я пребывала, когда мы
проезжали через Апеннины. Эта необъятная горная цепь, разделяющая полуостров
вдоль, дает много интересного внимательному взору путешественника по мере
того, как дорога поднимается все выше и выше, открываются все новые,
потрясающие взор картины: по одну сторону расстилается огромная Ломбардская
долина, но другую сверкает Адриатическое море, и в подзорную трубу можно
видеть окрест на расстояние до пятидесяти лье..
Мы остановились в придорожном постоялом дворе с намерением посетить
вулкан. Глубоко заинтересованная всеми безумствами природы, обожая все, что
связано с ее капризами, причудами и жуткими ужасами, бесчисленные примеры
которых мы видим ежедневно, я не могла обойти вниманием это чудо, и после
обеда, довольно скудного, несмотря на то, что мы всегда заранее посылали
вперед повара, мы пешком прошли через небольшой участок вздыбленных
обломков, в конце которого находится кратер вокруг него была покатая
площадка голой земли, усыпанной валунами разного размера по мере
приближения к жерлу, становилось все жарче, и нам приходилось дышать
зловонным запахом купороса и углерода, который исходит из вулкана. Мы молча
смотрели на пламя, жар которого неожиданно усилился, когда пошел мелкий
дождь огненный котлован составлял в окружности десять или двенадцать
метров, казалось, ударь лопатой рядом с жерлом, и из этого места вырвется
столб огня.
- Вот так же вскипает мое воображение, когда на мой зад обрушивается
хлыст, - сказала я стоявшему рядом Сбригани, не отрывая глаз от вулкана.
Стенки этой огнедышащей печи обуглены дочерна и напоминают уголь, почва
вокруг глинисто-красного цвета, а воздух пропитан запахом гари. Пламя,
вырывающееся из жерла, заканчивается мощной струей и мгновенно пожирает,
превращая в дым, все, что вы бросаете в него оно имеет синий с фиолетовым
оттенком цвет как у горящего коньяка. Справа от селения Пьетра Мала
находится еще один вулкан, который вспыхивает только, если поднести огонь к
его жерлу. Мы несколько раз проделали этот эксперимент и при помощи
маленькой свечки устроили настоящий праздник огня. Человеку с моим
воображением лучше вообще не видеть такое зрелище, потому что ядовитые
испарения пожарища отравили мой мозг, едва лишь земля у наших ног вспыхнула
ярким пламенем.
- Знаешь, милый, - вздохнула я, глядя на Сбригани, - желание Нерона
стало моим желанием. Недаром я предчувствовала, что, вдохнув воздух, которым
дышало это чудовище, я заражусь его страстями.
Когда же усилившийся дождь залил кратер вулкана, вода закипела,
обращаясь в пар, но пар этот был холодным! О, великая Природа, капризны и
непостижимы твои пути-дороги и недоступны нам, смертным.
Множество вулканов, окружающих Флоренцию, в один прекрасный день могут
вызвать катастрофу, и эти опасения подтверждаются следами давних катаклизмов
в этом краю. В связи с этим мне пришла в голову неожиданная мысль: может
быть, внезапная гибель Содома, Гоморры и других селений была объявлена чудом
для того, чтобы посеять в человеческой душе страх перед пороком, который
свирепствовал среди обитателей этих городов, а те знамениты пожарища были
вызваны не вмешательством Небес, а естественными причинами? Местность вокруг
Мертвого Озера, где прежде стояли Содом и Гоморра, усеяна не совсем еще
потухшими вулканами и удивительно похожа на здешнюю. От географических
сравнений я перешла к климатическим и, вспомнив, что в Содоме, как во
Флоренции, в Гоморре, как в Неаполе, вблизи Этны так же, как и в
окрестностях Везувия, население обожает совокупляться в задний проход, я
пришла к выводу, что извращенное человеческое поведение непосредственно
связано с капризами самой Природы и что там, где Природа обнаруживает свою
порочность, она растлевает и своих чад {Здесь возникает один важный вопрос,
который, на наш взгляд, уместнее всего поставить перед людьми, занимающимися
литературой. Чем вызвано нравственное падение народа: слабостью
правительства, географическим положением страны или чрезмерным скоплением
населения в крупных городах? Вопреки рассуждениям Жюльетты моральная
деградация не зависит от местоположения, поскольку в таких северных городах,
как Париж или Лондон, порок процветает не меньше, чем в южных городах,
скажем, в Мессине и Неаполе фактор слабости также не может служить
причиной, ибо по отношению к таким вещам закон гораздо суровее на севере,
нежели на юге, а порядка от этого не прибавляется. Мы же склоняемся к
мнению, что нравственное разложение, независимо от местности или режима
власти, происходит только в результате слишком высокой концентрации
населения на небольшой площади: всегда скорее портится то, что свалено в
кучу, и любое правительство, желающее избежать беспорядка в стране, должно
препятствовать росту населения и дробить большие группы людей на более
мелкие, чтобы сохранить чистоту составных частей. (Прим. автора)}. Я
мысленно перенеслась в те, когда-то веселые и беззаботные арабские города,
представила себя в Содоме и, устроившись на самом краю кратера и глядя вниз,
подставила свой обнаженный зад Сбригани, Августина с Зефиром тут же
последовали нашему примеру потом мы поменялись партнерами: член Сбригани
полностью исчез в красивой заднице моей горничной, я стала добычей своего
лакея, и пока мужчины наслаждались в наших потрохах, мы с Августиной
мечтательно смотрели в кратер и мастурбировали.
- Вы, я вижу, недурно проводите время, - неожиданно услышали мы
хриплый, будто загробный голос откуда-то из кустов. - Нет, нет, продолжайте,
я не собираюсь испортить вам удовольствие - я только хочу разделить его с
вами, - продолжало похожее на кентавра существо, вылезая из укрытия и
подходя к нам.
Своими необъятными размерами и диким видом оно представляло собой нечто
невообразимое: в нем было росту больше двух метров, а огромные усы делали
страшное смуглое лицо еще ужаснее. В первый момент мы подумали, уж не князь
ли Тьмы явился за нами, но заметив наши испуганные лица, великан воскликнул:
- Как! Вы не слышали об апеннинском отшельнике?
- Разумеется, нет, - храбро ответил Сбригани, - мы никогда не слышали
ничего подобного.
- Тогда ступайте за мной все четверо и увидите еще и не такие чудеса:
занятие, за которым я застал вас, говорит о том, что вы достойны увидеть то,
что я хочу показать вам, а также достойны принять в этом участие.
- Послушайте, уважаемый великан, - сказал Сбригани, - мы любим все
необычное и, разумеется, не против того, чтобы принять ваше предложение, но
нас смущает ваша нечеловеческая сила, которая может быть направлена против
нас.
- Не волнуйтесь, - заметил странный человек, - я считаю, что вы
достойны моего общества, поэтому оставьте свои опасения и идите за мной.
Это приключение нас заинтересовало всерьез, и мы послали Зефира на
постоялый двор предупредить друзей, чтобы они дожидались нашего возвращения,
и когда запыхавшийся лакей вернулся, мы отправились в путь вслед за
гигантом.
- Вам придется потерпеть, - предупредил он, - так как дорога неблизкая,
но впереди у нас семь часов светового дня, и мы прибудем на место до того,
как ночной полог опустится на небо.
Мы шагали в полном молчании - так захотел наш провожатый, чтобы я не
отвлекалась и могла полюбоваться окружающим пейзажем.
Оставив позади вулканическую долину Пьетра Мала, мы целый час
взбирались по склону высокой горы по правую сторону долины когда мы
добрались до перевала, нашим глазам открылось ущелье не менее двух тысяч
сажен глубиной, а далеко внизу, на самом дне, пролегала извилистая тропа, по
которой мы скоро углубились в лес, настолько густой, что даже тропинку под
ногами трудно было разглядеть. Через три часа почти отвесного спуска мы
вышли к берегу озера, посреди которого, на небольшом угрюмом островке,
виднелись башни замка, где жил наш проводник видны были только крыши,
потому что замок был окружен высокой неприступной стеной с узкими бойницами.
К тому времени мы прошли уже около шести часов и не заметили по дороге ни
единого жилища, ни единого человека. К берегу была причалена черная барка,
похожая на венецианскую гондолу мы подошли к озеру и оглядели огромную
чашу, на дне которой находились. Со всех сторон ее окаймляли вздымающиеся в
небо горы, склоны которых были покрыты зарослями сосны, лиственницы и
зеленого дуба, а на далеких голых вершинах лежал снег невозможно выразить
словами, насколько диким, заброшенным, нереальным и даже сверхъестественным
выглядел этот пейзаж. Мы сели в лодку, и великан направил ее к острову.