Чтение 128–й страницы книги ~Кулак Аллаха~

здорового мужчину.

Только к утру сгустились тучи, дав Мартину и его товарищам лишний час
темного времени. За девяносто минут напряженного марша они прошли восемь
миль, преодолев несколько невысоких хребтов. два холма и долину между ними.
Сероватый рассвет заставил их искать место, где можно было бы переждать
день.

На каменистом склоне высохшего русла реки Мартин нашел горизонтальную
расщелину, прикрытую сверху каменным козырьком и защищенную от постороннего
взгляда сухими кустами. Пока еще было темно, десантники немного
подкрепились, попили воды, укрылись маскировочной сеткой и легли спать.
Светлое время суток разделили на три вахты. Первым на часах стоял Мартин.

В одиннадцать часов утра он разбудил Стивенсона и сразу уснул. В четыре
часа пополудни его толчком разбудил Бен Истман. Мартин открыл глаза: Истман
прижал палец к губам. Мартин прислушался. Со дна высохшего русла, футов на
десять ниже их убежища, доносилась гортанная арабская речь.

Проснувшийся тоже Стивенсон вопросительно поднял брови: что теперь станем
делать? Мартин прислушался. Четырем иракским патрульным до смерти надоело
бродить по бесконечным холмам, они устали. Минут через десять Мартин узнал,
что иракцы решили расположиться здесь на ночь.

Мартин и без того потерял слишком много времени. К шести вечера уже
стемнеет, а чтобы вовремя добраться до тех расщелин на склоне холма напротив
Каалы, нужно использовать каждую минуту. Ведь не исключено, что им еще
придется искать эту Каалу.

Из разговоров иракских солдат Мартин понял, что те намерены собрать
хворост и разжечь костер. Если так, то они почти наверняка заглянут и за
кусты, где притаились британские десантники. В лучшем случае придется ждать
долгие часы, пока иракцы не заснут; только тогда можно надеяться
проскользнуть незамеченными. А ждать Мартин не мог.

По его сигналу Истман и Стивенсон вытащили плоские, обоюдоострые ножи.
Все трос бесшумно спустились на дно узда.

Когда дело было сделано, Мартин бегло просмотрел документы убитых
иракцев. У всех четверых, заметил он, было одно родовое имя - Аль-Убаиди.
Значит, они были из племени убаиди, населяющего эти гористые места. Все
носили знаки различия бойцов Республиканской гвардии. Очевидно, специально
для охраны Каалы в гвардию набирали мужчин из местных воинственных племен.
Бросалось в глаза, что все четверо были поджарыми, мускулистыми молодыми
людьми без единой унции жира; должно быть, они могли без устали сутками
бродить по горам.

Еще час ушел на то, чтобы затащить тела иракских солдат в расщелину,
прикрыть их куском маскировочной сети, забросав ее ветками кустарника и
травой. Этот час британские десантники потратили не зря: теперь лишь очень
острый глаз мог обнаружить что-то неладное под каменным козырьком на склоне
узда. К счастью, у иракцев не было радио; очевидно, они не имели связи с
базой вплоть до возвращения на нее. Если британцам повезет, то иракские
гвардейцы могут не хватиться своего патруля еще дня два.

Когда стемнело, десантники, ориентируясь по компасу, снова отправились в
путь. В свете звезд они узнавали холмы, которые прежде видели на
аэрофотоснимках.

У Мартина была изумительная карта маршрута от точки приземления до
предполагаемого наблюдательного пункта. Эту карту вычертил компьютер на
основании бесчисленных аэрофотоснимков, сделанных с борта TR-1. На каждой
короткой остановке Мартин доставал карту, крошечный фонарик и систему
САТНАВ, проверяя положение группы и корректируя направление, в котором
следовало двигаться дальше. К полуночи группа заметно продвинулась к цели.
По оценкам Мартина, им нужно было преодолеть еще десять миль.

В уэльских Бреконах отряд Мартина на сходной местности делал бы не меньше
четырех миль в час. Для того, кто вечерами выходит прогуляться со своей
собакой, такой темп показался бы слишком резвым даже на аллее парка и без
восьмидесятифунтового рюкзака. Для десантников это было нормой.

Но тут, в иракских горах, где на каждом шагу можно было наткнуться на
вражеский патруль, нечего было и думать о подобной скорости. Достаточно и
тех четырех иракцев, которых им уже пришлось убрать.

Правда, перед иракскими патрулями у британских десантников было одно
несомненное преимущество - приборы ночного видения. В них британцы походили
на гигантских лягушек с выпученными глазами. Новая широкоугольная модель
приборов позволяла видеть все детали ландшафта в бледно-зеленых тонах;
усилители изображений тщательно собирали каждый фотон естественного света и
концентрировали их на сетчатке наблюдателя.

Когда до рассвета оставалось два часа, десантники увидели перед собой
холм, под которым была спрятана Каала, и повернули налево. Для
наблюдательного пункта они выбрали холм, располагавшийся в южном секторе
квадрата, координаты которого назвал Иерихон. С его вершины был хорошо виден
южный склон Каалы - если это и в самом деле была Каала.

Подъем занял примерно час. Десантники тяжело дышали. К счастью,
поднимавшийся первым сержант Стивенсон нашел еле заметную козью тропу,
которая, обвиваясь вокруг холма, вела к его вершине. В нескольких метрах от
вершины находилась та самая расщелина, которую обнаружили камеры бокового и
вертикального обзора разведывательного самолета. То, что увидел Мартин,
превзошло его ожидания: созданная природой щель в каменистом склоне была
футов восьми длиной, футов четырех глубиной и двух футов в ширину. Спереди
щель была защищена естественным двухфутовым выступом, на который можно было
облокотиться, не вылезая из укрытия.

Десантники извлекли камуфляжную сеть и прежде всего занялись маскировкой
своего убежища.

Потом они затолкали в карманы широких поясов бутылки с водой и пакеты с
пищевыми концентратами, проверили оружие и положили его рядом с собой.
Мартин подготовил свои приборы, а незадолго до рассвета включил один из них.

Это был маленький радиопередатчик, намного меньше того, с которым ему
пришлось работать в Багдаде. Крохотный прибор, размером не больше двух пачек
сигарет, питался от кадмий-никелевого аккумулятора, емкости которого должно
было с избытком хватить на всю операцию.

Радиопередатчик работал на фиксированной частоте, которая прослушивалась
в Эр-Рияде все двадцать четыре часа в сутки. Чтобы привлечь внимание
радиооператоров, Мартину было достаточно несколько раз через определенные
интервалы нажать на кнопку "перс-дача" и подождать, когда динамик ответит
условленной последовательностью сигналов и пауз.

Третьим прибором была складная антенна спутниковой связи, такая же, как и
в Багдаде, только поменьше. Хотя теперь Мартин был еще дальше от Эр-Рияда,
сравнительно большая высота над уровнем моря позволяла обходиться и такой
антенной.

Мартин собрал антенну, направил ее диск на юг, подключил аккумулятор к
передатчику, а передатчик к антенне и нажал на кнопку. Пять
сигналов-пауза-три сигнала-пауза-один сигнал-пауза- один сигнал.

Через пять секунд ожил крохотный громкоговоритель. Четыре
сигнала-пауза-четыре сигнала-пауза-два сигнала.

Мартин снова надавил на кнопку "передача" и, не снимая с нее пальца,
отчетливо проговорил в микрофон: "Вижу Ниневию, вижу Тир. Повторяю, вижу
Ниневию, вижу Тир".

Он отпустил кнопку и выждал. Громкоговоритель тут же отозвался: три
сигнала-пауза-один сигнал-пауза-четыре сигнала. Вас понял, передачу принял.

Мартин убрал радиопередатчик и другие приборы в водонепроницаемый чехол,
достал мощный бинокль, за который любой орнитолог охотно отдал бы полжизни,
и облокотился на уступ. За его спиной сержант Стивенсон и капрал Истман,
сложившись втрое, устраивались в щели. Впрочем, судя по их виду, они не
испытывали особенных неудобств. Над уступом на двух щепках укрепили
маскировочную сеть. Мартин направил бинокль в щель между сетью и уступом.

Двадцать третьего февраля, когда только что взошедшее солнце осветило
горы Хамрина, майор Майк Мартин начал изучать шедевр военно-инженерного
искусства, который не мог увидеть ни один прибор и который был создан его
школьным товарищем Османом Бадри.

В это время в Эр-Рияде из комнаты радистов выбежал взволнованный
радиооператор. Он вручил Стиву Лэнгу и Саймону Паксману крохотный листок.

- Черт возьми, - с чувством сказал Лэнг, - он там, он на этой проклятой
горе!

Через двадцать минут на авиабазу Эль-Харц поступил приказ из штаба
генерала Глоссона.

Капитан Дон Уолкер вернулся на свою базу ночью 22 февраля. Он успел
вздремнуть лишь несколько часов, а на рассвете, когда возвратившиеся с
ночных вылетов пилоты прошли опрос и торопились добраться до своих коек, уже
принялся за работу.

К полудню план операции можно было представлять командованию. Его тотчас
отправили в Эр-Рияд, где он был одобрен. Вторая половина дня ушла на
подготовку самолетов, экипажей и вооружения.

Планировался налет группы из четырех самолетов на иракский военный
аэродром Восточный Тикрит, располагавшийся к северу от Багдада, недалеко от
того места, где родился Саддам Хуссейн. Операция должна была выполняться
ночью, а уничтожить объект предполагалось двухтысячефунтовыми бомбами с
лазерным наведением. Командование операцией было поручено Дону Уолкеру; с
ним будут его постоянный ведомый и еще два "игла".

Каким-то чудом объект оказался в списке целей для нанесения воздушного
удара, хотя он был придуман не месяц и даже не три дня назад, а всего лишь
утром того же дня.

Экипажи трех других самолетов тут же освободили от всех других заданий.
Им было приказано готовиться к налету на Восточный Тикрит. Операция,
вероятно, будет намечена на ночь с 22 на 23 февраля, а может быть, на другую
ночь. До полного выяснения обстановки в районе цели экипажам нужно было
постоянно находиться в состоянии часовой готовности.

Двадцать второго февраля к заходу солнца все четыре "игла" были готовы к
взлету, а в десять часов вечера операцию отложили на неопределенное время.
Экипажам четырех "иглов" приказали отдыхать, тогда как все другие самолеты