Признающие мир созданным Господом или, точнее сказать, Господней любовью,
берегут окрест сущее и живую тварную плоть по заветам братней любви. Те
же, кто почитает Сатану творцом сущего и ему служат, стремятся, напротив,
разрушить зримый мир и погубить братию свою! И даже отвергая и Бога и
Сатану, признавая себя самих единым смыслом творения, - есть и такие! -
все одно служат Сатане, ибо не берегут, но сокрушают зримое, как бы отмщая
сущему миру и себе самим за неверие свое!
твое, Господи! И, воистину, прелесть вкоренилась в латинах, егда Сатану
содеяли как бы служителем Господа, а Господа - допускающим зло в
человецех, по учению Августина Блаженного о предопределении, сиречь о
предназначенности иных смертных к гибели, а других ко спасению, независимо
от их заслуг или грехов в этой жизни!
надобно творить токмо добро. И не превышать себя мудростью паче
Всевышнего!
сказано токмо о симонии! - отозвался Федор.
полутьме отчетисто-ясно, и уже одетая сажей хлебня приобретала незримо все
более облик катакомбного подземелья первых веков христианства, где
немногая горсть верных обсуждает судьбу церкви Божией перед лицом гонений
от всесильных императорских игемонов. Во все столетия жизни своей не
количеством призванных, но токмо высотою духовности победоносна была
церковь Христова!
страны, другой освятит пустынножительным подвигом своим просторы Заволжья,
основавши знаменитый впоследствии Кирилло-Белозерский монастырь, третий
возглавит Смоленскую епископию и будет духовно окормлять град, из коего
многие и многие изыдут в службу государям московским, а четвертый,
племянник Сергиев, Федор, станет биться в далеком Константинополе за
независимость от латинян русской православной митрополии, продолжая труд
покойного Алексия, и окончит дни свои архиепископом града Ростова... А
где, на какой скамье, под каким пологом дыма сидят ныне эти четверо, в
руках которых грядущие судьбы русской земли, разве это важно? И разве не к
вящему прославлению сих старцев и самого главного из них, преподобного
Сергия, днешняя сугубая, почти нищенская простота синклита сего?
сказывает Федор, - являя его мужем, исхитренным в мудрости книжной и
писании. А о прочем лишь то, что отлучающий себя от соборной апостольской
церкви отлучается от самого Христа. <Кому, какой церкви отпадаете вы? -
пишет святейший патриарх. - Латинской? Но и сия стоит на мзде! Тем
сугубейшей, что папа распродает за мзду отпущение грехов, заместивши тем
самым самого Господа!
поставлены, то уже и Христа самого отвергаетися, яко еретицы есте. Как же,
по вашему слову, Христос днесь на земли церкви не имат, ежели речено
Спасителем: <С вами есмь до скончания века!>
патриаршье послание почти наизусть. <О прочем, - глаголет Нил, - известит
вас епископ Дионисий!>
стригольническую! Излагать каноны, баять о церковных уложениях и плате за
требы и поставление означенной соборными решениями...
убеждался опять, что был трижды прав, не позволяя братии ходить по селам
за милостыней и не принимая в дарение деревень со крестьянами. Упрекнуть в
мздоимстве иноков его обители не может никто и поднесь.
он.
соборов, не забывши и уложений собора Владимирского, как и решений,
принятых во время суда над митрополитом Петром в Переяславле, подводя к
той мысли, что <священницы церковью питаются...> Все было верно, и все
было опять не то!
священническим саном церковные клирики. Казненный в Новгороде семь лет
назад вероучитель Карп был дьяконом. Стригольническая ересь поселилась и в
Псковском Снетогорском монастыре, среди тамошней братии. Стригольники вели
праведную жизнь, согласную с заповедями Христа, и все они утверждали, что
в нынешней церкви <Христос части не емлет>, все отрицали священство (мол,
начиная с патриарха, вся церковь стоит на мзде), отрицали таинства,
покаяние, причащение, литургию, каялись вместо отца духовного
матери-земле, воспрещали поминать мертвых, ни вкладов давать по душе, ни
молитв, ни поминок творить. Устраивали свои служения на площадях, смущая
простецов, проповедовали на торжищах и стогнах. И их слушали и согласно с
их проповедью проклинали церковное мздоимство, пьянство и блуд монашеской
братии, роскошь епископов и самого митрополита.
Павла, что и <простецу повеле учити>. И даже прилюдная казнь Карпа с двумя
соратниками (их свергли с Волховского моста) не остудила горячих голов,
скорее напротив, подлила масла в этот огонь.
Дионисий со всем своим красноречием и ученостью.
казнями не победить духовного зла! Но ведь они как дети, бунтующие противу
отцовых навычаев, забывая, что и кров, и пища, и сама жизнь не инуду
пришли к ним, но от тех самых родителей!
лихоимства ся хранят, не собирают богатств земных и, словом, устрояют
жизнь по слову Христа! Но и - с тем вместе - отвергаясь обрядов, преданий,
навычаев самого здания церковного, в чем полагают они тогда продолженность
веры? Возможно отринуть обряды, ведая их, возможно толковать Евангелие,
зная творенья отцов церкви... Зная! Но сколь бренно, преходяще, непрочно
сие знание одного-единого поколения! Помыслим: вот они победили, отринули
и таинства, и молитвы и само здание церковное разрушили! И что же потом?
Оные вероучители умрут. Вырастет второе и третье поколение, уже без знания
того, с чем боролись их деды, без обрядов и таинств, без предания
церковного, идущего от первых изначальных веков, а с ним и без памяти
старины, без скреп духовных, сотворяющих Божье подобие в каждом, постигшем
заветы Христа. И во что тогда обратится народ? А самому честь да толковать
Евангелие, умственно постигать и опровергать преждевременное - это
возможно лишь для немногих, исхитренных научению книжному, вот как иноки
снетогорские! Но не для простецов, не для крестьянина в поле, не для
ремественника за снарядом своим, не для воина, идущего в бой, коему
надобны и молитва, и таинство причащения, и посмертная память с
поминовением церковным, с молитвою о воинах, павших во бранех за землю
свою! Вот о чем стригольницы не мыслят совсем! И егда победят, ежели
победят, ниспровергнув церковь Христову, то и вера, и память предков, и
любовь к отцей земле - все уйдет и не станет нужды защищать землю отцов,
ибо, отвергнув обряды погребальные, и памяти ся лишит домысленный людин! И
не станет страны, и Руси не станет, и язык наш ветром развеет по иным
землям! Вот о чем надобно днесь помнить сугубо!
Евангелие! Мы молоды! Вся эта неподобь ползет на нас с латинского Запада!
Мы не постарели настолько, чтобы, подобно Византии, мыслить о конце или
угаснуть прежде рождения своего! Для того ли владыка Алексий закладывал
основы великой страны? Для того ли гибли кмети на Куликовом поле? Мы уже
пред ними, пред мертвыми, не смеем отступить!
казну церковную! - опять не сдержался Кирилл.
к Сергию, - что инокам должно жить трудами рук своих, отвергаясь не токмо
сел со крестьяны, но и всякого богатства мирского? Боюсь, что тогда
многоразличные ремесла, и живопись, и книг написание - умрут, а от того
сугубая ослаба памяти настанет! - докончил он, покачивая головой, хотя
Сергий и молчал, не возражая.
почти перебивши Михаила, возвысил свой глас игумен Федор, метя опять в
митрополита Пимена. - Об иноках, коих приходит держать в обители, дабы
токмо не возмутить ропот в простецах, о том же пьянстве, яко и тебе и мне
приходит нужда вовсе запрещать хмельное питие в обители, даже и из всех
греческих уставов выскабливать статьи о питии винном! Как-то греки умеют
пить вино с водою за трапезой и соблюдать меру пития, мы же не можем
искони, дорвемся - за уши не оттащишь!
сотворилось великой пьяни, и не от той ли причины, хотя частию, и город
был сдан ворогу?
Акунин Борис
Круз Андрей
Пехов Алексей
Посняков Андрей
Каргалов Вадим
Афанасьев Роман