Спад напряженья казался усталостью. Дни укорачивались, пора возвращаться к
себе, на зимовки, к долгому сонному покою.
превратились в разбойников, а жадность грабителей удовлетворяется малой
кровью.
всеобщим избиением. Но занятые мелочами грабители, боясь гнева неизвестных
сил, думали лишь о том, как поскорее покинуть проклятое место.
поспешили татары и другие.
высокому, чем забота о возвращении домой. Устроив облаву на разбегавшихся
сунов, синие монголы заставили их собрать в одно место и сжечь все боевые
машины.
зверю непогребенные трупы чужих.
зашитые тюки с телами умерших на ханском пиру. В двух переходах до
Туен-Хуанга монголы остановились в пустынном месте. Несколько выбранных
всадников погнали в сторону от торной тропы, к предгорьям, кучку пленных,
которые вели верблюдов с телами хана и других начальников. Через два дня
монгольские всадники вернулись одни.
Она - что только и важно - хороший учитель молчания.
Поднебесной крикливо-напыщенные извещения сановников: в ужасе перед
содеянным "степные черви" бегут, а их разбойничий хан "грызет землю",
убитый своими же из раскаяния перед Сыном Неба.
- по необходимости, а также из благочестия, - каждый в меру сил
восстанавливал свой разрушенный угол, пользуясь разрушенным у соседей,
погибших в день разгрома. Как всегда, кто-то наживался раскопками
развалин, особенно коль удавалось добраться до имущества, припрятанного
бывшими хозяевами при вестях о кочевниках либо еще раньше: с начала веков
люди поневоле щедры на клады.
Туен-Хуанг. Рассыпавшаяся армия Тенгиза прошла несколькими волнами и
совершенно мирно. Наступательный порыв погас. С детским простодушием,
будто бы ничего не было, монголы предлагали ненужные им вещи из поделенной
добычи. Такого нашлось много. Те из жителей Туен-Хуанга, у которых были
серебряные та-эли или пригодные монголам товары, совершили выгоднейшие
обороты. Не первый раз война подсаживала на коня будущих богачей, для
которых боевой рог превращался в рог изобилия.
убыли, плеснув живой волной своего полноводья, наполнит до отказа и
Су-Чжоу, и Туен-Хуанг, и вольные пригороды. Здесь ворота тропы. Пока Запад
и Восток не найдут других путей для общения, везде на тропе вместо
разрушенных будут воздвигаться новые стены, чтобы жителям новых домов было
на что надеяться в ожидании новых войн и разорений.
монголов в Тысяче Пещер, воспрянули духом. В начале вынужденного
сообщества они, обмениваясь необходимыми словами, приглядывались: что за
человек? Скромность мила и в родной семье. В пути же внимание к спутнику,
соединенное с терпимостью да с вежливым умолчанием о собственных
достоинствах, превращается в добродетель. В Пещерах неизбежно образовались
подобия товариществ. Связью служили, как бывает в трудных обстоятельствах,
характеры людей - они в дни испытаний проявляются сами собой.
утешение у служителей разных религий, своих невольных и добровольных
благодетелей.
суждением о том, что стоит выше мелочей жизни одного человека.
общины, беседовали четверо.
русобородый мужчина. - Надежда - прекраснейшее свойство души. Без надежды
кто же отправится из дома, кто начнет дело, даже самое малое? У нас есть
женское имя - Надежда. Бывает, обращаясь к князю, у нас говорят
"надежда-князь". Не льстят этим, нет, но обязывают.
каменной плите - естественной крыше, падало достаточно света. Снаружи
продух был искусно защищен от песка, и днем здесь не нуждались в лампах.
Руси знали как о сильной западной державе между Итилем - Волгой и
родственными русским по крови чехами и поляками. На севере Русь выходила к
холодным морям, на юге - к Евксинскому Понту, иначе Русскому морю.
ценности, и возвращался с малым весом дорогих товаров да с двумя
спутниками, тоже подданными русского князя, но по виду нерусского племени.
Так знали со слов Андрея и большим не интересовались.
владения, ехал в Поднебесную. Он заставлял Андрея рассказывать о сунах, с
терпением сильного человека мирясь с неизбежными повторениями.
Они въедливы, упрямо-настойчивы, цепки. В труде себя не щадят,
неприхотливы.
поощрения, - заметил равви Исаак.
подучился. Грамота у них трудна неимоверно. Даже со своим человеком нужно
много соли съесть... Однако ж смотрел, видел. Вот, к примеру, как в
Нанкинге сун начинает пробиваться в купцы. В поиске счастья пришел
издалека, продав в родном месте все, что имел. Зажав малую толику денег,
он пробирается в город. Питается подаянием, нет милостыни - ест траву,
пробавляется бог весть чем, суны способны есть все. И то сказать, жить у
них дорого, с нашей Русью невозможно и сравнивать. В Нанкинге пришелец,
ночуя под небом, перебивается любой работой, согласен на все, лишь бы как
пропитаться. Таких, как он, там много. На самую трудную работу за
безделицу заработка согласны сразу и десять, и сто человек, а хозяину
нужен один. Пришлый голодает зло, но своих денег не тронет. Они для него -
надежда. Так перебивается, пока не узнает города, пока не поймет, с чего
начинать. Вот решился. У него лавочка-конура с товаром. Он в ней спит,
скорчившись ужом. На рассвете открывает торговлю. Сидит голодный, пока не
подсчитает, что есть барыш. Тогда купит лепешку, с которыми в рядах ходит
такой же, как он. Если не заморит себя, если не пропадет от мора либо
какой болезни, то через сколько-то лет начнет богатеть. Тут зальется
жиром, станет важным и давит других, как его давили, без пощады. Ибо сам
через все прошел, пусть другой терпит.
терпением, выносливостью. Ремесленники у них хороши. Ткут дивные ткани,
кожу выделывают, любую вещь украсят. Режут на камне, на кости, на меди так
мелко, что едва видно глазом. Лак наносят слой за слоем с перерывами по
многу дней, по два года проходит, пока не кончат. Землю любят, землепашец,
не стыдясь, все нечистое несет в поле - без удобрения земля не родит, ибо
покоя ей не дают, - и поля смердят, как нужное место. Земледелец работает
цепко, не щадя себя. Видел, как на поле из реки носят воду. С двумя
ведрами лезут на кручу. Тропинка пробита ногами. Трудно лезть и пустому.
Сун же норовит капли не расплескать. Спрашиваю, почему не устроите
поудобнее? Говорят - так и деды воду таскали. У них считается: чем древнее
обычай, тем лучше. Я поклонился великому труду. Про себя же подумал: хоть
бы дорожку-то прорыли. Нельзя... Труд они чтут. Сунский цесарь - Сын Неба
каждый год сам с великой церемонией проводит деревянным древним плугом в
поле борозду.
богатство.
оказывают больше для вида. У сунов закон - почитать начальников, как дети
родителей. Но терпят они от начальников столько, сколько другой не
вынесет. Начальников у них бесчисленно много. Налогами их обирают, как
курицу щиплют. Нигде подобного не увидишь, ни у арабов, ни у греков, ни у
булгар. О Руси не говорю, ибо непристойно хвалиться. Нет, у сунов жизнь
тяжкая. Ты, равви, правильно заметил, что они сильные. А случись мор -
мрут, как осенние мухи. Да и простой болезни сун легко поддается, сгорает,
будто лучина. Стариков у них я редко видел. Жестокости много. Сунов
запугивают пытками, мучительными казнями. Почему?
злых и возмездия, - заметил равви Исаак.
Гитой, невестой Мономаха, возразил бы Исааку: "В обычаях Руси, в законах
Русской Правды негу пыток и казней!"
путешественников. Для развлечения арабы в ученых книгах мешают быль с
небылицей, суны, инды тешатся невероятным. Где-то оно существует,
чудесное! Однако ж самые странные на вид звери, встречавшиеся Андрею на
длинных его путях, своей бессловесностью и повадками выдавали свою
общность со всеми зверями. Как не сказать - удивительны различия между
народами в цвете кожи, в речи, в одежде, в обычае, даже в пище! Но все
Володихин Дмитрий
Прозоров Александр
Володихин Дмитрий
Флинт Эрик
Свержин Владимир
Орлов Алекс