но не могла добраться до изголовья и упала на колени, судорожно ухватив-
шись за ножку кровати. Тогда я поняла, что погибла...
словно все еще испытывая отчаянную тревогу, овладевшую ею в ту ужасную
минуту, - что на этот раз я ясно сознавала грозившую мне опасность: душа
моя, утверждаю, бодрствовала в уснувшем теле, и потому я все видела и
слышала. Правда, все происходило точно во сне, но это было тем ужаснее.
темноту. Затем я услышала скрип двери, хорошо знакомый мне, хотя дверь
открывалась всего два раза.
рят, что несчастный человек, заблудившийся в пустынных степях Америки,
чувствует таким образом приближение змеи.
усилию воли я даже встала, но для того только, чтобы тотчас снова
упасть... упасть в объятия моего преследователя...
Фельтону тем, что останавливается на всех подробностях своего рассказа,
но не хотела избавить его ни от единой пытки: чем глубже она уязвит его
сердце, тем больше будет уверенности, что он отомстит за нес. Поэтому
она продолжала, точно не расслышав его восклицания или рассудив, что еще
не пришло время ответить на него:
ным подобием трупа. Я вам уже говорила: не будучи в состоянии оконча-
тельно овладеть своими телесными и душевными - способностями, я все же
сохраняла сознание грозившей мне опасности. Я боролась изо всех сил и,
по-видимому, упорно сопротивлялась, так как слышала, как он воскликнул:
палачей, но не думал, что они так сильно противятся своим любовникам".
чувствовала, что силы мои слабеют, и на этот раз негодяй воспользовался
не моим сном, а моим обмороком...
только холодный пот струился по его мраморному лбу и рука была судорожно
прижата к груди.
подушкой нож, до которого перед тем я не могла добраться: если он не
послужил мне защитой, то, по крайней мере, мог послужить моему искупле-
нию.
ву. Я поклялась все сказать вам и скажу все. Я обещала открыть вам прав-
ду и открою ее, пусть даже я погублю себя этим!
Фельтон.
тианке. Без сомнения, ее внушил мне этот извечный враг души нашей, этот
лев, непрестанно рыкающий вокруг нас. Словом, признаюсь вам, Фельтон, -
продолжала миледи тоном женщины, обвиняющей себя в преступлении, - эта
мысль пришла мне и уже не оставляла меня больше. За эту греховную мысль
я и несу сейчас наказание.
нать, как вы за себя отомстили.
в следующую ночь. Днем мне нечего было опасаться.
решила за ужином сделать вид, что ем, но ни к чему не притрагиваться, и
мне нужно было утром подкрепиться, чтобы не чувствовать голода вечером.
пришлось пробыть двое суток без пищи и питья, я больше всего страдала от
жажды.
нятом решении. Не сомневаясь в том, что за мной наблюдают, я старалась,
чтобы выражение моего лица не выдало моей затаенной мысли, и даже нес-
колько раз поймала себя на том, что улыбаюсь. Фельтон, я не решаюсь
признаться вам, какой мысли я улыбалась, - вы почувствовали бы ко мне
отвращение.
хочу поскорее узнать, чем все это кончилось.
в темноте подали ужин, затем зажглась лампа, и я села за стол.
выпила только ту, что оставила от завтрака. Подмена эта была, впрочем,
сделана так искусно, что мои шпионы, если они у меня были, не могли бы
ничего заподозрить.
как накануне, но на этот раз, сделав вид, что я изнемогаю от усталости
или уже освоилась с опасностью, я добралась до кровати, сбросила платье
и легла.
лась пальцами в его рукоятку.
за что бы не поверила этому еще накануне! - я почти боялась, что он не
придет.
потолком. Темнота наполнила комнату, но ценой некоторого усилия мне уда-
лось проникнуть взором в эту темноту.
шала только биение собственного сердца.
шейся двери, и послышались чьи-то шаги, под которыми поскрипывал пол,
хотя он был устлан толстым ковром. Я различила в темноте какую-то тень,
приближавшуюся к моей постели...
ваше слово жжет меня, как расплавленный свинец?
что пробил час мщения или, вернее, правосудия, я смотрела на себя как на
новую Юдифь. Я набралась решимости, крепко сжала в руке нож и, когда он
подошел ко мне и протянул руки, отыскивая во мраке свою жертву, тогда с
криком горести и отчаяния я нанесла ему удар в грудь.
притупился о нее.
рый сослужил мне такую плохую службу. - Вы покушаетесь на мою жизнь,
прекрасная пуританка? Да это больше, чем ненависть, это прямая неблаго-
дарность! Ну, ну, успокойтесь, мое прелестное дитя... Я думал, что вы
уже смягчились. Я не из тех тиранов, которые удерживают женщину силой.
Вы меня не любите, в чем я сомневался по свойственной мне самонадеяннос-
ти. Теперь я в этом убедился, и завтра вы будете на свободе".
лии, которое вы надо мной учинили, расскажу, как вы держали меня в пле-
ну. Я во всеуслышание объявлю об этом дворце, в котором творятся гнус-
ности. Вы высоко поставлены, милорд, но трепещите: над вами есть король,
а над королем - бог! "
гневное движение. Я не пыталась разглядеть выражение его лица, но по-
чувствовала, как задрожала его рука, на которой лежала моя.
здесь, и тогда вы увидите, что призрак-обвинитель страшнее угроз живого
человека".
достаточно мужественному, чтобы к нему прибегнуть: я уморю себя голо-
дом".
дяй. - Я немедленно возвращаю вам свободу, объявляю вас воплощенной доб-
родетелью и провозглашаю вас Лукрецией Англии".
разоблачила перед богом, и, если нужно будет скрепить, как Лукреции, мое
обвинение кровью, я сделаю это! "
Честное слово, в конце концов вам здесь хорошо живется, вы не чувствуете
ни в чем недостатка, и если вы уморите себя голодом, то будете сами ви-
новаты".
лась дверь, и я осталась, подавленная не столько горем, сколько - приз-
наюсь в этом - стыдом, что так и не отомстила за себя.
и я держала свое слово и ничего не пила и не ела. Я решила, как я
объявила ему, убить себя голодом.
тит мне самоубийство.
меня...
Лукьяненко Сергей
Контровский Владимир
Андреев Николай
Шилова Юлия
Куликов Роман
Посняков Андрей