пятками и двинулся по запруженной народом улице. Заблудиться! Я сумею
отыскать дорогу, будь она проклята. Болезнь Мэта словно стерла часть его
памяти. Он вспомнил гостиницу, взглянув на нее, - верхние ее этажи виднелись
издалека. Помнил он и вывеску, поскрипывающую на ветру. Но какую-нибудь
другую знакомую деталь, которую можно увидеть с этого места, юноше
припомнить не удавалось.
Как события, происшедшие раньше или позднее его давней прогулки, оставались
загадкой, скрытой от него, точно игральные кости, еще не выброшенные из
стаканчика на стол.
Внутреннем Городе или в Королевском дворце. Такого я бы не забыл! И все же
ему незачем было вспоминать дорогу туда. Улицы Нового Города - это название
внезапно подсказала память, - той части, что существовала менее двух тысяч
лет, разбегались во всех направлениях, но главные бульвары вели во
внутренний город. Гвардейцы у ворот никого не останавливали.
Плавно изгибающиеся улицы взбирались на холмы, где высились стройные башни;
их стены, отделанные плитками, вспыхивали под солнцем множеством цветов и
оттенков. С улиц открывался вид на сады и парки, разбитые так искусно, что
сверху они казались гигантским причудливым рисунком, или же глазам
представала панорама всего города и даже холмистых равнин и лесов далеко за
городской чертой. Не имело никакого значения, по какой улице путник
намеревался ехать. Они все закручивались спиралью к тому, что он искал, -
Королевскому дворцу Андора.
Андора, направляясь к его высоким вызолоченным воротам. Белоснежный Дворец
Андора наверняка оказался бы как нельзя к месту в Тар Валоне и дополнил бы
прочие его чудеса, столь великолепны были тонкие башни и золотые купола,
сверкающие на солнце, высокие балконы с ажурной каменной резьбой. Золотой
лист на одном таком куполе мог бы обеспечить Мэту шикарную жизнь в течение
целого года.
великих событий. Дюжина гвардейцев стояла перед закрытыми воротами, у всех
поперек сверкающих кирас висели луки. Лица солдат скрывали стальные решетки
начищенных шлемов. Плотный офицер в красном плаще, откинутом с одного плеча,
чтобы все видели узел золотого галуна, прохаживался туда-сюда вдоль строя и
разглядывал каждого солдата, словно отыскивая на форме малейший след
ржавчины или пыли.
посаженные глаза смотрели на Мэта не мигая, капитан напомнил ему толстенькую
крысу в клетке.
возрасте, чтобы иметь не один-единственный узел ранга, - и скорее жирный,
чем плотный.
этого дурака, чтобы он не заставил тебя ждать весь день. Я не хочу махать
бумагой Амерлин везде и всюду, чтобы меня не гнали прочь пинками.
он захохотал, затем смех оборвался, как отрезанный ножом, и гвардеец зверем
поглядел на Мэта: - Нам ни к чему письма из Тар Валона, если такая гадость у
тебя, злодея, и имеется! Наша добрая королева - да осияет ее Свет! - не
желает слышать никаких известий из Тар Валона до тех пор, пока к ней не
вернется Дочь-Наследница. Я в жизни не слыхал про гонца из Белой Башни в
одежке, как у сельского жителя. Ясно, что ты замыслил какую-то хитрость.
Может, надеешься, что тебе дадут несколько монет, если ты придешь и объявишь
о каком-то письме. Но считай себя счастливчиком, если не кончишь в тюремной
камере. А если ты из Тар Валона, то отправляйся обратно и передай Башне,
чтобы она вернула Дочь-Наследницу до того, как мы придем и заберем ее. Но
если ты, мошенник, охотишься за серебром, то убирайся с глаз долой, пока я
не отколотил тебя так, что будешь помнить до конца своих дней! Убирайся на
все четыре стороны, полудурок! Прочь отсюда!
теперь юноша быстро проговорил - Письмо от нее, офицер. Оно от...
таким же красным, как мундир. - Проваливай с глаз долой, ты, подонок из
сточной канавы! Если не уберешься, пока я считаю до десяти, я арестую тебя
за то, что ты оскверняешь площадь перед дворцом своим присутствием! Раз!
Два!..
Говорю тебе, письмо послала Илэйн...
Приспешник Тьмы!
обвинение всерьез, но гвардейцы в красных мундирах ринулись к нему, все
двенадцать в кирасах и шлемах, и Мэт, вонзив каблуки в бока своей лошади,
галопом помчался прочь, преследуемый криками толстого офицера.
Прохожие отпрыгивали с пути и жались к стенам домов на изгибающихся улицах,
потрясая кулаками и выкрикивая вдогонку Мэту не меньше проклятий, чем
офицер-гвардеец.
слово, только о самом себе. Все, что надо было сделать, - это назвать ее
проклятое имя с самого начала. "Илэйн, Дочь-Наследница Андора. посылает это
письмо своей матери, Королеве Моргейз". Свет, кому бы в голову пришло, что
они так думают нынче о Тар Валоне. По прошлому посещению Кэймлина Мат
запомнил, что в глазах гвардии Белая Башня и Айз Седай стояли лишь
ступенькой ниже Королевы Моргейз. Чтоб ей сгореть, Илэйн могла бы сказать
мне, раз отношение изменилось. И нехотя добавил: Вообще-то я и сам мог кое о
чем ее спросить.
на шаг. Он был совершенно уверен, что гвардейцы, охранявшие дворец, больше
не преследуют его, поэтому не стоит привлекать к себе внимание тех, кто
сторожит эти ворота, пронесшись мимо них галопом, тем более что солдаты
смотрели на него так же безучастно, как в первый раз.
обратно. Он вдруг вспомнил кое-что, и у него появилась идея, которая очень
ему понравилась, гораздо больше, чем первоначальное решение попасть во
дворец через ворота. А если охранять их будет этот жирный солдафон, тем
лучше.
наконец вывеску; на ней был изображен мужчина, преклонивший колени перед
возложившей руку ему на голову женщиной с золотисто-рыжими волосами и в
короне из золотых роз. Мэт обогнул широкое трехэтажное каменное строение с
высокими окнами даже под самой красночерепичной крышей и въехал во двор
конюшни, где парень с лошадиным лицом и в кожаной жилетке, которая была
немногим грубее его собственной кожи, принял у него поводья. Юноше
показалось, что он вспомнил этого парня. Да, это Рами.
марку. - Ты ведь помнишь меня, а?
привычной ему меди серебряный блеск Он кашлянул. - Да, конечно, я помню,
молодой господин. Простите меня! Вылетело из головы. Людей я плохо
запоминаю. А вот лошадей много лучше. Лошадей я знаю очень хорошо.
Прекрасное животное, молодой господин! Я позабочусь о нем, будьте уверены. -
Он пробормотал все это быстро, без пауз, и Мэт не смог ввернуть ни единого
слова; потом Рами так поспешно увел мерина в конюшню, что юноша не успел
напомнить ему свое имя.
взвалил на плечи остальные свои пожитки. Да этот малый не отличит меня от
ногтя Ястребиного Крыла. Коренастый мускулистый мужчина сидел на
перевернутом бочонке рядом с дверью кухни, ласково почесывая за ухом
черно-белого кота, свернувшегося у него на коленях. Не прекращая ни на
секунду своего занятия, мужчина изучал Мата, глядя на него из-под тяжелых
век, особенно внимательно он ощупал взором боевой посох на его плече. Мэту
казалось, что он помнит этого человека, но вот имя его напрочь забыл. Юноша
ничего не сказал, открывая дверь, мужчина тоже промолчал. Совсем
необязательно, чтобы меня помнили. Может, эти проклятые Айз Седай каждый
день являются сюда и уводят постояльцев. На кухне два помощника повара и три
судомойки носились между печами и вертелами, руководимые пухлой женщиной; ее
волосы были собраны в пучок, а деревянная ложка в ее руке служила указующим
перстом.
женщины! - но все звали ее просто поварихой.
Помолчав, она продолжала: - Он был так похож на Тигрейн, да осияет Свет се
память! Ты у него служишь, наверное? Значит, он возвращается, этот молодой
принц?
тут появится, и не уверен, что вам понравилось бы его возвращение.
человек этот принц. Чтоб мне сгореть, если найдется женщина, которая не
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Гуревич Георгий
Володихин Дмитрий
Каргалов Вадим
Контровский Владимир