Надо будет опять приняться за работу. Ведь нас теперь только двое. Мы с
тобой будем работать для нее. Это наше дитя. А! Судно тронулось.
Отправляемся. Прощай, Лондон! Добрый вечер, доброй ночи, к черту! Ах,
проклятый Лондон!
между ним и пристанью все увеличивалось. На другом конце судна, на корме,
стоял человек, очевидно судовладелец; он только что вышел из каюты и,
отдав причал, взялся за руль. Человек этот, отличавшийся хладнокровием
моряка и флегматичностью голландца, устремил все свое внимание на
фарватер; он ничего не видел, кроме поверхности воды, ничего не слышал,
кроме шума ветра; еле выделяясь в темноте, он походил на призрак и
медленно двигался по палубе от одного края кормы к другому, согнувшись под
тяжестью румпеля. Он был один на палубе. Пока судно шло по реке, ему не
нужны были помощники. Через несколько минут шхуна поплыла по течению. Ни
боковой, ни килевой качки не было. Почти не нарушая спокойствия Темзы,
волна отлива быстро увлекала судно. За ним в тумане уменьшался черный
силуэт Лондона.
начался бред. Ладони у нее влажные. Но чем же это мы прогневили бога? Как
неожиданно пришла беда! Как торопится обрушиться на нас несчастье! Коршун
падает камнем, вонзает когти в жаворонка. Такова судьба. И вот ты слегла,
моя дорогая малютка. Приезжаем в Лондон, думаем: вот большой город с
прекрасными монументами, вот Саутворк, великолепное предместье.
Поселяемся. А оказывается, что это ужасная страна. Что прикажете делать? Я
рад, что уезжаю. Сегодня - тридцатое апреля. Я всегда опасался апреля; в
этом коварном месяце только два счастливых дня: пятое и двадцать седьмое,
а несчастливых четыре: десятое, двадцатое, двадцать девятое и тридцатое.
Это неопровержимо доказано вычислениями Кардано. Хоть бы поскорее миновал
нынешний день. Хорошо, что мы уже отчалили. На рассвете будем в Гревсенде,
а завтра вечером в Роттердаме. Ну что же, черт возьми, опять примемся за
прежнюю жизнь, опять будем тащить на себе наш возок, не правда ли, Гомо?
расстаешься с городом! Гомо, мы могли бы быть еще счастливы. Но увы, нам
всегда будет кого-то не хватать. Тень умершего всегда остается с тем, кто
его пережил. Ты знаешь, о ком я говорю, Гомо. Нас было четверо, теперь нас
только трое. Жизнь - лишь длинная цепь утрат любимых нами существ. Идешь и
оставляешь за собою вереницу скорбей. Рок оглушает человека, осыпая его
градом невыносимых страданий. Как после этого удивляться, что старики
вечно твердят одно и то же? Они глупеют от отчаяния. Мой славный Гомо, все
еще дует попутный ветер. Уже совсем не видать купола святого Павла. Мы
сейчас пройдем мимо Гринича. Это значит - отхватили добрых шесть миль. Ах,
меня всегда воротит от этих мерзких столиц, кишащих священниками, судьями
и чернью. Я предпочитаю видеть, как колышутся листья в лесу. А лоб у нее
все еще влажный! Не нравятся мне эти вздувшиеся выше локтя лиловые вены.
Это у нее от жара. Ах, все это меня убивает! Спи, дитя мое. О да, она
спит.
издалека, доносившийся одновременно я с высоты небес и из глубин земли,
чудесный и страдальческий голос Деи.
ангел. Ему чудилось, что он слышит слова, произносимые где-то за пределами
жизни, как бы в блаженном забытьи. Голос говорил:
уйти вслед за ним. Отец, я не больна, я слышала все, что вы говорили; мне
хорошо, я чувствую себя прекрасно; я спала. Отец, я буду счастлива.
донеслись медленно произнесенные слова:
ночи. Ночь - это разлука.
неба. И вот он исчез. Этого и нужно было ожидать. Душа улетает, как птица.
Но гнездо души находится в глубине, там, где скрыт великий магнит,
притягивающий к себе все; я хорошо знаю, где можно найти Гуинплена.
Поверьте, я найду к нему дорогу. Отец, он там. Позднее и вы будете с нами.
И Гомо тоже.
как Гуинплена нет. Если бы я и хотела, я не могла бы здесь остаться: без
воздуха нечем дышать. Не надо требовать невозможного. Когда со мною был
Гуинплен, я жила - это было так просто. Теперь Гуинплена больше нет, и я
умираю. Либо он должен вернуться, либо я должна умереть. Но так как
возвратиться он не может, я ухожу сама. Так хорошо умереть! Это совсем не
страшно. Отец, то, что гаснет здесь, вновь зажигается там. Когда живешь,
постоянно чувствуешь, как от боли сжимается сердце. Нельзя же страдать
вечно. И вот люди уходят, как вы говорите, к звездам, там сочетаются
браком, не расстаются никогда и любят, любят друг друга; это и есть
царство небесное.
теперь. Я уж не помню где, в каком-то маленьком городке; там шелестели
деревья, и я слышала пение малиновок. Потом мы приехали в Лондон, и все
переменилось. Я никого не упрекаю. Перебираясь на новое место, никто не
знает, что там случится. Помните, отец, однажды вечером в большой ложе
сидела женщина, которую вы называли герцогиней? Мне стало грустно. Я
думаю, было бы лучше избегать больших городов. Но Гуинплен поступил
хорошо. Теперь моя очередь. Вы сами мне рассказывали, что я была совсем
малюткой, когда моя мать умерла, что я ночью лежала на земле и снег падал
на меня, а Гуинплен тогда тоже был ребенком и тоже совершенно одиноким; он
подобрал меня, и лишь потому я осталась в живых; не удивляйтесь же, если я
сегодня должна покинуть вас и уйти в могилу, чтобы узнать, там ли
Гуинплен. Ведь единственное, что у нас есть при жизни, - это сердце, а
когда жизнь кончится, - душа. Отец, вы хорошо понимаете, о чем я говорю.
Что это колышется? Мне кажется, будто наш дом движется. Однако я не слышу
стука колес.
что произошло, но словно чувствую какую-то перемену.
Гуинплена донесся слабый вздох.
на шхуне. Успокойся. Тебе вредно много говорить. Если ты хоть немного
любишь меня, дочурка, не волнуйся, не доводи себя до горячки. Я стар и не
перенесу твоей болезни. Пожалей меня, не хворай.
смирно. В конце концов тебе незачем знать, что такое полая вена. Если ты
успокоишься, я тоже буду спокоен. Дитя мое, подумай немного и обо мне. Он
тебя подобрал, но я тебя приютил. Ты сама себе вредишь. Это плохо. Ты
должна успокоиться и заснуть. Все будет хорошо. Даю тебе честное слово,
все будет хорошо. Погода отличная. Как будто нарочно установилась для нас.
Завтра мы будем в Роттердаме, это город в Голландии, у самого устья Мааса.
другом, нельзя расставаться, лучше умереть, так как другого выхода нет. Я
очень люблю вас, но чувствую, что я уже не с вами, хотя еще и не с ним.
вы можете не волноваться, лихорадки у меня нет, мне только немного жарко,
вот и все.
3. РАЙ, ВНОВЬ ОБРЕТЕННЫЙ НА ЗЕМЛЕ
Контровский Владимир
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Бажанов Олег
Трубников Александр
Шилова Юлия