сиками фернейского производства. Вольтер мечтал, что часы его фабрики
она распродаст через Кяхту китайцам, но мудрец никак не ожидал, что
русская императрица обратит их в политическую спекуляцию.
расфуфыренная, вся в мушках, Прасковья Брюс. Дурачась, она прикинулась
попрошайкой-цыганкой:
неземной страсти... Или забыл? Так вспомни: когда ты глаза лишился и хо-
тел в монахи постричься, разве не я тебя утешила?.. Хочешь, опять приду?
талантливых полководца - Иван Иванович Михельсон и князь Петр Михайлович
Голицын. Им было сейчас не до наказания восставших: они быстро наступали
на Пугачева, по их следам двигались менее удачливые в боях, зато более
жестокие в расправах. Эти никуда не торопились - деловито секли, вешали,
рубили и сжигали. Бибиков, отсылая в Петербург реляции, старательно вы-
черкивал из текста описания их жестокостей.
утешение ему яицкие казаки женили Пугачева на местной казачке Устинье
Кузнецовой, чтобы еще крепче привязать его к Яику и делам яицким. Вскоре
под станицей Татищевой разыгралась жестокая битва: Пугачев схватился с
князем Голицыным, но, ощутив свою слабость, скрылся в Бсрду.
сняли осаду с Оренбурга; императрица радовалась:
как с "маркизом" будет покончено... нарекла я себя помещицей казанской,
а теперь помышляю - не объявиться ли мне и помещицей оренбургской, чтобы
дворяне чувствовали: я с ними, я никогда их не оставлю, буду их жало-
вать!..
изнурение гарнизона дошло до того, что солдаты питались "киселем", сва-
ренным из глины с водою. Потемкин указал щедро наградить потерпевших
солдат, а жителям Оренбурга императрица разрешила три года подряд не
платить в казну никаких податей. В числе многих близких Пугачеву людей
была схвачена и "царица" Устинья! Все складывалось удачно для Екатерины,
но вдруг, как гром среди ясного неба, умер Бибиков, и это было столь не-
ожиданно, что при дворе решили: опоен ядом.
Александра Ильича уже не имеет значения: Пугачев разбит полностью, дело
за поимкой его, а Михельсон с Голицыным молодцы, я их своей милостью ни-
когда не оставлю...
преследования, собирая новое ополчение, на просторах России стали появ-
ляться новые отряды повстанцев. Предводители их не старались выдавать
себя за "царей", им было не до того, чтобы притворяться "графами" и
"фельдмаршалами". А народ окрестил их метко - пугачи. Вот эти-то "пуга-
чи", подлинные вожди народа, и раздули по стране новое жаркое пламя
Крестьянской войны.
рина, и с первого поцелуя Потемкин навсегда забыл, что это императрица:
для него она стала только женщиной, которой ему, мужчине, приятно пове-
левать. Любовный язык Екатерины был по-бабьи горяч: "Все пройдет в мире,
кроме страсти к тебе... Сердце зовет: куда делся ты, зачем спишь? Бес-
ценные минуты проходят... Я с тобой как Везувий: когда менее жду, тогда
эрупция моя сильнее. Ласками все свечки в комнатах загашу... Что хочешь
делай, только не уйди от меня без этого!" Одурманив его нежностью и бур-
ной страстью, Екатерина переложила со своих плеч на плечи нового фавори-
та главные дела: снабжение армии Румянцева и руководство борьбы с восс-
тавшим народом. Потемкин и сам не заметил, как и когда в его руках сос-
редоточились все силы ада... На кричащем фоне пожаров и виселиц, сразу
изменивших идиллические пейзажи России, творились при дворе такие дела,
результаты которых отразятся в недалеком будущем.
дворце, но еще очень стыдился часовых и прокрадывался в спальню императ-
рицы на цыпочках, по стеночке, наивно полагая, что остается невидим и
неслышим. Васильчиков, покидая дворец, не питал к своему сопернику не-
добрых чувств, напротив, щедро награжденный императрицей, он испытал об-
легчение, как арестант, негаданно попавший под указ об амнистии. Без те-
ни юмора, вполне радушно он пожелал Григорию Александровичу больших ус-
пехов на новом для него государственном поприще... Не так спокойно от-
неслись к этой перемене при "малом дворе". Павел с Natalie и Андреем Ра-
зумовским растерянно окружили навестившего их Никиту Ивановича Панина;
молодые люди наперебой спрашивали вельможу: что им ждать с явлением но-
вого фаворита, на что надеяться? Документальный ответ Панина был таков:
"Мне представляется, сей новый актер станет роли свои играть с великою
живостью и со многими переменами, если только он утвердится".
последний, а вам не советую нарушать равновесия на дворе, ибо новый кур-
тизан вашему дому не враждебен...
французский король Людовик XV, и Екатерина сказала:
ции оспенные и умер... вольно ж ему. А нам забота: дофина поздравлять с
его австриячкой Марией-Антуанеттой.
эмоций, ибо своих дел было по горло. Между тем возвышение Потемкина аук-
нулось и на Дунае - Безбородко первый порадовал его льстивым письмецом:
"Милостивый отзыв вашего высокопревосходительства обо мне оживотворил
все чувства мои и воскресил надежду во мне достигнуть желаемого". Потем-
кин, хоть убей, не мог вспомнить, когда он выражал о Безбородке милости-
вые отзывы. Впрочем, сие не столь важно... В это время граф Захар Черны-
шев, президент Военной коллегии, уже почернел от предчувствия своего
скорого удаления. Потемкин, зная положение на фронте не по бумагам, а
испытав все на собственной шкуре, отлично понимал нужды румянцевской ар-
мии. Жена полководца, графиня Екатерина Михайловна Румянцева, оповещала
мужа, чтобы впредь уповал исключительно на Потемкина, который, не в при-
мер Чернышеву, угнетать приказами не станет, а всегда поможет: "Он даже
и мне великия атенции делает; вчерась нешутя сказывал, чтоб ты к нему
прямо писал, он тут во все входит, а письма наверху (императрице) ка-
жет..." Потемкин желал дать Румянцеву "полную мочь" в военных решениях,
он возражал Екатерине, которая настаивала на посылке войск сначала про-
тив Пугачева.
а потом уж о победах на Дунае помышлять.
домашних. Не отнимать войска надо, а дать ему войск, чтобы скорее викто-
рию раздобыл...
по ночам женщина ошеломляла его безудержной страстью. Казалось, она це-
ликом растаяла в его нежности, как тает сахар в горячей воде, и не раз
плакала в его объятиях:
люблю!
да поверь, друг: сам не знаю, где взять! - Рубан молча указал пальцем
кверху, намекая на императрицу. - Э, нет! - отказался Потемки. - Я же не
Васильчиков, просить мне стыдно...
право объявить словесный указ, чтобы забрать из казны государства сумму
не более 10 000 рублей. Но залезать в сундуки знатных и важных коллегий
не мог решиться.
соли ворочает, у нее денег-мешками!
Марсы, Цирцси, Хариты, а в конце - нуждишка.
свою лапу граф Григорий Александрович Потемкин. Рубан получил от него
сразу полтысячи - за стихи!
пребывали в состоянии прострации. Появление Потемкина, для всех неожи-