пришел Талейран. Старый козлетон не знал новости и все увивался за Доротеей
в надеждах на ответное чувство.
опустилась куда не положено, Дашка с треском залепила ему пощечину. Звук
удара был так силен, что стихла музыка и общество с интересом уставилось на
занятную сцену.
свое замешательство, все делала загадочные движения, - будто то хотела
присесть перед всеми в книксене, то - передумывала. Талейран стоял с
изумленным лицом и протянутыми к Дашке руками и будто не мог поверить в
произошедшее. Вид у него был, как у оплеванного. Общество же окружило
несчастных плотным кольцом и плотоядно облизывалось в предвкушении такого
скандала, о коем хорошо посудачить и через сто лет после этого.
толпой и тихо сказала:
счет. Но сие -- в прошлом. Я завтра же верну ему все подарки и прочее. Он
мне противен. Он -- предал меня и всех нас".
и люди не знали, - куда им склониться. Тогда Доротея медленно выпрямилась во
весь свой бенкендорфовский рост и лишь один я смог сравниться с нею в сем
обществе. Глядя мне прямо в глаза, сестра громко и ясно сказала:
Черное, но Бог - Любит его. Я долго думала - почему?
лучше русского, иль француза. Ведь Карты с изнанки - все одинаковы.
Православным. Француз -- Католиком. Держись своей Масти и коль не в этой,
так в иной сдаче ты будешь -- Козырь.
христианство, - все от нас. А потому наша Масть - Старшая. Нет, не Козырная.
Просто Пиковая. А маркиз этот - Трефный".
восклицания. Толпа за Дашкиной спиной уплотнилась и как-то само собой
получилось, что я оказался рядом с сестрой, а Элен держала нас за руки и
плакала от чувств, повторяя:
Талейрана, становилось все больше не по себе. Но сам маркиз еще не потерял
духа и с издевкой воскликнул:
Короля. Дама же -- наша Матушка, ибо после Господа только Ей мы обязаны тем,
что мы есть и чем станем.
но -- Туз. Бич Небесный.
пронзит Сердце, иль запугает Денарий. Наша Масть -- Старшая".
Промысел Божий?! Можно ль не защищать Храм против римлянских полчищ, хоть
нету надежды на крохотное спасение? Да что есть Несчастье, как не урок,
коему нас учит Господь?
тем, кем он стал. Если б меня не обидели в детстве подонки, разве осмелилась
бы я зачать дитя от брата моего?! И быть Счастливой?!
занять место. Это ж -- естественно!
что он -- русский, иль француза, что он - француз. Грех, - когда старшая
масть объявит козырной - младшую!
Трефными и останутся. Не Дубью тягаться с Мечами!"
крикнула по-немецки, - "Хох! Хох!" и хлопнула в ладоши. Через мгновение
почти все аплодировали и как-то само собой появился ритм и руки стали
выбивать наш старый гимн.
вернуть их к Истине. Над теми, кому было нужно, произвели известный обряд,
другие вымолили прощение богатыми жертвами.
вернулся. Дашка же вернула ему -- все его безделушки.
поставила мне ультиматум: или я дальше ищу ветра в поле, или делаю все, чтоб
у маленького был отец. Я сам вырос в доме, где Карлиса держали будто слугой,
а отцом заставляли звать чуждого мне человека.
хорошее воспитание и образование, сделать все, чтобы матери их ни в чем не
нуждались и, самое главное -- дочери мои смеют (какими бы незаконными они ни
были) подойти ко мне средь самого шумного бала и я приму их и признаю. И
знаете, - я чую, что они - Любят меня.
смотрины. На искренний разговор. Коль все сложится, то - венчание. А дальше
-- их жизнь. Мне же - попечение за внучатами.
доченек. Но это и немало. И Господь Любит меня, ибо пока не дал мне зятя -
мерзавца. Ни единого.
родилась - умненькая, шустренькая и вообще.
веселость и обаяние Бенкендорфов сменились чертами фон Шеллингов. Все
поразились, насколько сестра стала похожа на Рижскую Ведьму. Госпожу
Паучиху.
необычайно серьезно посмотрела на меня и мурашки побежали у меня по спине, -
не заглядывай в бездонные глаза Пиковой Дамы...
делала матушка, и сказала:
я боялась, что если мой облик испортится слишком быстро -- никто не захочет
подарить мне ребеночка.
что становлюсь некрасивой, но - Матерью".
лялькаясь с нашей девочкой. После скандала с нашим арестом фон Ливены стали
"невыездными" и жили под боком у матушки.
взбунтовались и Северный фронт рухнул. За каких-нибудь десять дней
католические армии пронеслись по Остзее и затеяли беспримерную осаду моей
родной Риги.
наша армия не понесла большого ущерба. Главный удар пришелся по мирному
населению.
горели по всей Курляндии. Многие лифляндские семьи породнились за годы
Инкорпорации с курляндскими. Многие латыши-протестанты переехали за своими
господами на тучные курляндские пашни. Многие из латышей-католиков перешли в
лютеранство. Все они были теперь замучены, растерзаны и вырезаны польской
нечистью.
разоренные лютеранские хутора и...
а на них чернели надписи кровью, - "Велс -- Дьявол! Латыши -- Черти!
Крестовый поход, Иисус и Мария!"
берегу. А с той стороны по нам прицельно били вражеские фузилеры. В те дни в
Риге не хватало рук, чтоб схоронить всех с этих проклятых барж.
стояли на рижских стенах и вдоль всей линии огня на нашем берегу Даугавы. Мы
готовы были расстаться с нашей Свободой, лишь бы пришли русские и спасли нас
от сего ужаса. Совсем рядом в Санкт-Петербурге стояли русские, но ни один их
солдат до самого октября так и не появился в наших рядах.
человеческое?! И первой из них стала моя сестра.
вечно путаются под ногами, а в случае отступления их могут взять в плен и...
Сами знаете.
противником (кроме Нового Города) разделяла и Даугава и появился оптический
прицел и -- винтовка.
Эриксон Стивен
Шилова Юлия
Бажанов Олег
Куликов Роман
Белов Вольф
Никитин Юрий