всем цивилизованном мире бурю негодования.
Францовского короля в его королевстве, несколько тысяч и до сущих младенцев
избито, и о том крестьянским государем пригоже скорбети, что такое
бесчеловечество францовский король над толиким народом учинил и кровь
толикую без ума пролил" [Вопросы истории религии и атеизма. - М., 1958. Вып.
6. С. 216]. В очертании непримиримой вражды между партиями и отдельными
лицами различные религиозные доктрины усугубляли социально-политические
конфликты страны, потому Александр Дюма обогатил содержание своего романа не
только рассказом о происходивших воинах, любовных драмах, дворцовых
интригах, но и сведениями широкого исторического аспекта, всем тем, что
составляло содержание дум, дел и убеждений французского народа. И неспроста
религиозным доктринам автор придал исключительное значение, ведь одна пятая
часть французов представляла гугенотское общество.
4
именовать XVI столетие Франции, сказалась не только в помпезном декоруме
королевского двора, колорит этот обнаруживает себя и в распрях на
религиозной почве, и в неповиновении дворян, крестьян и горожан органам
центральной власти. Об этом говорится в исследовательском труде русского
ученого И. В. Лучицкого: "Я говорю о той централизации, которая с
неудержимой силой, хотя и медленно, пускала корни во французской почве,
невырванные из нее, несмотря на благородные усилия лучших людей, даже и
доселе, о поглощении властью короля местной и личной независимости с ее
стеснительными формами, часто ложившимися тяжелым бременем на народ, с ее
узким эгоистическим духом" [Лучицкий И. В. Феодальная аристократия и
кальвинисты во Франции. - Киев, 1871. Часть I. С. I-II].
средствами публицистической речи характеризует идейное течение, резко
противостоящее официальной доктрине абсолютизма. В этом отношении
показательно обращение Дюма к известному трактату "Рассуждение о
добровольном рабстве" выдающегося филолога Ла Боэси (1530-1563) [Попутно
заметим, что "Рассуждение о добровольном рабстве" привлекло к себе внимание
Л. Н. Толстого, включившего в своем переводе ряд фрагментов из этой книги в
народное издание "Круг чтения" (1906)], призывавшего подданных монарха
оказать решительное сопротивление разнузданному произволу бесчисленного
множества злобствующих чиновников, пренебрегавших условиями человеческой
жизни, лишь была бы выполнена воля короля. "... Бесконечное число людей, -
пишет Боэси, - не только повинуются, но служат, не только управляемы, но
угнетены и порабощены тиранией так, что не имеют ни имуществ, ни родных, ни
жен, ни детей, ни даже самой жизни, словом, не имеют ничего, что они могли
бы назвать своим, и терпят грабежи, распутство, жестокости не от войска, не
от варваров, против которых следовало бы проливать свою кровь и жертвовать
жизнью, но от одного человека. И притом не от какого-нибудь Геркулеса или
Самсона, но от одного ничтожнейшего человечка, большей частью самого
трусливого и самого расслабленного из всего народа, который привык не к
пороху сражения, а скорее к песку турниров и который не только не способен
управлять другими людьми, но сам находится в рабском услужении у самой
ничтожной бабенки" [Этьен де Ла Боэси. Рассуждение о добровольном рабстве. -
М., 1962. С. 6-7].
опубликован после его смерти, иначе он разделил бы трагическую участь многих
своих современников. Именно с восшествием на престол Генриха II была
учреждена "Огненная палата", беспощадно каравшая безвинных еретиков. Только
за три года (1547-1550) "Огненная палата" вынесла пятьсот приговоров,
шестьдесят из осужденных были сожжены на костре.
публицистических фрагментов книги, в частности в главе "Тайный сбор
протестантов", где характеризуются различные течения в реформационном
движении Франции, различные программы, предлагаемые видными деятелями
протестантизма - Ла Реноди, Дюбуром, Дюфором, Кастельно. Некоторые из них
помышляли об основании республики, иные - о свержении Генриха II и замене
его принцем Конде - одним из тайных вождей гугенотов.
главе, действительно состоялось в присутствии короля 10 июня 1559 года. Оно
отражено в "Мемуарах" Вийвиля. В тот день Генрих II в окружении импозантного
кортежа появился в парламенте: "Он уселся под навесом в королевское кресло и
приказал генеральному прокурору Бурдэну открыть заседание парламента. Этот
последний сразу обрушился на шестерых советников, обвинив их в
вероотступничестве. Среди советников было названо имя Анн Дюбура" [Цит. в
кн.: Ноэль Г. Генрих II. - Париж, 1944. С. 177].
мысли, что и в "Рассуждении" Ла Боэси. Он так же осуждал падение придворных
нравов, узаконенное прелюбодейство самого короля, его лютую ненависть к
защитникам свободы совести. Тогда же разгневанный Генрих II приказал
водворить Дюбура и Дюфора в Бастилию, и через некоторое время они были
казнены.
обрели в романе истинно художественное воплощение. Но во многих главах книги
соблюдена фактография реальной жизни того или иного лица, того или иного
заговора, военной кампании. Сошлемся хотя бы на ряд персонажей, сыгравших
важную роль в кровопролитной драме минувших веков. Таков дворянин из
Перигора Годфруа Реноди, бесстрашный рыцарь, капитан французской армии,
возглавивший отряд воинов-гугенотов, пытавшийся захватить короля в Амбуазе,
чтобы избавить страну от влиятельного герцога Гиза. Только предательство
адвоката Дезеванеля обрекло на гибель тщательно продуманный план захвата
амбуазского замка. Сколь ничтожным, подлым, в высшей степени опустошенным
предстает перед циничными чиновниками тайного департамента Иуда своего
времени - доносчик Дезеванель! Образ Реноди, очерченный в ряде глав,
впечатляющ, обстоятельства его гибели в лесах Блуа воспроизведены в реальных
тонах. Действительно, в марте 1559 г. происходило сражение отряда гугенотов
под началом Реноди в Шато-Ренье против королевской конницы, которой
командовал племянник Реноди, капитан Пардальян; оба пали на поле брани.
страстной убежденностью, во многом они соответствуют историческим
прототипам. Перед вами, читатель, главнокомандующий французской армией - Анн
Монморанси, антипод Франциска Гиза, друг Дианы де Пуатье и Екатерины Медичи.
Войны времен Франциска I ожесточили натуру коннетабля, это был суровый
военачальник, изворотливый дипломат, один из самых близких к королю вельмож,
слывший набожным человеком. Таким рисует его Пьер Брантом [Брантом Пьер
(1540-1614) - писатель-мемуарист. Автор обширного числа произведений:
"Жизнеописания великих людей и полководцев", "Жизнеописания знаменитых дам",
"Жизнеописания галантных дам"]: "Войдите утром в палатку Монморанси: он
стоит пред иконой и шепчет молитву; но вот являются к нему исполнители его
приказаний. Коннетабль не прерывает своих благочестивых занятий, он слишком
благочестив, чтобы отложить молитву до другого времени. Он продолжает читать
Pater noster и в промежутках раздает приказания: повесить такого-то,
расстрелять немедля другого, зажечь деревни на четверть мили в окружности,
уничтожить мародеров, захвативших эту местность, чтобы сопротивляться
королю" [Лучицкий И. В. - С. 281].
5
известные лица, которым суждено было сыграть заметную роль во Франции
сороковых - семидесятых годов, "полных бедствий, страстей и славы". Это
короли Генрих II, Франциск II, Карл IX. Это командующий французской армией
Анн Монморанси, знаменитый полководец Франциск де Гиз, адмирал Колиньи и
персонажи не столь высокого ранга - Монтгомери-старший, Монтгомери-младший,
а среди знатных особ - Екатерина Медичи, Диана де Пуатье, Диана де Кастро,
Мария Стюарт.
хитросплетений, развращенности нравов, честолюбивых замыслов влиятельной
знати. Генриху II нелегко было лавировать среди влиятельных вельмож, без
поддержки которых возникала непосредственная угроза дальнейшему
существованию династии Валуа. Его волновало соперничество коннетабля
Монморанси и герцога де Гиза. В этом отношении примечательна сцена
объяснения короля с Дианой: монарх умоляет свою дочь стать супругой сына
Монморанси, в противном случае главнокомандующий армией может возмутиться и
оставить свой пост, "а тогда уже не я буду королем, им будет герцог Гиз".
Круг действующих в романе лиц был раздираем такого рода интригами.
супруге Екатерине Медичи, которой приходилось до поры до времени скрывать
свои душевные переживания и смиренно терпеть торжество любовницы короля
Дианы де Пуатье. Французские мемуаристы создали легенду о том, что Диана де
Пуатье вначале была любовницей Франциска I, а затем всецело подчинила своим
чарам его сына Генриха II. Дюма поверил "Мемуарам" Брантома и придерживался
этой версии в "Асканио", где рассказывалось о том, что Диана де Пуатье
вымолила помилование для своего отца, приговоренного к смертной казни,
пожертвовав своей честью. Быть может, эта версия и сомнительна, но все же
портрет влиятельной любовницы очерчен в романе с легкой иронией, а в
некоторых пассажах она предстает как женщина демоническая, одержимая духом
злодеяний.
повествовательный поток обширную группу реальных лиц, пополненную
персонажами народной среды, все это выявляло колорит эпохи, создавало
Лукин Евгений
Василенко Иван
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Доценко Виктор
Распопов Дмитрий