постояла перед зеркалом, оглядывая себя с рассеянной, загадочной улыбкой.
Достала свое единственное украшение - нитку коралловых бус, подаренную
когда-то матерью, чтобы загладить промах забывчивого Мэта, хотела было
надеть их на шею, но вдруг отдернула руку, в которой держала бусы. "Они
будут колоть", - прошептала она и осторожно положила их на стол. Не теряя
больше времени, она тихо вышла из комнаты, сошла вниз и в передней надела
свою жакетку и соломенную шляпку с красивой новой шелковой лентой,
купленной и нашитой Мэри. Теперь она была готова к выходу, одета точно
так, как в день экзамена. Но она не вышла из дому, а, крадучись,
скользнула обратно в кухню.
тяжелых деревянных стульев, она передвинула его на середину кухни, потом
притащила к стулу книги, лежавшие на шкафу, сложив их аккуратной и
устойчивой кучкой, на которую полюбовалась с довольным видом и поправила
ее легкими и точными прикосновениями пальцев, доведя до полной симметрии.
"Вот это аккуратно сделано, моя милая, - пробормотала она удовлетворенно.
- Из тебя бы вышла отличная хозяйка". Говоря это, она стала пятиться
назад, все еще любуясь своей работой, но когда дошла так до двери,
повернулась и шмыгнула в посудную. Здесь, нагнувшись, порылась в бельевой
корзине, стоявшей у окна, выпрямилась с радостным восклицанием и
воротилась в кухню, неся что-то в руке. Это был обрывок тонкой веревки, на
которой развешивали белье. Теперь движения ее стали еще торопливее.
Проворные пальцы лихорадочно делали что-то с концом веревки. Она вскочила
на стул и, стоя на книгах, привязала другой конец к железному крюку на
потолке. Потом, не сходя со стула, взяла со стола письмо и приколола его
себе на грудь, бормоча: "Первая премия на выставке, Несси! Как жаль, что
это не красный ярлычок". Наконец она осторожно просунула голову в петлю,
завязанную ею, стараясь не сдвинуть шляпы, заботливо выпростала свои
распущенные косы из петли и плотно надела ее на шею.
ребенок на построенном им из песка замке, и взгляд ее, жадно устремленный
в окно, пытался проникнуть сквозь листву сиреневого куста. В то время как
глаза ее искали далекое небо, заслоненное кустом, ее нога, упиравшаяся в
спинку стула, оттолкнула его, и она повисла.
крепко держала его. Веревка натянулась, но не порвалась. Несси висела,
дергаясь, как марионетка, на веревке, и тело ее, казалось, вытягивается,
отчаянно тянется одной болтающейся в воздухе ногой, стремясь достигнуть
пола, но не достигая его на один-единственный дюйм. Шляпка нелепо съехала
на лоб, лицо постепенно темнело по мере того, как веревка врезывалась в
тонкую белую шею. Глаза, такие ласковые, всегда умоляющие, голубые, как
незабудки, затуманились болью и легким удивлением, потом медленно начали
стекленеть. Ее губы вздулись, полиловели и раскрылись, челюсть отвисла,
тонкая струйка пены тихо потекла по подбородку. Она качалась взад и
вперед, качалась в комнате, безмолвие которой нарушал только слабый шелест
листьев сирени за окном. Но вот, наконец, тело в последний раз слабо
вздрогнуло и замерло неподвижно.
кто-то задвигался наверху и медленно, часто останавливаясь, стал сходить
по лестнице. Наконец дверь в кухню отворилась, и вошла старая бабушка.
Приближался час еды, и бабушку привлекло в кухню желание поджарить себе
гренки помягче. Она ковыляла вперед, опустив голову, ничего не замечая,
пока не наткнулась на тело Несси.
ошеломленно глядя полуслепыми глазами на висевшее тело, которое от толчка
опять пришло в движение и тихо качнулось на нее. Лицо старухи
подозрительно сморщилось, она вгляделась и вдруг раскрыла рот. Когда же
тело мертвой девочки снова коснулось ее, она шарахнулась назад и
завизжала:
поскорее выбралась из кухни и, распахнув настежь дверь на улицу, бросилась
бежать, спотыкаясь, вон из дому. Она пробежала так через двор на улицу и,
готовая бежать дальше, столкнулась вдруг с Мэри, почти упала ей на руки.
Мэри вгляделась в нее с некоторым испугом и воскликнула:
гримасничал, язык не слушался.
нездоровы?
рукой на дом. - Там... Несси! Несси там! Она... она повесилась в кухне!
дверь. С криком ужаса бросилась она мимо старухи, все еще держа в руке
белую коробочку с порошками от головной боли, взбежала по ступеням,
промчалась через переднюю на кухню.
порошками, рывком выдвинула ящик кухонного шкафа и, схватив нож, изо всех
сил ударила по натянутой веревке. Веревка в ту же секунду разорвалась, и
еще теплое тело Несси беззвучно свалилось на Мэри и соскользнуло на пол.
свете. Не дай ей умереть!
колени, дрожащими руками принялась распутывать веревку, впившуюся в
распухшую шею, пока, наконец, не развязала петлю. Она колотила Несси по
рукам, терла ей лоб, испуская бессвязные крики, заглушенные рыданиями:
покидай меня. Но никакого ответа не было из этих раскрытых, безжизненных
губ, и в муке отчаяния Мэри вскочила на ноги и бросилась на улицу. Дико
озираясь вокруг, она увидела мальчика на велосипеде, ехавшего мимо.
подъехал к ней, удивленный, она прижала руки к груди и прокричала,
задыхаясь:
больна. Скорее, скорее! Подогнав его последним криком, она побежала
обратно в дом, налила воды и, опять став на колени, подняла Несси, обняв
ее за плечи, смочила ей распухшие губы, пыталась влить ей воду в рот.
Потом подложила под валившуюся назад голову подушку, брызнула водой в
потемневшее лицо, бормоча разбитым голосом:
чтобы ты была жива! Я бы никогда тебя не покинула. Зачем, зачем ты меня
услала?!
коленях над распростертым на полу телом, слезы текли по ее лицу, она
ломала руки, как безумная.
Ренвик. Сперва он не заметил тела Несси, заслоненного стоявшей на коленях
Мэри, и, видя только последнюю, остановился, громко окликая ее:
стал на колени рядом с Мэри. Руки его быстро задвигались по мертвому телу,
а Мэри смотрела на него безмолвно, с мукой во взгляде. Через минуту доктор
поднял глаза и, глядя на нее через труп сестры, сказал медленно:
тело на диван, она встала, губы ее дергались, сердце билось так, что,
казалось, оно разорвет грудь.
принести ей порошки.
ее уберечь.
грустно. - Бедный, запуганный ребенок!
отдала.
прошлом, о ее новом несчастье, о серой безнадежности ее будущего. И, глядя
в глаза, полные слез, чувствовал, как поднимается в нем всепоглощающая
волна нежности. Подобно источнику, много лет скрытому глубоко под землей и
внезапно хлынувшему на поверхность, чувство это затопило его бурным
потоком. Сердце его болело за Мэри, и, охваченный внезапно сознанием, что
он не может больше ее оставить, он подошел к ней, говоря тихим голосом:
и в тот же миг она очутилась в его объятиях.
Я хочу, чтобы ты была моей женой.
ее, должно быть, с того часа, когда впервые увидел, но сам не знал этого
до сих пор.
свирепой силой:
открытой двери, он смотрел на Ренвика, обнимавшего Мэри, и глаза его от
бешенства и изумления готовы были выскочить из орбит.
Вот откуда тот роскошный черный виноград! Клянусь богом, мне не приходило
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Корнев Павел
Посняков Андрей