Чтение 130–й страницы книги ~Сто полей~

С баржи перекинули сходни, и по сходням понесли на шесту человека...
Великий Вей! Да это Ванвейлен! Вот взялась шельма на голову Даттама!

Ванвейлена отвязали от шеста и поставили на ноги.

- Это что такое? - закричал оторопевший Даттам.

Сбоку хищно улыбнулся Арфарра.

- Это, господин Даттам, храмовая баржа. По вашему указанию ваш друг
Ванвейлен скупал на казенных складах машины для отжима масла и кожевенные
станки! Справедливое рассуждение, господин Даттам: сейчас, когда эти
машины запретили, купить их можно по дешевке. Славно же вы, господин
Даттам, уважаете законы государства!

Весть, что Даттам, вопреки строжайшему запрету новых законов, закупил
станки, ошеломила праздничную толпу, и та низко и нехорошо загудела.

- Ничего я не покупал, - заорал Даттам теснящимся к нему рабочим. -
Этот Ванвейлен шпион Арфарры!

- Врешь, мы поссорились!

- Липовая у вас была ссора, - заорал Даттам, - по твоей указке
Ванвейлен в королевстве гадил сеньорам, а теперь он будет по твоей указке
клеветать на меня! Или я не нашел бы лучшего агента, чем чужеземный купец?

- Да как ты смеешь отпираться, - орал Арфарра, - или, по-твоему,
Ванвейлен для себя станки покупал? Да на кой ему черт маслобойка?

Ванвейлен чувствовал себя в точности как рыба на сковородке. Пока
миллионер и чиновник ругались, искренне веря в то, что они говорят. Но
надолго ли? Вот сейчас Арфарра прикажет своим секретарям при всем честном
народе вскрыть ящики, чтобы устроить перепись преступлению, и вопрос о
станках отпадет сам собой, едва эти двое завидят, какие такие станки
мощностью в сорок килотонн закупил чужеземец Ванвейлен...

Толпа все больше и больше теснилась вокруг спорящих. Даттам вдруг
побледнел. Он понял, что задумал Арфарра. Даттам мог бы перекричать
Арфарру во дворце - но не посереди ненавидящей машины толпы...

Чья-то рука легла Ванвейлену на плечо и сильно дернула за камушек с
видеокамерой.

Ванвейлен подскочил и обернулся. Прямо перед ним стоял Сын Ира в
желтой одежде и глядел на него глазами большими и неестественно-синими,
как вода в озере.

- Ваш корабль давно готов, и бьет веслами по воде. Почему ты еще
здесь?

- Корабль?

Ванвейлен уставился на монаха. Корабль? За три тысячи переходов от
моря? О Господи! Никак монах говорил по-английски! В мозг Ванвейлена вдруг
словно вонзилась тысяча иголок, он даже не мог сообразить - на каком языке
говорит с ним этот шаман...

- Корабль? - прошептал Ванвейлен, отчаянно слушая себя как со
стороны, - но мы не можем оставить здесь оружие!

- Какое оружие?

- Да вот это, на барже!

- Но там же нет оружия, - совершенно серьезно сказал монах, - там же
детали для масляных прессов.

Ванвейлен захихикал:

- Ты? Ты можешь превратить ракетомет в масляный пресс?

- Никто не может превратить ракетомет в масляный пресс. Но можно
заставить чиновника увидеть масляный пресс или мешок с рисом... Можно
заставить его увидеть, что весь рис попорчен червяком и должен быть
затоплен во избежание распространения вредителя...

Монах говорил как хороший переводчик: связно, но не сам.

- Ты можешь заставить видеть людей то, чего нет? Это ты заставил меня
видеть мезонную атаку?

- Сон, - ответил монах, - это то, что видит один человек. Реальность
- это то, что видят многие. Как называется сон, который видят сразу
многие?

Тут Ванвейлен обернулся и увидел, что на барже двое рабочих уже
выволакивают ящик на палубу, и толпа шумит, как роящиеся пчелы.

- Да сделай же что-нибудь! - плачущим голосом потребовал Ванвейлен, -
ты понимаешь, что будет, когда Арфарра начнет потрошить ящики?

- Что-нибудь? - сказал монах. - Это легко. - И махнул рукавом.

И тут, по позднейшему уверению Ванвейлена, он увидел, что канат,
привязывавший баржу к причальному столбу, сам собой отвязывается от опоры,
и баржа все быстрее и быстрее начинает скользить вниз, по течению.

Люди, бежавшие к барже, заволновались.

Баржу несло все шибче - и многим казалось, что она идет быстрее
течения, и не прошло и пяти минут, как она выскочила на середину реки,
туда, где вдоль фарватера стояли плоские, с железными носами лодки,
которые были заблаговременно расставлены Арфаррой по всей длине реки, -
чтобы никто из людей Даттама не прыгнул в лодку и не утек на тот берег.

- Осторожней, - закричали с берега одной из лодок.

Но было уже поздно. Железный нос с хрустом вошел в раздвижной борт.

Люди в лодке, истошно завопив, бросились в воду. Тут же послышался
новый треск, - старая баржа переломилась, задралась кверху и быстро,
необыкновенно быстро стала тонуть.

Ванвейлен смотрел ей вслед. В голове его быстро-быстро, как турбина,
вертелась одна мысль: это сон. Вот сейчас он, Ванвейлен, проснется от сна,
навеянного монахом, и увидит перед собой ящики, снесенные с баржи, которая
все так же стоит у причала.

Но сон не кончался. Люди бегали по пристани, как потревоженные
муравьи.

- Откуда эти люди? - спросил кто-то хрипло у Ванвейлена за спиной.

Ванвейлен обернулся: это говорил Арфарра.

Монах перевел глаза на Арфарру.

- Вечно, - сказал он, - если и явится чиновник - то чтоб испортить
мне праздник. А праздник - вещь бесполезная, его ни на что нельзя
употребить. Отпусти их, - сказал Сын Ира. - Они уже причинили все зло,
какое могли.

- Ни за что, - раздельно сказал Арфарра.

Монах наклонил голову и укоризненно посмотрел на чиновника. Человек в
персиковом кафтане вдруг зашатался и повалился ничком на землю. Стражники
бросились к нему.

Монах потерял всякий интерес к собеседникам и мелкими шажками
заспешил дальше. Кто-то изо всей силы тянул Ванвейлена за рукав:

- Да пошли же! Что вам такого сказали? Своих шаманов у вас, что ли
нет?

Это был приказчик Хой. Он протолкался сквозь пеструю толпу и вывел
землян к дальней красильне. Там, у дороги, топтались семь оседланных
лошадей. Хой пересчитал чужеземцев, убедился, что никто не пропал по
дороге, и показал им постановление об аресте.

- Сами видели, - сказал он. - Если Арфарра сыну Ира сказал "Нет", то
он не успокоится, пока вас со свету не сживет.

Помолчал и добавил:

- А чего это вам вздумалось покупать машины?

- Какие к черту машины? - изумился Ванвейлен, - рис там лежал, рис!
Покойник Баршарг по каким-то своим причинам оформил его как машины, а
новый чиновник не посмотрел. Один парень мне проговорился об этом в
харчевне, я и подумал: куплю-ка я эти контейнеры за гроши, как машины, а
потом продам как рис. Триста процентов я бы имел с этого дела, если бы не
Арфарра!

- Рис? - лицо у приказчика вытянулись. - Жалко, - сказал он, - если
рис, то доставать его не имеет смысла. Эк ее, баржу-то, садануло!

Приказчик оглядел бледные лица и сунул в руку Бредшо увесистый
мешочек с золотом и расписку Даттама. В расписке значилось, что храм
Шакуника должен купцу Клайду Ванвейлену - сорок тысяч ишевиков и купцу
Сайласу Бредшо - тридцать тысяч ишевиков. И еще квиток, просто с цифрами:
номера постоялых дворов, где можно будет поменять лошадей.

- Господин Даттам велел извиняться, - сказал приказчик, - но вы сами
знаете. Ведь торговец как крапива: то полют ее, то кушают, то веревки
вьют. Эх, если бы не убили экзарха...

Он умолк, разглядывая лица землян.

- Да вы не беспокойтесь, - сказал он. - Что вы такие бледные? Что он
на вашем языке говорил? Так он со всяким на его языке говорит, двадцать
лет назад забрели люди с собачьими головами, он и по-собачьи лаял. А
насчет денег - господин Даттам посчитал все очень честно. Как проскачете
границу - храм вам все отдаст. Вы еще увидите: с нами всех выгодней иметь
дело. Обязательно возвращайтесь...

Земляне добрались до корабля в Козьем-Гребне поздно вечером.

Пилоты занялись предполетной подготовкой, чтобы не забивать мозгов
посторонними мыслями.

- Через час взлетаем, - сказал Бредшо. - Поскорее, как велено.

Ванвейлен просматривал пленку с записью беседы на пристани.
Просматривать было нечего: пленка была засвечена.

- Неважно, что засвечена, - закричал Стависски, - я все помню, ты
слышал, что он сказал, что у меня дочка родилась?

- Ничего он про твою дочку не говорил, - изумился Хатчинсон, - а вот
откуда он, сволочь, узнал, что Первая Галактическая обанкротилась, - это
факт. Дались же мне ее акции...

- Он не говорил ни про какие акции, - мертвым голосом сказал
Ванвейлен, - он сказал, что утопит баржу.

Все замолчали и переглянулись. Сцена как две капли воды напоминала
историю о том, как они свалились на эту планету, - тогда каждый видел
разное, а теперь каждый разное слышал...

- Он действительно говорил по-английски, - спросил Стависски, - или
мне показалось?