Чтение 130–й страницы книги ~Королева Марго~

едет!

- Нет, - сказал Генрих, - король Карл задержал гонца.

- Король Карл задержал только одного, по дороге в Шато-Тьери, но
королева-мать, со свойственной ей предусмотрительностью, послала трех по
трем дорогам.

- Горе мне! - сказал Генрих.

- Гонец из Варшавы прибыл сегодня утром. Король Польский выехал вслед за
ним, никто и не подумал задержать его, потому что в Варшаве еще не знали о
болезни короля. Гонец опередил Генриха Анжуйского всего на несколько часов.

- О, если бы в моем распоряжении было только семь дней! - воскликнул
Генрих.

- Да, но в вашем распоряжении нет и семи часов. Разве вы не слышали, как
готовили оружие, как оно звенело?

- Слышал.

- Это оружие готовили против вас. Они придут и убьют вас здесь, в спальне
короля!

- Но король еще не умер.

Рене пристально посмотрел на Карла.

- Он умрет через десять минут. Следовательно, вам остается жить всего
десять минут, а может быть, и того меньше.

- Что же делать?

- Бежать, не теряя ни минуты, ни одной секунды.

- Но каким путем? Если они ждут меня в передней, они убьют меня, как
только я выйду.

- Слушайте! Ради вас я рискую всем, не забывайте этого никогда.

- Будь покоен.

- Вы пойдете за мной потайным ходом; я доведу вас до потайной калитки.
Затем, чтобы дать вам время, я пойду к вашей теще и скажу, что вы сейчас
спуститесь; подумают, что вы сами обнаружили этот потайной ход и
воспользовались им, чтобы убежать. Идемте же, идемте!

Генрих наклонился к Карлу и поцеловал его в лоб.

- Прощай, брат, - сказал он. - Я никогда не забуду, что последним твоим
желанием было видеть меня своим преемником. Я не забуду, что последним твоим
желанием было сделать меня королем. Почий в мире! От имени моих собратьев я
прощаю тебе кровь, которую ты пролил.

- Берегитесь! Берегитесь! - сказал Рене. - Он приходит в себя! Бегите,
пока он не раскрыл глаз, бегите!

- Кормилица! - пробормотал Карл. - Кормилица!

Генрих выхватил шпагу Карла, висевшую у него в головах и теперь ненужную
умиравшему королю, сунул за пазуху грамоту, назначавшую его регентом, в
последний раз поцеловал Карла в лоб, обежал кровать и выбежал через дверь;
дверь тотчас же за ним закрылась.

- Кормилица! - громче крикнул Карл. - Кормилица! Добрая женщина подбежала
к нему.

- Ну что тебе, мой Шарло? - спросила она.

- Кормилица! - заговорил король, подняв веки и раскрыв глаза, расширенные
страшной предсмертной недвижимостью. - Должно быть, что-то произошло, пока я
спал: я вижу яркий свет, я вижу Господа нашего; я вижу пресветлого Иисуса
Христа и присноблаженную Деву Марию. Они просят. Они молят за меня Бога.
Всемогущий Господь меня прощает.., зовет меня к Себе... Господи! Господи!
Прими меня в милосердии Твоем... Господи! Забудь, что я был королем, - ведь
я иду к Тебе без скипетра и без короны!., Господи! Забудь преступления
короля и помни только страдания человека... Господи! Вот я!

Произнося эти слова. Карл приподнимался все больше и больше, как будто
желая идти на голос Того, Кто звал его к Себе, затем испустил дух и упал,
мертв и недвижим, на руки кормилицы.

А в это время, когда солдаты по приказу Екатерины занимали коридор, по
которому Генрих неминуемо должен был проследовать, сам Генрих, ведомый Рене,
прошел по потайному ходу к потайной калитке, вскочил на коня и поскакал
туда, где, как ему было известно, он должен был найти де Муи.

Часовые обернулись на топот лошади, скакавшей по гулкой мостовой, и
крикнули:

- Бежит! Бежит!

- Кто? - подходя к окну, крикнула королева-мать.

- Король Наваррский! Король Наваррский! - орали часовые.

- Стреляй! Стреляй по нему! - крикнула Екатерина. Часовые прицелились, но
Генрих был уже далеко.

- Бежит - значит, побежден! - воскликнула королева-мать.

- Бежит - значит, король я! - прошептал герцог Алансонский.

Но в эту самую минуту - Франсуа и его мать еще стояли у окна - подъемный
мост загромыхал под копытами коней, и, предшествуемый бряцанием оружия и
шумом множества голосов, молодой человек со шляпой в руке галопом влетел в
Луврский двор с криком: "Франция!"; за ним следовало четверо дворян,
покрытых, как и он, потом, пылью и пеной взмыленных коней.

- Сын! - крикнула Екатерина, протягивая руки в окно.

- Матушка! - ответил молодой человек, спрыгивая с коня.

- Брат! Герцог Анжуйский! - с ужасом воскликнул Франсуа, отступая назад.

- Слишком поздно? - спросил мать Генрих Анжуйский.

- Нет, напротив, как раз вовремя; сама десница Божия не привела бы тебя
более кстати. Смотри и слушай!

В самом деле, из королевской опочивальни вышел на балкон командир охраны
де Нансе.

Все взоры обратились к нему.

Он разломил надвое деревянный жезл и, держа в вытянутых руках половинки,
три раза крикнул:

- Король Карл Девятый умер! Король Карл Девятый умер! Король Карл Девятый
умер! И выпустил обе половинки из рук.

- Да здравствует король Генрих Третий! - крикнула Екатерина и в порыве
благочестивой благодарности перекрестилась. - Да здравствует король Генрих
Третий!

Все уста повторили этот возглас, кроме уст герцога Франсуа.

- А-а! Она обвела меня вокруг пальца, - прошептал он, раздирая ногтями
грудь.

- Я восторжествовала! - воскликнула Екатерина. - Этот проклятый Беарнец
не будет царствовать!

Глава 16

ЭПИЛОГ

Прошел год после смерти короля Карла IX и восшествия на престол его
преемника.

Король Генрих III, благополучно царствовавший милостью Божией и своей
матери Екатерины, принял участие в пышной процессии к Клерийской Божьей
Матери.

Он шел пешком вместе с королевой - своей женой и со своим двором.

Генрих III мог разрешить себе это приятное времяпрепровождение: серьезные
заботы не беспокоили его в ту пору. Король Наваррский жил в Наварре, куда он
так долго стремился, и, по слухам, был сильно увлечен красивой девушкой из
рода Монморанси, которую звал Могильщицей. Маргарита была с ним, печальная и
мрачная, и только среди красивых гор, она хотя и не развлеклась, но все же
почувствовала, что самые тяжкие страдания в нашей жизни, причиняемые
разлукой с близкими или же их кончиной, терзают ее не с прежней силой.

Париж был спокоен. Королева-мать, истинная регентша с тех пор, как ее
дорогой сын Генрих стал королем, жила то в Лувре, то во дворце Суасон,
который стоял тогда на том самом месте, где теперь находится Хлебный рынок -
от него уцелела изящная колонна, ее можно видеть и сегодня.

Однажды вечером она усиленно занималась изучением созвездий вместе с
Рене, о предательских проделках которого она не знала и который снова вошел
к ней в милость за ложные показания, которые он так кстати дал в деле
Коконнаса и Ла Моля. В это самое время ей сказали, что какой-то мужчина,
желающий сообщить ей крайне важное известие, ждет ее в молельне.

Екатерина поспешно спустилась к себе в молельню и увидела там Морвеля.

- Он здесь! - воскликнул отставной командир петардщиков, вопреки правилам
придворного этикета не дав Екатерине времени обратиться к нему первой.

- Кто - "он"? - осведомилась Екатерина.

- Кто же еще, ваше величество, как не король Наваррский?

- Здесь? - сказала Екатерина. - Здесь.., он... Генрих.., зачем этот
безумец здесь?

- Якобы он приехал повидаться с госпожой де Сов, только и всего. Но по
всей вероятности, он приехал, чтобы составить заговор против короля.

- А почем вы знаете, что он здесь?

- Вчера я видел, как он входил в один дом, а минуту спустя туда же вошла
госпожа де Сов.

- Вы уверены, что это он?

- Я ждал, пока он выйдет, и на это ушла часть ночи. В три часа утра
влюбленные вышли оттуда. Король проводил госпожу де Сов до самой пропускной
калитки Лувра. Благодаря - привратнику, несомненно подкупленному, она
вернулась домой без всяких затруднений, а король, напевая песенку, пошел
обратно, да так свободно, словно он был у себя в горах.

- Куда же он пошел?

- На улицу Арбр-сек, в гостиницу "Путеводная звезда", к тому самому
трактирщику, у которого жили два колдуна, казненные в прошлом году по
приказанию вашего величества.

- Почему же вы не пришли сказать об этом мне сейчас же?

- Потому, что я не был вполне в этом уверен.

- А теперь?

- Теперь уверен.

- Ты видел его?

- Как нельзя лучше. Я сел в засаду напротив, у одного виноторговца.